Григорий Кроних - Приключения Неуловимых Мстителей
- Есть, - сказал вдруг Петька. - Вот, - протянул он ладонь.
- Что там? - недоверчиво спросил Славкин и шагнул вперед. - Это ж кусачки! Бисов сын! - хорунжий замахнулся на Петьку прикладом.
- То не простые кусачки, - сказал паренек, доставая из одного ящика бикфордов шнур и откусывая кусок.
- Ты что там робишь? - удивился Славкин. - А ну, подыми руки!
- Сейчас поймешь, дядя, - сказал Петька. Затем он снова сунул руку в ящик, сопровождая действие рассказом. - Если эту веревочку вставить в эту металлическую трубочку, и сжав один ее край, зафиксировать, то получится готовый капсюль-детонатор, а если воткнуть его в эту динамитную шашку, то получится бомба.
- Э-э-э, вы что, пацаны, шутки шуткуете? - неуверенно спросил Славкин. - Вы это бросьте! Я вам сейчас все уши поотрываю!
Юра достал спички и зажег.
- Можем и бросить, не успеешь убежать, дядя.
- Погаси, паршивец, пристрелю! - хорунжий передернул затвор и прицелился.
Юра поджег бикфордов шнур, огонек побежал по нему, весело шипя.
Сантиметр в секунду, вспомнил Славкин и в животе похолодело. Рядом что-то упало. Хорунжий повернулся и увидел булочника ничком, с руками чад головой.
- А теперь посмотри сюда, дядя! - Петька распахнул ящик, где ровными рядами лежал динамит.
- Да вы что, пацаны? Бросьте дурить, погасите! Я вас отпущу!
- Кидай сюда винтовку, - скомандовал Петька.
Славкин затравленно посмотрел на оставшийся клочок шнура и бросил карабин на телегу. Юра взял оружие и навел на врага. Петька перекусил шнур у самого капсюля. Георгий Александрович почувствовал облегчение, хоть теперь его и держали на мушке.
Натка слезла с телеги и забрала винтовку булочника Германа.
- Сомлел, что ли, не шевелится.
- Скажи ему, чтоб встал, дядя.
Славкин отдал команду по-немецки и от себя прибавил пинок. Солдат зашевелился и привстал на дрожащих ногах.
- А ты, дядя, русский?
- Украинский, - сказал хорунжий, поднимая руки.
- Тогда снимай ремень.
Пленных поставили спина к спине и связали им попарно руки.
- Прощай, дядя, и не попадайся нам больше.
Подростки, прихватив трофейное оружие, уселись на телегу и двинулись дальше. Им сегодня ночью предстояло сделать еще так много.
- Неужели ты бы нас взорвал? - спросила Натка брата.
- Конечно, если бывает взрывающееся мыло, - серьезно ответил Петька и показал светло-коричневый брусок. - Хорошо, что у Жоры в шкафу валяется что попало.
Девчонка дала Петьке подзатыльник и обняла за плечи...
Едва телега отъехала, Славкину, приколотому к спине булочника, словно муха, пришла на ум отличная мысль. Идти одновременно было бы чрезвычайно сложно, но один... Хорунжий объяснил Герману свой план и тот, кряхтя, взвалил на тальника на спину. Так они быстро доберутся до жилых домов и вызовут подмогу. Эти малолетки далеко не уйдут! Булочник медленно переставлял ноги, а хорунжий старался удержать равновесие на его спине, что было не просто, ведь спина Германа оказалась круглой, как его живот. Славкин чуть-чуть переменил положение ног, толстяк под ним качнулся и они рухнули в снег.
11
- Проходите, фрау, - пригласил Ксанку худой человек с желтым постным лицом. Он был одновременно и секретарем, и переводчиком лейтенанта Корфа.
Оксана вошла в маленький кабинетик и села на предложенный стул.
- Guten Tag, - сказал офицер. Переводчик перевел.
- Здравствуйте, меня зовут Надежда Петрова, я близкий друг одного из шахтеров, работавших в ремонтной бригаде.
Корф кивнул.
- Это большая неприятность и для вас, и для меня тоже. Я был заинтересован в том, чтобы они хорошо делали свою работу, но их арестовало гестапо... Фрау Петрова, вы сказали? Но среди моих рабочих не было Петровых.
- Я просто друг, понимаете? И хотела узнать о судьбе...
- Конечно, - лейтенант не позволил себе ни тени улыбки. - Как зовут вашего друга? Ксанка покосилась на переводчика.
- Говорите смело все, это мой человек, - мгновенно уловил заминку Корф.
- Меня беспокоит судьба Валерия Мещерякова.
- Вот как? - удивился офицер. - На этого человека я возлагал большие надежды, но он их не оправдал.
- Я уверена, что произошла какая-то ошибка, Валерий не мог сделать ничего плохого.
- Это риторика, фрау Петрова, у нас говорят: гестапо не ошибается.
- Я понимаю, что вы сами находитесь в трудном положении, но все-таки прошу вас узнать...
- Нет, нет, и не думайте! - воскликнул Корф. - Если инженер Мещеряков не виноват, его отпустят, если виновен - накажут. Так что лучше молитесь Богу, только он может выступать посредником в подобных делах.
- Например, он не стал бы одалживать у коменданта его автомобиль, сказала с нажимом Ксан-ка. - Вы меня понимаете?
- Вы, действительно, близкий друг господина Мещерякова, - задумчиво сказал офицер, - он многое вам рассказал... Поймите, фрау Петрова, я не имею влияния на гестапо, это другое ведомство. Скорее оно может повлиять на меня. Зачем же мне попадать в его поле зрения?
- Это случится, если гестапо узнает о вашем предложении моему другу заняться дополнительной работой за отдельную плату. Если не ошибаюсь, разговор состоялся в вашу первую с ним встречу вон в том кафе, - Ксанка показала в окно за спину лейтенанта.
Теперь пришла очередь Корфа покоситься на переводчика.
- Хорошо, я постараюсь узнать о судьбе вашего друга и в конце недели сообщу вам.
- Пожалуйста, сегодня, - твердо сказала Оксана. - Заодно узнайте, как дела товарищей Мещерякова. Может быть, все не так плохо и они сумеют закончить необходимую вам работу.
- Ладно, - легко согласился офицер, поняв, что иначе от собеседницы он не отделается. - Едем.
Он коротко переговорил с желтолицым переводчиком и, подхватив Ксанку за локоть, вывел ее из кабинета.
Осторожный немец, подумала Ксанка, решил этого переводчика с собой не брать. Значит, вторую часть разговора переведет другой и ни один не будет знать, в какой истории замешан Корф.
Лейтенант вывел даму на крыльцо и поманил пальцем машину. "Опель" немедленно подкатил, Ганс выскочил и распахнул дверцу перед начальником и дамой. В дороге они были вынуждены молчать, но когда автомобиль остановился у знакомого здания ЧК, лейтенант вышел первым и подал фрау Петровой руку.
- Прошу вас.
Ксанкина рука замерла на полдороге.
- Боитесь?
Она пересилила внезапный испуг и вышла из машины. У дверей здания все так же стояли караульные, только теперь в черной форме. Они отдали лейтенанту честь. Он бросил короткую фразу и они вдруг сделали шаг вперед.
- Я приказал им вас арестовать, - пояснил Корф и внезапно добавил: Фрау Ларионова?
Ксанка инстинктивно дернулась, а немец только сильнее сжал ее руку.
- Дома и родные стены помогают, да? Посмотрим, может быть, здесь вам сидеть будет приятней?
Солдаты подхватили словно онемевшую Ксанку и втащили внутрь.
* * *
Вопросы были все те же:
Кто организатор? Сколько диверсантов с ним работали? Кто дал задание? Является ли он офицером Красной Армии? Кто обучал его минному делу? Какие явки в городе он знает?
Валеру пока не били, но спать не давали третьи сутки, и он не решился бы сказать, что хуже. Дважды его допрашивал сам герр начальник гестапо, значит, Мещерякова считают важной птицей. Их можно понять: ликвидировать группу подпольщиков в тот момент, когда они собирались взорвать одну из самых крупных местных шахт!
- Я не диверсант, - твердил, как заклинание, Валера, - у меня даже зажигалки не было, как бы я зажег фитиль?
- Не считай нас идиотами! - орал начальник гестапо. - Кто руководил вашей группой? Как вы поддерживаете связь?
- Никто.
- Значит ты - руководитель?
- Я бывший главный инженер, теперь - начальник ремонтной бригады.
- Твои рабочие нам все рассказали, брось притворяться, и мы сохраним тебе жизнь!
Валера придерживался одной линии поведения, выработанной еще когда его везли в гестапо. Хотя, когда тебя берут с поличным, любая линия кажется глупой. Даже если никто из рабочих не сознается, ему и его двум спутникам не отвертеться. Странно, что гестаповцы до сих пор не предъявили им отпечатки пальцев, снятые с ящиков и динамитных шашек. Или у них техническая служба не работает?.. Дела остальных шахтеров были бы неплохи, если бы было мирное время и если бы для фашистов существовала презумпция невиновности. В глубине Валерий знал, что все рассуждения о шансах на спасение хоть для части рабочих ничего не стоили. Возможно, что группу расстреляют хотя бы для острастки, чтобы предупредить тех, кто собирается им на смену.
Все эти мысли существовали в каких-то обрывках, они то возникали, то проваливались во тьму небытия, откуда Мещерякова возвращал крик начальника гестапо или одного из следователей. Наконец настал момент, когда Валерка стал отключаться буквально через минуту. Гестаповец вызвал охрану и шатающегося арестанта увели в камеру. Тут он упал на пол и мгновенно уснул, чтобы быть разбуженным в следующую секунду.
