Ицхак Арад - Партизан: от долины смерти до горы Сион, 1939–1948
Под вечер мы встретили группу разведчиков полка "Вильнюс" и узнали от их, что полк находится намного севернее, вблизи городка Видз. На следующий день я нашел свое подразделение. Выяснилось, что линия продвижения советских войск проходит севернее и южнее, а территория, на которой мы находимся, является разделительной линией между Третьим Белорусским фронтом, силы которого прорвались к Вильно, и Первым Балтийским фронтом, войска которого вышли на Шауляй. В лесном массиве Ходоцишки действуют лишь подразделения разведки. Решено, что "Вильнюс" и подразделение имени Кастуся Калиновскаса овладеют городком Ингалина, установят контроль над железнодорожной колеей Вильно-Двинск до прихода советских войск. Разведчики доложили, что в городке нет германских войск, а вся местная власть и полиция сбежала. Мы вошли в городок при свете дня. Улицы были пустынны, редкие жители подглядывали за нами сквозь прикрытые жалюзи. Пока мы начали выстраивать оборону, внезапно возникли немецкие танки. У нас было несколько противотанковых ружей, качество которых оставляло желать лучшего. Я был в конце городка, когда услышал стрельбу танков и увидел моих товарищей, бегущих в лес. Присоединился к ним. Когда мы собрались в лесу, выяснилось, что отсутствуют 20 партизан. Это равнялось числу потерь "Вильнюса" за год боевых действий. Мы заплатили дорогую цену за то, что несерьезно отнеслись к принципам партизанской войны и боевых действий в дневное время против регулярной армии, не имея на это ни необходимого оружия, ни надлежащей подготовки.
Вечером прошли мимо нас десятки советских танков Первого Балтийского фронта, которым командовал генерал, еврей, Черняховский.
На следующий день день, 6 июля 1944, мы вошли вместе с передовыми советскими частями в Свинцян.
Завершился партизанский период войны.
Летнее наступление советской армии продолжалось в полной силе. 13 июля был освобожден город Вильно. В течение наступления с 23 июня по 15 июля освобождена была Белоруссия и большая часть Литвы. Советская армия продвинулась на 500 километров от Витебска до границ восточной Пруссии. Германские силы в центре были уничтожены, а на севере понесли тяжелые потери. В середине июля началось широкое советское наступление в Украине, советские войска вторглись в Польшу и дошли до реки Вислы, выйдя к Варшаве. Приближались последние часы существования нацистской Германии.
23. О руинах и об евреях, спасшихся от смерти
Из городка моего рождения Свинцяна я бежал ночью, украдкой, 17 месяцев назад, 6 марта 1943. Оставил гетто, обреченное гибели, среди евреев которого были члены моей семьи. 6 июля 1944 я шагал в приятном свете солнечного дня по улицам городка, как один из его освободителей, с автоматом на груди, с чувством радости, смешанной с печалью. С того момента, когда дождливой ночью покинул гетто, я мечтал об этом миге, когда войду в городок с передовыми частями советской армии. Эту картину я рисовал в своем воображении бесчисленное число раз. Думал, куда я пойду первым делом, что скажу знакомым и прошлым друзьям, которые повернулись ко мне спиной или надсмехались надо мной, когда я шагал по этим улицам униженным, с желтой звездой Давида на спине. И вот, мечта моя осуществилась!
Мы шагали по городку, в значительной части превращенному в руины. Дома евреев были разрушены грабежами местного населения, после депортации хозяев этих домов в Полигон. Деревянные дома были сожжены, и только печные трубы торчали, как памятники общины, которая здесь жила и была уничтожена. Немногие каменные дома в центре городка частью сохранились, частью сожжены. Остались лишь задымленные стены.
На территории гетто не сохранилось ни одного дома, только — баня. Груды камней, обугленные деревянные стены, мотки проволоки от жалюзи — вот всё, что осталось от гетто. Я нашел место, где проживали члены моей семьи поколение за поколением: "Шулхойф" (двор синагоги). Часами бродили мы, я и Борис Йохай, по руинам гетто, и ни звука не вырывалось из наших уст. Когда мы покидали это место, он было полно жизни. Вернувшись, мы нашли лишь руины и безмолвие, разруха стыла вокруг нас.
Две синагоги, старая и новая, символы еврейской жизни, превратились в груды кирпичей. Вдалеке, за руинами гетто, вздымались в небо колокольни католической и православной церквей. На минуту обрадовался, что дома разрушены. Лучше так: не придут сюда чужаки, и не будут наслаждаться жизнью на руинах еврейской жизни, которая здесь вершилась. Мы посетили еврейское кладбище, которое тоже было разрушено. С трудом нашли могилы наших товарищей из подпольной группы — Гершки Бака и Рувки Миядзяльского.
Спустя несколько дней мы, все евреи из соединения "Вильнюс", вышли на Полигон, место расстрела евреев городка, оставив в Ново-Свинцяне возниц, доставивших нас туда. На Полигоне мы хотели остаться без сопровождающих. Только те, кто прошел все круги ада, и спасся от гибели, — должны были уединиться и объединиться с памятью членов общины, памятью погибших родных. Прошли пешком несколько километров до Полигона. Дошли до места, где был барачный лагерь, куда загнали 27 сентября 1941 тысячи евреев из окружающих городков и местечек, держали взаперти 10 дней до того, как их расстрелять. Ничего не осталось от барачного лагеря. Немцы его снесли, превратив это место в пустошь, куда не ступает нога человека. Оттуда перешли к редкой рощице у небольшого ручья, добрались до забора из колючей проволоки, на которым висели предупреждающие надписи на немецком и литовском языках — "Вход запрещен!" Миновали забор, и нашему взгляду открылся свеженасыпанный холм длиной в 200 метров и шириной — в 40 метров. Под этим искусственным холмом были скрыты рвы, в которых погребены семь тысяч евреев. Холм был насыпан привезенной землей, чтобы покрыть трещины и провалы, образовавшиеся над братскими могилами. Несколько раз немцы покрывали могилы слоем земли, чтобы скрыть образующиеся заново трещины.
Мы стояли, замерев, перед этим холма в безмолвии, соединившись с памятью погибших. Перед моим взором вставали страшные картины того, что происходило здесь 7–8 октября 1941, слышали вопли, сопровождавшие массовые расстрелы. Безмолвие смерти стояло вокруг, даже птицы удалились от этих мест, не слышалось их пения. Я отвернулся, чтобы скрыть слезы. Мы стояли, застыв на месте, не чувствуя движения времени. На Полигоне время потеряло свой смысл. В темноте вернулись в Свинцян.
Мне стало известно, что моя сестра Рахиль находится в Вильно. Я получил отпуск на несколько дней, чтобы ее проведать. Трудно представить радость нашей встречи. Всю ночь мы рассказывали друг другу всё, что с нами случилось с момента, когда мы расстались в гетто Вильно в конце апреля 1943. Рахиль пришла в Вильно с партизанами из Рудницких лесов. Они участвовали в освобождении города. Мы вспомнили родителей, судьба которых была нам неизвестна. Рахиль сказала, что мой товарищ Мотка Зайдель, которого я последний раз встретил в гетто Вильно в апреле 1943, спасся и находится в Вильно. На следующий день мы встретились, и рассказ его о том, что он пережил, потряс меня.
Во время уничтожения гетто Вильно и последней депортации в Эстонию 23 сентября 1943, Мотка прятался в "малине" — подвале дома на территории бывшего гетто. Вместе с ним там нашли убежище еще 70 человек. Они скрывались в "малине" пятьдесят дней. Положение их ухудшалось со дня на день, таяли съестные припасы и вода. Люди умирали. Их погребали там же, в "малине", отчаяние охватило оставшихся в живых. Часть людей покинула "малину" в поисках другого убежища. Некоторые из них были схвачены, и на допросах в гестапо открыли место убежища. Немцы пришли туда, женщин и детей увезли в Понары и там расстреляли. Мужчин, среди которых был и Мотка, держали в гестапо до начала декабря, после чего и они, 50 человек, были увезены в Понары, уверенные, что их везут на расстрел, но, к удивлению, немцы использовали их для другой цели. Они должны были раскопать массовые могилы расстрелянных в Понарах, более ста тысяч трупов, извлечь их и сжечь. То же самое было сделано во всех местах массовых захоронений жертв расстрелов с целью — замести следы массовых убийств, совершенных "эйнзацгруппами". Спецгруппа СС была создана для этой цели по приказу рейхсфюрера Гиммлера.
В Понарах немцы разделили людей на группы, дав каждой определенное задание: раскапывание могил, извлечение трупов, складывание их в груды и сжигание, перемалывание костей с целью развеять перемолотую массу. Немцы приказывали оставить в ямах немного трупов и засыпать. Если в будущем раскопают могилы, обнаружат в них отдельные тела, а не тысячи. Люди в группе Мотки узнавали трупы знакомых, членов семьи, а один — тело жены. В начале люди были в шоке, до впадения в безумие, но потом постепенно привыкли к этой работе. Тяжкие дни проходили над ними, когда они видели привозимых в Понары и расстреливаемых евреев, трупы которых они должны были сжигать. По найденным документам было видно, что это евреи из западной Европы.
