Николай Маркевич - История малой россии - 2
В это время получили известность Полковники: Винницкий—Самусь и Хвастовский—Палий.
Первый ходил с своим полком, вместе с Ломиковским, против Татар. В битве с ними, под Аккерманом и Килиею, он, захватив их в плен тысячами, услал в Россию, Венгрию и Польшу; освободил множество Христиан; увел весь скот и истребил жилища. Мазепа назвал его своим Наказным Гетманом.
«Надобно знать, — говорит наша летопись, — что Заднепрские козаки, состоя всегда под верховным правлением Малороссийского Гетмана, и бывши признаны таковыми и по последнему России с Польшею мирному трактату, имели, однако, у себя особых Гетманов, зависимых от великого Гетмана Малороссийского, исключая тех, кои в революции то от Польши, то от противных партий наставлены были. И сии козаки долго удерживали свободу свою, заведенную в самой неизвестной древности и употребительную во всех вольных народах: чтобы воевать за ту из иностранных держав, которая согласит их подарками, а наипаче народными выгодами; по сему-то и воевали они с Собеским за Цесаря на Турков и Татар, а за Татар и Турков воевали на Польшу; и сия свобода видна в самом стройном состоянии Малороссии и во всем ее войске, т. е. война Гетмана Вишневецкого, когда воевал он за Царя на Турков и Татар под Астраханью, и война Гетмана Богдана Хмельницкого, как он, бывши уже под Царскою Державою, посылал сильный корпус на Цесарцев и Поляков, в помощь Королю Шведскому. Поводом свободы оной оказался в Заднеприи великим воином Семен Палий. Он был родом из Борзны, женился в Хвастове и быв первее Полковником Охочекомонным, потом произведен Гетманом Мазепою в Полковники Регистровых козаков Хвастовских; но, сверх того полку, держал он при себе и Охочекомонных козаков на своем иждивении или с выделом добычи, и всегдашнее с ними упражнение было воевать за всех, кто бы его ни позвал. Таким образом воевал он на Турков за Цесаря с Собеским, воевал и от Турков противной партии Собеского; между тем вел безпрестанные войны со всеми Татарами за отгон пленников из держав Христианских, которых отбивал и возвращал в прежние жилища, и зато обсылаем был от Государей подарками и почестями. Да и от самих Татар взимал несколько раз разные контрибуции; а паче когда взял было в плен самого Хана и несколько Ханских Вельмож. Тут они не щадили и самых остатков сокровищ предка их Чингис-Хана; ибо Батыевы сокровища, награбленные в России, истощил уже у них Запорожский Гетман Кошевый Сирко, которому Палий во многом подобился. И он жил себе, как владетельный Князь, в полной славе и в изобилии признавая, впрочем, верховным начальником над собою Малороссийского Гетмана и исполняя все его предписания, до службы войсковой и устройства касающихся. Зависть человеческая, обыкновенная спутница счастливцев, не преминула гнать и Палия с той стороны, с которой он не чаял.»
Польские Историки сказывают, что козаки, подговариваемые Турками, в то время начали возмущаться в Украйне под предводительством Палия; что, будучи недовольны притеснениями от войска и от Польских панов, обиженные самовольным отнятием добычи, полученной ими в Будяке и в Валахии, они жаловались Яблоновскому; что, между прочими мерзостями Польских панов и дворни их, они представляли Коронному Гетману отнятие имущества у Барабаша и убийство одного козака, в Шаргороде, людьми Коронного конюшего; отнятие коня и оружия у Полковника Самуся людьми Старосты Галицкого; что, наконец, Яблоновский доносил о том Королю, но ни Барабаш ни Самусь не были удовлетворены. «Так-то пртерпенные несчастия»— заключает Польский историк — «не приучили поступать с козаками кротко, справедливо.»
Как бы то ни было, скоро Яблоновский принужден был двинуться в западную Украйну против Палия. Козаки отступили от Ставищ к Хвастову и заперлись; город взят был штурмом; козаки отступили в замок, и ночью скрылись. Яблоновский погнался бы за ними, но Турки начали опустошать Волынь и Червонную Русь, грабить и раззорять имения Королевские и его собственные, наконец чуть было не схватили в Злочове и самого Короля. Все это понудило Яблоновского идти от Хвастова к границам Республики.
Тогда Палий поехал на богомолье в Киев. На дороге Поляки схватили его и завезли в Магдебург на вечное заточение; там просидел он, около года; козаки нахватали Поляков и обещали продать их в Крым, если правительство Польское не отдаст взамен за них Палия. Но надежда была тщетная. Царь, а более Мазепа, который не любил Хвастовского Полковника, приказал освободить Поляков, не сказав ни слова Речи Посполитой о Магдебургском пленнике.
В Германию шел из Малороссии купеческий караван огромных возов пароволовых с пшеном, кожами, шерстью и другими продуктами. Под шерстью спряталось триста вооруженных козаков; обоз упросился ночевать в Магдебурге, воловики наняли часть травы под городом и угнали туда на пастьбу скот. Ночью козаки вылезли из фур, перевязали стражу замка, вывели Палия из тюрьмы, вывезли четыре полевые пушки, и изчезли, оставя взамен за Полковника возы, волов и товары. Погоня была безуспешна. Чтоб вознаградить свой убыток, козаки, на обратном пути, разграбили поместья вельмож, участвовавших в заключении Полковника.
Поляки не преминули мстить Палию и делать над ним поиски. Без воли Королевской отправились полки гусарские и пехота Немецкая с артиллериею к Хвастову. Палий проведал об их приближении и скрыл свои полки в садах и лесах Хвастовских. Едва они приблизились к городу, он напал на них с двух сторон, разбил, разогнал и отнял артиллерию. Поляки, этим недовольствуясь, собрали отряд значительнее первого и послали его, под командою Венгерца Рустича, на Палия; этот пригласил Самуся, Абазу и Искру, упредил зачинщиков, встретил их под Бердичевым, разгромил и остаток от избиения вогнал в замок Майжелевский. Рустич туда же убежал и, ночью, спустясь со стены по веревке, оставил своих подчиненных на жертву козакам.
Тогда Поляки примирились с Палием, и в скором времени мы видим полк Хвастовский, награжденный Королем двумя тысячами злотых.
Что касается до Самуся, его Король поставил на место Могилы Заднепрским Гетманом; прислал ему клейноды, подтвердил привилегии и указал ему Винницу резиденциею. Новый Гетман собрал Гультяев и Запорожцев, определил им Полковников и занялся любимым Украинским занятием: — борьбою с Крымцами и Турками.
Говоря о подвигах Палия и Самуся, Малороссийские летописи так описывают их отчаянные наезды:
Хотя на широких и пустых степях нет ни одной тропинки, ни следу, как на море; но эти ватаги, хорошо зная пути, ездили как по большим дорогам; спасаясь преследованья от Татар, месяц другой огня не разводили, питались раз в день скудною пищею, толокном и толчеными сухарями, коням не давали ржать, крылись по камышам и тростникам, как дикие звери; чтоб уничтожить следы свои, съезжались и разъезжались; днем узнавали путь по кряжу земли и по солнцу, ночью — по звездам, ветру и ручьям.
В думе о трех братьях, которую и ныне поют слепцы Украинские, мы видим признаками пути — терновые ветви и куски одежды, брошенные передовыми всадниками для остальных.
Таковы-то были Палий и Самусь.
Между тем Мазепа, то милостями Государя, то происками и жестокою местью над врагами своими, усиливался на левой стороне Днепра.
Ему необходимо было выставить себя хоть однажды великодушным, чтоб потом с большим неистовством преследовать людей, которых подозревал он в пасквильничестве.
Рейтарского строя Ротмистр Сибилев, подгуляв, пришел в Глуховскую Ратушу и сказал при свидетелях, что ратные люди сойдутся, убьют Гетмана и изберут другого; его сковали, и отвезли в Севск к Воеводе Леонтьеву и приговорили к смертной казни; Мазепа вымолил ему жизнь.
В тоже время продолжался розыск о сочинителях пасквилей. Мирные семейства и обители иноков не могли укрыться от гоненя подозревающих. Судьба постигла чернеца Соломона; духовный сан не защитил его; отправленный в Москву, он не вытерпел пытки и казнен в Батурине казнью жестокою-смертною.
Очередь пришла Махайле Самуйловичу, племяннику бывшего Гетмана, сосланному в Москву, в 1687 году. Его били кнутом; завернув руки за спину, подымали его к потолку веревкою, привязанною к кистям рук; потом, связав обе ноги и вложив меж них бревно, опускали с быстротою вниз; он виснул на воздухе, палач становился на бревне и подпрыгивал; руки выворачивались в плечах из суставов; но «Мишка Гадячский не сознал свое преступление»—так писал Мазепа и сослал изувеченного пыткою Самуйловича в Сибирь на вечное житье.
Леонтий Полуботок и сын его Павел не ушли от Мазепиных преследований; лишенные всего имущества, они содержаны под стражею.
