Михаил Яковлевич Геллер - К началу. История Российской Империи

Внешняя опасность - государственной целостности, национальной независимости, религии - как важнейший инструмент объединения народа вокруг символа единства, опоры борьбы с врагом, была основой как внешней, так и внутренней политики Москвы.

В начале XVI в. Москва знала мир несравненно лучше, чем мир - Москву. Только начиная с половины XV в. появляются на Западе краткие заметки иностранцев, случайно попадавших в русские пределы. В библиографическом списке свидетельств иностранцев, составленном в 1845 г. русским историком Ф. Аделунгом, за XV в. значится всего три рассказа о поездке на «восток», фламандца Гильберта де Леннуа и двух веницианцев: Иосифа Барбаро и Амвросия Контарини. Целью их поездок была не Москва, которую они, кажется, навестили проездом, но Новгород и Персия. Неудивительно, что представление о землях, начинавшихся за Польшей, были недостоверными, часто фантастическими. Причем это касалось не только системы управления нравов и быта, но даже географии.

Первым важным источником сведений о Московском государстве стали записки немецкого дипломата Сигизмунда фон Герберштейна. Он побывал в Москве дважды, в 1517 и 1526 гг., знал русский язык и включил в свои записки о московитских делах не только свои личные наблюдения, но и памятники русской письменности, исторические источники. Герберштейн приезжает в Москву как посол германского императора. Адресатом посланий императора был великий князь Василий III, сын Ивана III. Появление первого подробного и в значительной степени достоверного сообщения о Московии в это время было как нельзя более логично. Правление Василия III, продолжавшееся 28 лет (1505- 1533), завершало историю Московского великого княжества и подготовило начало истории Московского царства.

Грозный царь

Неизвестно, такая ли загрубелость народа требует тирана государя, или от тирании князя этот народ сделался таким грубым и жестоким.

Императорский посол предавался размышлениям о взаимозависимости тирании и общества после знакомства с Москвой Василия III. Он отметил, что власть московского князя гораздо шире власти, какой обладали знакомые немецкому дипломату западные правители. Через три столетия, в 1863 г., русский писатель Алексей Толстой, закончив роман об эпохе Ивана IV, признается: «При чтении источников книга не раз выпадала у него (автора) из рук, и он бросал перо в негодовании, не столько от мысли, что мог существовать Иоанн IV, сколько от той, что могло существовать такое общество, которое смотрело на него без негодования»42.

Грозным называли уже Ивана III, но только за его внуком навсегда укрепится это прозвище. Переводы на иностранные языки искажают смысл слова грозный. На французском, немецком, английском его переводят как ужасный, страшный. Для русских грозный означало властный, ибо власть - в их понимании - всегда грозна и должна быть такой.

Василий III - необходимое промежуточное звено между правлением отца - Ивана III и сына - Ивана IV. Продолжая внутреннюю и внешнюю политику отца, реализуя все заложенные в ней тенденции, Василий III, еще именовавшийся официально великим князем Московским, передаст своему сыну государство и власть в нем, позволившую Ивану IV официально короноваться царем.

Василий III был не мужем византийской принцессы, а ее сыном. Это позволило его сыну Ивану Грозному объяснять полякам, что он считает себя выше германского императора и короля французского, ибо ведет свой род от древнего римского императора Августа. «Кроме нас да турецкого султана, - гордо заявил русский царь, - ни в одном государстве нет государя, которого бы род царствовал непрерывно через двести лет». Василий III никогда не забывал о своем происхождении. Но главным источником его власти было завещание отца Ивана III.

Все московские князья, начиная с Данилы Александровича, увеличивали долю старшего сына, желая усилить его по сравнению с братьями, удельными князьями. Духовная Ивана III завершает процесс: старшему сыну и наследнику великий князь завещал более 60 областей - городов с уездами, земель с городами и пригородами, а четырем его братьям - не более 30 городов, большей частью незначительных по размерам и богатству. Кроме того, старший сын получил значительные политические преимущества. До сих пор все сыновья великого князя владели по долям Москвой, собирали (в своем районе) пошлины, прямые и косвенные налоги. По духовной Ивана все права в Москве перешли в руки старшего сына. Точно так же, как и судебная власть, которая ранее осуществлялась удельными князьями на своих участках. Каждый удельный князь мог, как и великий князь, чеканить свою монету. Духовная отдавала это право в исключительное владение великого князя. Наконец, Иван III лишил удельных князей, умиравших без наследника-сына, права передавать свои земли по желанию - они переходили теперь в руки великого князя. Историк М. Дьяконов замечает, что в XV в. «все большее значение в качестве творческой силы права приобретает воля государей». Духовная Ивана III была демонстрацией всесильной воли великого князя. По мнению В. Ключевского, «преемник Ивана III вступает на великокняжеский стол более государем, чем сам Иван».

В 1492 г. митрополит Зосима в составленной им пасхалии называет Ивана III «государем и самодержцем всея Руси, новым царем Константином в новом граде Константина Москве, всей русской земли и иных многих земель государем». Спустя три десятилетия церковная формула становится официальным титулом московского государя. Грамота Василия III, пожалованная ненцам, живущим по реке Обь, о принятии их в подданство, начинается словами: «Великий государь Василей, Божиею милости царь и государь веса Русии и великий князь владимерский, и московский, и ноугороцкий, и псковский, и смоленский, и тверской, и пермский, и югорский, и вяцкий, и болгарский и иных»43.

Через семь лет после вступления Василия III на престол Москву посетил Сигизмунд фон Герберштейн, приехавший послом от императора Максимилиана. Немецкого дипломата поразила власть великого князя: «Властью, которую он применяет по отношению к своим подданным, он легко превосходит всех монархов всего мира; и докончил он также то, что начал его отец, а именно отнял у всех князей и других влиятельных лиц все их города и укрепления; всех одинаково гнетет он жестоким рабством, так что, если он прикажет кому-нибудь быть при его дворе или идти на войну, или править какое-нибудь посольство, тот вынужден исполнять все это на свой счет; он применяет свою власть к духовным, так же, как и к мирянам, распоряжаясь беспрепятственно и по своей воле жизнью и имуществом всех».

Иван III еще подобной властью не обладал. Когда в 1480 г. он покинул свое войско, стоявшее на Оке и готовившееся остановить нашествие татарского хана, в Москве горожане встретили его как труса, бежавшего с войны и открывшего татарам дорогу в столицу. Тридцать лет спустя это казалось уже невероятным. Когда боярин Берсень стал жаловаться на то, что великий князь решает все дела со своим любимцем Иваном Шигоней-Поджегиным, ему тут же отрубили голову. Дьяку Федору Жареному, также выражавшему неудовольствие, отрезали язык, а прежде били кнутом. Осуждавшего Василия митрополита лишили сана и заточили в монастырь. Митрополитом стал ученик Иосифа Волоцкого - Даниил. Когда Василий после двадцатилетнего брака с Соломонией Сабуровой решил развестись, мотивируя желание бесплодием жены, Даниил, вопреки всем церковным правилам, дал развод и заключил великую княгиню в монастырь. Он же обвенчал великого князя с юной Еленой Глинской, давшей ему через четыре года после брака наследника, нареченного Иваном.

Василию III направил свое знаменитое письмо Филофей. Идея обожествления московского государя и пророчество о Третьем Риме способствуют созданию культа великого князя. Как рассказывает Герберштейн, когда москвичей спрашивают о неизвестном им деле, они отвечают: мы того не знаем, знают то Бог да великий государь.

Традиционной внутренней политике «собирания власти» соответствовала традиционная внешняя политика, имевшая прежде всего целью «собирание Руси». В 1510 г. Василий III присоединил к Москве Псков, поступив с купеческой республикой, как его отец с Новгородом. Псковский летописец рассказывает, что посланник Василия объявил на вече: «Хотите вы жить по старине, то исполните две воли великого князя: чтобы веча у вас не было и чтоб сняли вечевой колокол, да приняли двух его наместников во Псков, а также по пригородам».

Псков принял московский ультиматум, но, тем не менее, по приказу князя, более 300 псковских семей было выслано из города, а их дома, земли, имущество отданы московским людям. Летописец замечает: «Иноземцы, бывшие во Пскове, не терпя насилия, разошлись по своим землям». В 1517 г. к Москве была присоединена Рязань, некогда грозный соперник.