Михаил Cвирин - Танковый прорыв. Советские танки в боях 1937—1942 гг.
Всего за время операции, по уже упоминавшемуся выше докладу заместителя начальника ГАБТУ от 26 сентября, 3-я танковая армия (без корпуса Мостовенко) потеряла убитыми и ранеными 43 % людского состава (около 26 тысяч человек), 107 танков безвозвратно и 117 машин поврежденными и требующими восстановления.
В то же самое время противник, избегая угрозы окружения, начал отводить свои войска из-за реки Жиздра, а потом и от самой реки, в итоге спрямив фронт до линии Госькова, Слободка, Марьино, Белый Верх, Дубна, Озерны, устье реки Рессета. Журнал боевых действий Главного командования вермахта назвал эту операцию «маленьким Верденом» и констатировал что «ее провал, несмотря на то, что было введено 400 танков, эхом отозвался на всем германском фронте». [251]
III. Итоги и выводы
Итак, летние операции в полосе левого крыла Западного фронта окончились вничью – линия фронта практически не сместилась ни в ту, ни в другую сторону, стабилизировавшись здесь вплоть до начала Орловской операции 12 июля 1943 года.
Но «вничью» и «ничем» – понятия совершенно разные. С подачи немецкой пропаганды среди историков (и не только зарубежных) сформировался миф о полном успехе тактики германского командования в летних боях 1942 года: сосредоточив свои основные силы на юге, вермахт прорвал советскую оборону и вышел к Волге и на Кавказ, в то время как глупые Сталин и Жуков держали свои основные силы на московском направлении, где немцы ушли в глухую оборону. В результате все атаки многократно превосходящих сил Красной Армии были легко отбиты слабыми и немногочисленными германскими дивизиями.
Как мы видим, это совсем не так. По своей численности силы сторон в полосе Брянского и Западного фронтов были в целом равны. Красная Армия имела здесь превосходство в танках – но и оно не было столь подавляющим, как об этом любят рассказывать немецкие мемуаристы (в 2,5 раза – во время июльской операции, в 1,5–2 раза – во время контрнаступления в августе-сентябре). Более того, летом 1942 года немецкое командование тоже планировало активные действия на московском направлении, намереваясь провести здесь операцию на окружение сразу трех советских армий. И лишь по не зависящим от него обстоятельствам амбициозный «Ураган» сначала превратился в скромный «Смерч», а потом и вовсе заглох, крутанувшись пару раз. А ведь по своим изначальным масштабам это наступление трех армий предполагалось никак не меньшим, чем пресловутая операция «Марс» в ноябре-декабре 1942 года. Но вряд ли кто-нибудь из историков возьмется за труд «Величайшее поражение Клюге» – хотя бы потому, что у фон Клюге поражений хватало и без этого…
С учетом того, что людские ресурсы Советского Союза были несколько больше германских, отвлечение танковых и пехотных резервов вермахта на центральный участок Восточного фронта неизбежно означало, что фланги немецкой ударной группировки под Сталинградом (или где-либо еще) будут прикрываться не вермахтом, а венграми и румынами – то есть стало залогом катастрофы, разразившейся четыре месяца спустя.
Если бы немцы действительно ушли здесь в глухую оборону – хотя бы столь же эффективную, как их оборона от наступательных попыток Брянского и Западного фронтов примерно в этом же районе год назад, – такого бы не произошло. Но времена изменились. Если летом 1941 года Красная Армия вынуждена была разменивать людей и пространство на отыгрыш времени для развертывания, то в 1942 году за тот же выигрыш времени и возможности развернуть необходимые силы в нужном месте (под Сталинградом) она платила уже не жизнями, а техникой.
После войны многочисленные Рудели и Витманы могли до бесконечности хвастаться количеством своих побед – но факт в том, что советская (да и американская) бронетанковая техника была намного (в 2,5–3 раза) дешевле аналогичной немецкой. То есть такими же средствами ее можно было изготовить во столько же раз больше. Да, за дешевизну и технологичность приходилось платить качеством и долговечностью, а зачастую и удобством использования (худший обзор из машины, не столь качественная оптика и радиооборудование, менее надежная ходовая часть, теснота в боевом отделении и командир, выполняющий работу наводчика) – однако в конце концов эта цена и оказалась ценой победы.
Летние бои 1942 года показали, что при равенстве в численности войск даже превосходство в танках не позволяет советским войскам прорывать хорошо организованную оборону немецких дивизий. Но одновременно выявилось, что и немцы уже не в состоянии осуществить прорыв советской обороны без танковой поддержки и значительного численного превосходства.
Дело было не только в пресловутом «позиционном тупике» в духе Первой мировой – но и в том, что боевые качества обеих армий постепенно уравнивались. Да, в РККА танковые части все еще демонстрировали лучшую боеспособность, нежели стрелковые. Это побуждало советское командования использовать танковые войска не столько для маневренных действий в глубине вражеской обороны, сколько в качестве «пожарных команд» для закрытия брешей и отражения прорывов противника. Но точно так же немцы станут использовать свои танки в следующем году. А боевое применение 3-й танковой армии в боях под Козельском станет образцом для тактики немецких танковых войск во втором периоде войны.
Литература
1. Некоторые выводы по операциям левого крыла Западного фронта // Сборник материалов по изучению опыта войны. Выпуск 5. ГШ КА, 1943. Стр. 60–75.
2. 3-я гвардейская танковая. Боевой путь 3-й гвардейской танковой армии. М.: Воениздат, 1982.
3. И. М. Кравченко, В. В. Бурков. Десятый танковый Днепровский. Боевой путь 10-го танкового Днепровского ордена Суворова корпуса. М.: Воениздат, 1986.
4. Н. Г. Нерсесян Киевско-Берлинский. Боевой путь 6-го гвардейского танкового корпуса. М.: Воениздат, 1974.
5. Сквозь огненные вихри. Боевой путь 11-й гвардейской армии в Великой Отечественной войне. М.: Воениздат, 1987
6. Д. М. Проэктор. Агрессия и катастрофа. М.: Наука, 1972.
7. Советские танковые войска. 1941–1945. Военно-исторический очерк. М.: Воениздат, 1973.
8. История второй мировой войны 1939–1945. Том 5. М.: Воениздат, 1975.
9. Главное автобронетанковое управление. Люди, события, факты в документах. Книга II. 1940–1942. М.: ГАБТУ МО РФ, 2005.
10. Русский Архив: Великая Отечественная. Т 16 (5–2). Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942. М.: Терра, 1996.
11. А. Исаев. Когда внезапности уже не было. М.: Яуза, Эксмо, 2005.
12. И. Х. Баграмян. Так шли мы к победе. М.: Воениздат, 1977.
13. А. А. Ветров. Так и было. М.: Воениздат, 1982.
14. Л. И. Курист. Атакуют танкисты. Киев: ИПЛ Украины, 1981.
15. Ф. Гальдер. Военный дневник. 1941–1942. М.: АСТ, 2003.
16. В. Хаупт. Сражения группы армий «Центр». М.: Яуза, Эксмо, 2006.
17. Thomas L. Jentz. Panzertruppen. The Complete Guide to the Creation & Combat Employment of Germany's Tank Forses. 1933–1942. Shiffer Military History, Atglen PA, 1996.
Михаил Свирин Перелом Изменение концепции советского танка в 1940–1942 годах
1. Довоенные маневры
Рассказывая об эволюции советского танка в оборонительный период Великой Отечественной войны, нельзя не коснуться и последних предвоенных лет. Именно тогда началась и проходила крупнейшая предвоенная реформа советских бронетанковых войск – как в количественном, так и в качественном отношении.
Опыт участия советских танковых войск в вооруженных конфликтах межвоенного периода (КВЖД, Китай, Испания, Хасан, Халхин-Гол, советско-финская война, Польский поход), а также внимательное наблюдение за успехами германского блицкрига подтолкнули советское высшее военное командование к спешному пересмотру всех основополагающих моментов в организации и строительстве танковых войск. Несмотря на вполне обоснованное мнение начальника АБТУ Д. Г. Павлова, что оптимальной для управляемости является танковая бригада в 200–300 танков и что для повышения эффективности имевшихся в 1938 году четырех мехкорпусов необходима срочная реорганизация их тылов, в мае-июне 1940 года в НКО, по опыту применения танков в польском походе и советско-финской войне, а также по разведданным, полученным из Германии, был поднят вопрос о формировании танковых дивизий. 27 мая в Политбюро и СНК была подана докладная записка, в которой описывалась структура танковой дивизии в количестве 386 танков, 108 бронемашин, 42 орудий и 72 минометов. Тогда же по инициативе Генерального Штаба РККА был поднят вопрос о формировании танковых корпусов в составе двух танковых и одной моторизованной дивизий, а также мотоциклетного полка и других частей. По штату он должен был иметь 36 080 человек и 1031 танк.
2 июня 1940 года нарком обороны и начальник Генштаба представили в Политбюро и СНК план создания танковых корпусов. Предлагалось сформировать 8 танковых корпусов, 18 танковых и 8 моторизованных дивизий, которые размещались бы по одному в МВО, ЛВО, ОдВО и ЗабВО, по 2 в БОВО и КОВО и по 1 танковой дивизии в ЗакВО и САВО.
