Анатолий Манаков - Тринадцатый знак
Леди и джентльмены. В выбранной вами карьере, если позволите сделать такую рекомендацию, не ищите малых выгод ценой больших опасностей. Время от времени вспоминайте, как объяснял русский шахматист Александр Алехин свою победу над Раулем Капабланкой: он хорошо изучил слабости и достоинства противника, изучил самого себя и был одержим идеей, что противника победить можно... В жизни бывают моменты, когда нужно хватать судьбу за горло, у вас этих моментов будет вполне достаточно. Вам предстоит войти в передовой отряд американцев, добывающих нужную нашей великой державе информацию. И вы справитесь, черт возьми, с этой трудной работой.
Желаю вам удачи в нашем, казалось бы, безнадежном деле. Благослови вас Бог!
Где прозвучали эти наставления? В восьмиэтажном железобетонном здании с наглухо закрытыми окнами на правом берегу Потомака в тринадцати километрах от Белого дома. Там на одной из стен главного вестибюля выбиты слова из Библии: "Познайте истину, и истина сделает вас свободными", а на другой - желтые звездочки в честь сотрудников, погибших при исполнении служебных обязанностей. Рядом бюст Аллена Даллеса с надписью: "В память о нем - все, что нас окружает". Здесь же начинается широкий коридор, где развешены портреты директоров Центрального разведывательного управления, объявления различных клубов, авторские картины и любительские фотографии. Чуть поодаль - библиотека, страховое агентство, кафетерий и медпункт. Четыре эскалатора доставляют служащих на верхние этажи.
К полуночи охранники начинают обходить свои владения, проверяя надежность замков в кабинетах, небольшая группа во главе с дежурным располагается на ночлег неподалеку от главного пульта телефонной связи. Шифровальщики продолжают направлять кодированные послания не менее чем в сотню резидентур. В три часа ночи заступает на вахту бригада сотрудников информационного подразделения, готовящая ежедневную сводку для президента страны. Но в большей части здания безлюдно, все двери заперты, столы в кабинетах освобождены от бумаг. Государственные тайны спрятаны там, где по-ложено. Америка и ее сокровенные секреты - в надежных руках. Так, во всяком случае, кажется...
Когда я мысленно возвращаюсь памятью ко всему, что мне довелось узнать, увидеть и прочувствовать за годы службы в разведке, передо мной возникает образ того ветерана-наставника, с которым читатель только что познакомился.
Он презирает дилетантов, некомпетентность в разведке его раздражает, как и те, кто получает там высокие звания, не будучи знатоком своего дела. Его кумир - основатель американской разведки, генерал Уильям Донован, который еще при Аллене Даллесе начал осваивать премудрости "великой тайной науки", как египтяне называли разведку за сотни лет до Иисуса Христа. Постигая ее тонкости, пришел к выводу, что на измену родине идут преимущественно из страха, ненависти, потребности чувствовать свою востребованность и значимость, из зависти и мести. Богатая практика убедила его: подчиняясь указаниям в форме просьб, агенты берут на себя роль актеров, которые должны сыграть строго по предлагаемому сценарию, но у них есть свое, особое чувство гордости. "Пусть я буду на услужении иностранного государства, - рассуждают они, - но дайте мне войти в игру, где делаются высокие ставки". Игра же эта без четко обозначенных правил ставится ими выше общепринятых морально-этических норм. А столь ли уж грешно обманывать других, когда обманул самого себя?
Кадровый сотрудник разведки великой державы, он считает себя человеком чести и долга, который осознает свою правоту и действует ради общего блага. Не болтун, не тихий чинуша, а прирожденный флибустьер без страха и упрека, умеющий парировать любой выпад. Истинный джентльмен, как он привык думать про себя, всегда полон достоинства, не допускает наигранной эмоциональной горячности, молчалив, интеллект свой не выставляет напоказ, дабы не раздражать окружающих, внешне выглядит несколько безразличным. Ему хорошо известно, кстати, что в обществе отдают достойную дань натурам не столь остроумным, сколь проницательным и дальновидным, один вид которых вызывает почтение и обезоруживает: они словно берегут себя для какого-то большого, стоящего дела.
Не жалуя приспособленцев и карьеристов, себя он относил к типам честолюбивым, требовательным к другим, упорно добивающимся результатов в конкретном деле. На его рабочий стол ежедневно ложились дюжины шифротелеграмм, записок, меморандумов, требовавших безотлагательных действий. В результате вечной спешки он привык полагаться на интуицию, здравый смысл, либо откладывать решение из-за отсутствия убедительных аргументов, дабы не потерять лица перед руководством. Вместе с разведывательными сводками иногда просматривал и гороскопы, считая их дополнением к уже имевшейся у него информации.
За границей в списках членов дипломатического корпуса фигурировал сначала как атташе, а со временем стал первым секретарем своего посольства. Об официальных своих обязанностях в кругу иностранцев говорил весьма туманно, что у дотошного собеседника рождало сомнения, чем же ему приходилось заниматься на самом деле. От излишних кривотолков спасала выработанная манера общения с людьми, независимо от их национального происхождения и социального по-ложения, основой которой служили вежливость, доброжелательность и безукоризненный такт. Своим же коллегам признавался, что в разведывательной работе постоянно искал возможности использования человеческих слабостей, не теряя при этом бдительности и чувства реальности. Из одной командировки в другую перевозил с собой коллекцию любимых книг Моэма, Теккерея, Киплинга, Достоевского и фотографию любимой женщины в серебряной рамке.
Пребывание на командных постах в Лэнгли повлияло и на стиль его поведения. В беседе с подчиненными появилась слегка заметная снисходительность, в речи - чеканные фразы, стало более крепким короткое рукопожатие, в мягком, ровном голосе проскальзывали стальные нотки. И как бы в довершение - не допускавший никаких вопросов взгляд. Манеры типичного резидента в стране, представляющей интерес для разведки. В служебных аттестациях на него постоянно отмечалось: "В работе методичен, целеустремлен и в высшей степени надежен".
Однако более тридцати лет такой работы подорвали здоровье, и он ушел в отставку, продолжая эпизодически оказывать службе консультативную помощь. Молодые сотрудники управления, несмотря на пафос его речи, обращенной к ним, вселяли в него мало надежды - слишком рано они становились циниками. Их постоянное сидение в кафетерии, активный обмен слухами о делах ведомства или комментариями по поводу последнего бейсбольного матча стали уже неписаным правилом. Отбыв положенные часы на службе, они стремились побыстрее вернуться в свой загородный домик с лужайкой под окном, а то и просто припасть к рюмке мартини. Научившись избегать комплекса самоанализа, их жены проникали во внутренний мир мужей столь проворно, что прекрасно осведомлены даже о некоторых служебных тайнах. Вроде бы все на месте отлаженный механизм разведки, квалифицированные кадры и компетентное руководство, но насколько большинству сотрудников не хватало упорства и хотя бы чуть-чуть идеализма.
Для многих американцев, думал он, разведка ассоциируется с делом, требующим мужества и решительности, вроде убийства, государственного переворота или парашютного десанта в тыл противника. Реальность же такова, что разведывательная служба фактически является лишь одним из бюрократических ведомств, все больше работающих на себя, поэтому разведчики в резидентурах предпочитают набирать очки в первую очередь за счет количества направленных ими в Вашингтон информационных телеграмм, а не их содержания, не рисковать и не брать на себя ответственность, плывя по течению, лишь только слегка подгребая. Отказываясь поддакивать начальству, некоторые увольняются, из оставшихся же ветеранов многие относятся к работе с прохладцей или вообще без особого интереса. Если куплен домик в рассрочку, дети учатся в частной школе, а старшая дочь на выданье, остается лишь тянуть лямку, пока не набежит пенсия со льготами. Находятся и такие, кто ушел так глубоко под "крышу" где-то в Европе или Латинской Америке, что в Вашингтон вообще не заглядывает.
В заколдованном круге
Ловлю скептический упрек в свой адрес проницательного читателя: "Можно подумать, советская, теперь уже российская разведка обходится без агентов-иностранцев". И он прав, других надежных средств пока не придумано, а потому любое уважающее себя государство всегда старается оставить на челе своей разведки, если не свет, то хотя бы тень целомудрия. Будем называть вещи своими именами - мне тоже приходилось склонять людей к юридическим наказуемым в их странах, а порой и этически неприглядным действиям. Печально, но факт.
