Иван Забелин - Домашний быт русских царей в Xvi и Xvii столетиях. Книга первая
Должно упомянуть еще, что, кроме царских жилых хором, живописью украшались и некоторые из хранилищ царской казны, особенно Оружейная, или Оружничья, палата в Кремле и Оружничья изба в загородных дворцах. В ней хранились дорогие вооружения и весь царский доспех со множеством разных других редкостных предметов. Вместе с тем она, как приказ, заведовала всею художественною частию в уборке дворца и церквей. Таким образом, соответственно ее значению, главные ее палаты украшались всегда наравне с государевыми хоромами. Так в 1659 г. искусный травщик и знаменщик Ив. Соловей с товарищи писали в Оружейной палате в окнах травное письмо, в 1660 г. иконоп. Апостол Юрьев писал в Оружейном приказе над большими казенными дверьми вверху на стене бытьи, внизу травы, а в 1666 г. другие иконописцы расписывали большую Оружейную Казенную палату. Остатки стенописи этой палаты, находившейся в верхнем этаже корпуса с Кормовым и Хлебенным дворцами, против Потешного двора, сохранялись еще в начале нынешнего столетия и изображали между прочим по золотому полю хождение вел. кн. Ольги в Царьград, отчего палата в то время и называлась Ольгиною. Касательно живописи в загородных царских оружницах упомянем, что в 1660 г. грек Апостол Юрьев писал подволоку в Оружейную избу в село Покровское. Точно так же украшалась и царская Аптека. В служебных или хозяйственных отделениях дворца украшались живописью комнаты, в которых заседали начальные люди, т. е. присутственные палаты. В 1660 г. знаменщик Ив. Соловей расписывал стенным письмом Аптекарский приказ, а в 1675 г. (окт.) живописец Андрей Павлов с товарищи писали 17 дней в приказе Тайных дел, в государеве столе, стенное письмо. В 1677 г. (апр.) живописец Иван Салтанов писал вновь стенное письмо в приказе Тайных дел. (См.: М. № 103).
В летних загородных дворцах некоторые комнаты, особенно парадные, также украшались живописью, о чем отчасти мы уже упоминали. Для полноты опишем живопись Коломенского дворца в том виде, как она оставалась в первой половине XVIII ст., когда дворец был оставлен и постепенно ветшал и разваливался. В государевых хоромах над дверьми передних сеней в резной кайме писан был деисус: образ Спасов, Богородичен и Предтечев; над дверьми передней комнаты снаружи в шпренгеле образ Спаса Нерукотворенный с двумя ангелами по сторонам; изнутри, также в шпренгеле: царь Давид, царь Соломон. В другую комнату над дверьми, в шпренгеле: деисус и в ногах Спасова образа преподобные Сергий и Варламий; изнутри над теми же дверьми, в шпренгеле: царь Июлий Римский да царь Пор индийский. Над окнами, в шпренгелях, образа: Спасов, Богородичен, Предтечев, Алексея человека Божия и св. муч. Наталии, тезоименитых царю Алексею и его супруге Наталье Кирилловне. В третью комнату над дверьми, в шпренгеле: царь Александр Македонский да царь Дарий Перский. Над дверьми в четвертую комнату находился орел золоченый двуглавый резной. В хоромах царицы, в передних сенях, в шатре, в плафоне, написаны были притчи Есфири, а по углам времена года: весна, лето, осень, зима. Это были уже обветшавшие остатки тех украшений, которым столько удивлялись современники, упоминающие еще о каких-то круглых щитах, украшавших хоромы, на коих были изображены Европа, Азия, Африка, также о Суде Соломоновом и о гербовнике государей и государств. По свидетельству Симеона Полоцкого, описавшего дворец в стихах, там изображено было много историй чудных, четыре части мира, зодий (зодиак) небесный, части лета, т. е. времена года, и множество цветов, живо написанных.
Общий характер комнатной стенописи соответствовал вкусу того времени и отличался блеском золота, яркостью красок и вычурностью в побочных украшениях. Нетленные венцы у святых ликов покрывались обыкновенно сплошь золотом: ризы Спасителя и Богородицы и порфиры, и шубки царских персон расписывались по золоту яркими травами. С большим великолепием украшались царские порфиры и шубки; на них изображали красками по золоту разные аксамиты или аксамитные травы разными образцы, с круживы на обнизь, с каменьи и с запаны. Одним из употребительных побочных украшений были золоченые каймы, располагаемые во всех покоях под сводами и потолками вокруг стен, также в разделении сводов и потом около окон в виде наличников. Кроме того, над дверьми и окнами изображали иногда облака и свет; на самых дверях, а иногда под окнами и под «притчами», на видных местах, писали ленчафты, то есть ландшафты, представлявшие несколько деревьев и кустов с дальним видом на пригорки. Иногда,» как, напр., в верхних каменных комнатах царевны Екатерины Алексеевны, 1687 г., на дверях писали фрукты большие, а по сторонам у углов травы и у дверей травы мелкие и цветы, и дерева. Под окнами изображались подвесы, подвесные травы на яркой киноварной (красной) земле золотом, по которому расписывались черными разводами или кафимскими узлами. В 1686 г. в верхней комнате царевны Екатерины Алексеевны у лавок, вместо полавочников бархатных, написаны по полотну левчаты, т. е. ландшафты. Нижнюю часть стен под окнами и под притчами до полу покрывали также по киноварной земле изорбафными травами и бархатами, то есть узорами из цветных красок. Рамы и наличники у окон, колоды и столбы у дверей, также все резные украшения окон и дверей: шпренгели, скрыдла — покрывались также красками и золотом. Вершина сводов, или замок, украшалась иногда деревянным резным золоченым репьем с сиянием.
В заключение этого обзора комнатной живописи необходимо упомянуть, что все изображения священных событий, все «притчи» списывались большею частью с гравированных рисунков, из разных духовных книг, и не только славянских, но даже латинских и немецких. Без сомнения, для этой цели в Оружейную палату, которая заведовала всеми живописными и иконописными работами по дворцу, куплена в 1676 г. у живописца Ивана Безмина за пять рублей книга Библия письменная, в лицах, на латинском языке, в переплете, в четь, переплетена в белую кожу. В 1679 г., как мы упоминали, преоспективного дела мастер Петр Энглес писал в новых хоромах царицы «розныя притчи», царя Давида, царя Соломона, а те притчи — сказано в современной записке — из библеи и из розных книг словенских и латинских. Живописец Иван Салтанов учил даже своих учеников по печатной Библии в лицах, которая служила им «для образца и ознаменки». Нам случилось видеть подобную лицевую немецкую Библию, подписанную на имя патриарха Адриана, с которой, в недавнее время, писали стенопись в одном из известнейших наших монастырей.
Что же касается до характера этой живописи, то она со второй половины XVII столетия совершенно отличалась от иконописи, и потому, даже и в то время, называлась собственно живописью. Это вполне доказывают сохранившиеся памятники, например, знамена времен царя Алексея Михайловича в Оружейной палате и картины, писанные на полотне и находящиеся в Чудовом монастыре, на паперти, и в Мироварной палате бывшего патриаршего дома. Укажем здесь одну, находящуюся на паперти Чудова монастыря и изображающую мучения апостолов. Эта картина вполне может характеризовать техническое дело нашей живописи в конце XVII столетия.
Прежде, нежели перейдем к обозрению мебели в древних царских хоромах, мы должны упомянуть о тронах, царских престолах, или царских местах, находившихся во всех больших приемных палатах и в передних комнатах постельного отделения дворца. Обыкновение устроивать такие места в царских и великокняжеских хоромах относится к отдаленной древности. Летописец половины XII века указывает на такое место на сенях, то есть в хоромах, великого князя Владимира Галичского, по смерти которого сын его, Ярослав, сидя на отни месте, в черни мятли и в клобуце, тако же и вcu мужи его, то есть в трауре, принимал Изяславова посла Петра Бориславича [109]. В «Слове о полку Игоревом» несколько раз упоминается отний злат стол, который также может быть принят за отнее место, хотя большею частью он и означает там вообще княжение, княжескую власть. Таким образом, отнее место, златокованый отний стол были необходимою принадлежностью княжеского сана и стояли на княжеских сенях, в гридницах и в теремах. Еще более значения отнее место приобрело во дворце московских великих князей, как самодержцев всея Руси. Здесь, без сомнения, оно и устроивалось с большим великолепием, особенно с XVI века, когда московский двор и в украшениях, и в обрядах стал подражать византийскому. Очень достаточное понятие о древних царских престолах дает деревянное царское место, до сих пор стоящее в московском Успенском соборе и сооруженное царем Иваном Васильевичем Грозным в 1551 г., в то именно время, когда он с такою заботливостью хлопотал о присвоении и утверждении за собою царского сана со всеми его атрибутами. Это место устроено в виде шатровой сени на четырех столбах, как вообще устроивалась в старину сень, или кровля, над престолами в церквах, даже над теремами и над рундуками крылец. Это был самый обыкновенный архитектурный тип узорочной кровли, очень любимый в то время. Соответственно особенному назначению этой сени, она поставлена на четырех символических животных, которые должны были изображать таинственный смысл, как самого трона, так особенно смысл царского достоинства и сана. Один зверь есть лев, имевший и еще два имени лютой и скимент: другой зверь— уена, по азбуковнику — медведица, рысь, и по словарю Берынды — «зверя окрутное, без оберненья шыи»; два остальные названы оскроганами. Место в надписи названо престолом. См. нашу статью: «Решение вопроса о царском месте» и пр. в «Москвитянине», 1850, № 11.
