Роберт Святополк-Мирский - Дворянин великого князя

Действительно, вскоре следы свернули в лес. Лужайка подле ручейка в двадцати шагах от доро­ги была вытоптана, а посередине ее чернело пят­но недавнего костра.

— Наконец! — обрадовался Медведев. — Не подъезжайте-близко, чтобы не затоптать следов.Пусть Егор и Аким займутся обедом, а мы осмот­рим поляну.

Медведев бросился на лужайку. Он переходил с места на место, что-то приговаривая, наклонялся к земле и даже забрался на дерево, но первым са­мый важный след нашел Филипп. Несколько су­хих веточек, как бы оброненных человеком, кото­рый нес хворост для костра, представляли собой стрелку, указывающую в глубь леса."Трое друзей осторожно пошли в этом направлении и очути­лись на полянке, окруженной кустарником. Здесь не видно было никаких следов, но Медведев уве­ренно двинулся к обросшему мхом валуну.

— Молодец! — воскликнул он. — Я знал, что

мальчик запомнит все, чему я его учил.

Он откатил валун. На аккуратно расчищенной земле под валуном было нацарапано: «Росл. д.Быка. 6.9».

—  Они едут в Рославль, остановятся в доме ка­

кого-то Быка и были здесь сегодня в девять часов

утра, — сказал Медведев. — Теперь все намного

проще. Сколько отсюда до Рославля?

—  Сотня верст будет, — Картымазов помор­

щился от усталости. — Шесть часов разрыва. Мы

не догоним их до самого Рославля.

—  Но мы настигнем их там! Сотня верст — это

каких-то восемь часов верхом! — утешил Медве­

дев. — Сейчас мы обедаем, потом три часа спим, и

без остановок — до Рославля. Они прибудут туда

на рассвете, и леший меня раздери, если мы не

появимся там же спустя час!

Глава пятая

АПОСТОЛЫ ТАЙНОЙ ВЕРЫ

Всего один-единственный двух­этажный дом был в городке Рославле, и жил в нем самый богатый купец всей округи Елизар Бык Не­смотря на то что сам хозяин не часто бывал в родных местах, дом постоянно поддерживался в порядке дюжиной верных и вышколенных слуг.

Елизар Бык, который всегда возвращался из дальних странствий с неизменной удачей и новы­ми богатствами, пользовался всеобщей любовью и снискал репутацию человека щедрой и широкой души. Не было ни одного именитого горожанина в Рославле, который не задолжал бы купцу ту или иную сумму, и ни один из должников никогда так не любил своего заимодавца, как рославляне лю­били Елизара. У него не было врагов — только друзья. А все потому, что купец Елизар Бык разда­вал золото налево и направо, никогда не брал расписок и никогда не требовал возвращения долгов. Со временем все настолько привыкли к этому, что, если вдруг кому-нибудь приходила в голову сумасбродная мысль вернуть Елизару день­ги, весь городок потешался над чудаком. Кто-то из досужих грамотеев, которые всегда находятся да­же в самом маленьком городке, подсчитал, что сумма, которую задолжали за последние десять лет Елизару горожане, превышает стоимость по­стройки всех городских укреплений. И когда кто-то из досужих скептиков, которые тоже находятся везде и всегда, попробовал многозначительно на­мекнуть, что тут кроется какая-то тайна, ибо ни­где не слыхано, чтобы человек, как бы он ни был богат, даром раздавал такие деньги, — все возму­тились, потому что добрейший нрав Елизара в со­четании с неслыханным богатством достаточно красноречиво и убедительно объясняли его пове­дение.

Рославль любил Елизара, и Елизар платил Ро­сл авлю взаимностью. Она выражалась не только в денежных суммах, но и в грандиозных великолеп­ных приемах, которые купец устраивал всякий раз, когда приезжал в родной городок или когда покидал его. А так как Елизар Бык редко бывал в Росдавле дольше месяца и редко отсутствовал больше трех — сограждане пировали в его огром­ном доме не меньше шести раз в год.

В то утро, когда Медведев и его друзья въехали в городок через восточные ворота, в Рославле ца­рило веселое оживление. Разнеслась весть о том, что вчера вечером Елизар Бык вернулся из дале­кого путешествия в Италию, где ему удалось не­слыханно выгодно продать свои товары, и сего­дня вечером он приглашает сограждан в гости, чтобы поделиться рассказом о длинной, полной опасности поездке. Для именитых сословий будут накрыты столы в доме, а люди попроще пригла­шаются пировать на огромном купеческом дворе, куда хозяин велит выкатить десять бочек перво­классного вина и выставить закусок на триста че­ловек.

С самого рассвета в доме Елизара шли пршч> товления к ночному пиршеству. Огромная кухня в глубине двора напоминала кузницу — там вспы­хивало пламя, поднимались клубы дыма, доноси­лись шипение пара и лязг металла.

Несмотря на ранний час, купец Елизар Бык, ак­куратно и с обычной скромностью одетый, стоял у окна в большой светлой комнате второго этажа, наблюдая за суетой во дворе.

Посреди комнаты находился богато убранный стол, а возле него хлопотал Олекса, молчаливый слуга Елизара.

Олекса закончил приготовления, последний раз окинул стол внимательным взглядом и тихо доложил:

— Все готово, хозяин.

— Сейчас ты выйдешь через заднюю калитку,

встретишь там Симона Черного и проведешь сю­

да, как обычно — чтобы никтр этого не видел.

Проследишь, чтобы нашему завтраку не мешали.

Кто бы ни пришел — меня нет дома. Если что-ни­

будь понадобится Яну или его людям, доложишь.

Олекса ушел, а Елизар по-прежнему смотрел в окно до тех пор, пока не услышал за своей спи­ной тихий стук закрывшейся двери и мягкие ша­ги. Тогда он обернулся.

Посреди комнаты стоял Симон Черный.

Стройность его высокой тонкой фигуры под­черкивал серый костюм дорогого бархата тако­го же скромного и простого покроя, как и кос­тюм Елизара. Несколько пряжек черненого се­ребра в одном стиле с инкрустированными шифрами на мягких сапогах серой замши служи­ли единственным украшением. Длинные сереб­ристые волосы Симона Черного свисали на плечи, а платиновая седина бороды и усов странно не соответствовали моложавому лицу и живым глазам. Зато эти волосы, удивительно гармони­руя с серебристо-серым цветом одежды, каза­лись одним из самых изысканных предметов ук­рашения. Это был человек без возраста. Ему с одинаковым успехом можно было дать и три­дцать лет, и шестьдесят.

Елизар шагнул навстречу Симону, они обня­лись и на долю секунды застыли неподвижно в крепком объятии, как люди, встретившиеся после долгой разлуки.

Елизар, коротко стриженный, с черной оклади­стой бородой, казался прямой противоположно­стью Симону, и в то же время что-то неуловимое, спрятанное в глазах и в выражении лица, делало этих людей похожими.

Они молча подошли к столу, подняли две золо­тые чаши, наполненные душистым венецианским вином, и, посмотрев друг другу в глаза, как будто молча произнесли им одним известный тост, —выпили. Потом еще немного помолчали, и Симон спросил: -

— Он отказался?

Елизар чуть слышно вздохнул.

— Я был лучшего мнения о человеке, обладаю­щем такой властью и таким могуществом. Папа римский, глава церкви, раздающий титулы коро­лей, имеющий влияние почти на всех монархов Европы, оказался слишком осторожным, слишком нерешительным и недоверчивым человеком.

-Что же он сказал?

— Разумеется, у него загорелись глаза, когда он узнал, что речь идет о возможности Рима полу­чить влияние на Московский престол, но они тут же потухли и заметались, как только он понял, что для этого Риму придется оказать нам некото­рую помощь.

—  Ты назвал сумму?

—  Нет. Я упомянул, что речь идет всего лишь о нескольких жалких миллионах, и тут же понял, что мы не придем к соглашению. По крайней ме­ре, сейчас. Он совершенно несведущ в делах на Востоке и, хотя в самой Москве имеет постоян­ных агентов, не делает выводов из их донесений.

Он, похоже, все еще воображает, что существует некий способ внедрить в русские княжества ла­тинский закон в чистом виде, и совершенно не отдает себе отчета, что привести в католичество русских, пятьсот лет преданных православию, просто невозможно. Короче говоря, нам придется самим найти необходимые деньги.

—  Я был готов к этому, — после некоторого молчания сказал Симон. — Без римских миллио­нов осуществить наш план будет труднее. Но… Ес­ли вспомнить о двух начитавшихся книг бедня­ках, какими мы были еще пятнадцать лет назад, и сравнить их положение с нашим теперешним, эта трудность представляетея мне ничтожным пустя­ком. В нашем распоряжении пять тысяч человече­ских душ, рассыпанных на огромных просторах трех княжеств, нам известна не одна государст­венная тайна, мы невидимы, но все видим… И мы найдем нужное нам золото, как нашли когда-то Схарию с его миллионами… «

—  У него было кое-что подороже, — задумчиво возразил Елизар. — Великий дар ^проповедника.

Слушая его, я понял, почему Христос был иудеем.