Григорий Джаншиев - Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 1
Последний отдел объяснительной Записки Тверского комитета посвящен обзору «оснований нового управления». Усматривая непосредственную связь между крепостным правом и строем существовавших при нем учреждений, Тверской комитет начертал план новой организации местного управления, вытекавший из отмены крепостного права и согласованный с нею. Если в деталях этого плана и встречаются спорные пункты, то основные положения его так разумны и убедительны, что они не только для своего времени, но даже и для нашего заключают в себе много поучительного. Как ни стары высказанные в них истины, но они изложены с таким благородным воодушевлением, широтою взгляда и твердою верой в силу разума и правды, что чтение тверской записки и теперь производит освежающее и ободряющее впечатление.
Комитет, прежде всего, настаивает на упразднении в управлении всяких следов прежних вотчинных отношений. По уничтожении крепостной зависимости и объявлении крестьянам свободы, читаем в тверской записке, власть помещиков лишается всякого нравственного основания, и потому дальнейшее существование ее, даже и на самое короткое время, может породить только неудовольствие со стороны народа и гибельные последствия: эта власть естественно будет напоминать народу ненавистное ему крепостное право (с. 7).
Уничтожая помещичью власть в управлении, Тверской комитет признавал невозможным оставить прежний порядок вещей, при котором 100 000 полицеймейстеров-душевладельцев служили настоящим instrumentum reghi. Несмотря на все зло крепостного права, рассуждал он, власть помещика, – его местное значение, его влияние и на крестьян и на должностных лиц служили, с одной стороны, огромным пособием в управлении, с другой – ограничивали произвол чиновников. С уничтожением ее останутся для управления и охранения порядка и спокойствия только два становых пристава. С другой стороны, в чем будет ограничение произвола чиновников? Крепостное право, глубоко пустившее корни во всех сферах русской жизни, проникло насквозь в служебную деятельность: если уничтожить ее только в чистом виде, оставив все прежнее по-старому, это не будет уничтожением крепостного права, а только передачей его из рук помещиков в руки чиновников и расширение его пределов. Это будет разделение всех сословий в государстве на два враждебных лагеря: на лагерь полноправных чиновников, вооруженных всею необузданностью безответственного произвола и безгласных жителей[392]. Такой порядок порождает боязливых рабов, но не истинных граждан. Человек в таких обстоятельствах покоряется только необходимости и исполняет свои обязанности нехотя, и раз сила, заставлявшая его действовать, в стороне он постарается обойти закон. Где же человек призван к участию в управлении своим обществом, где он сознает это участие и значение свое, там он не ставит ни малейшего препятствия к исполнению распоряжений лиц управляющих, а, напротив, содействует им. Отсутствие самодеятельности общества ведет к апатии и уничтожает в обществе всякое понятие о чести и долге.
Для прекращения такого апатичного состояния Комитет предлагал положить основание самоуправлению, т. е. самостоятельному управлению общин. Страшиться самостоятельности, как начала анархии, говорит он, не основательно; в ней лежит, напротив, залог порядка и спокойствия. Человек, принимая участие в интересах общества, привязывается к этим интересам и дорожит ими из личного интереса – самой сильной пружины человеческой деятельности. Где для развития общего благосостояния действуют все отдельные личности, там, наверное, получаются такие результаты, каких не в состоянии достигнуть никакое сильное правительство. Сверх того, самоуправление гораздо лучшая школа для образования государственных деятелей, нежели бюрократическая система, вырабатывающая только механических исполнителей чужих предписаний (см. выше гл.1, § 2).
В основание своей системы самоуправления Комитет кладет, начиная с волостного управления, всесословность или, скорее, бессословность с некоторым преобладанием дворянского элемента, причем во главе управления ставятся волостной попечитель и уездный предводитель, избираемые волостным и уездным собраниями, ведающими все местные дела по управлению и суду. Чтобы самоуправление имело какое-нибудь значение, говорится в Записке, надобно, чтобы интересы населения были соединены, а не разъединены; чтобы интересы различных слоев общества не находились в борьбе, как это случается при разделении их по сословиям, только при такой общности может создаться общественное мнение.
В частности, относительно мудрой, но необычайно смелой по тому времени попытки дарования политических прав «вчерашнему рабу» и допущения его к управлению рядом со вчерашним его господином, в тверской Записке находим следующие глубоко разумные соображения: история указывает, что общественная жизнь человечества в своих главных основаниях подчиняется одинаковым законам, разность является лишь в подробностях. Неосновательно возражать, что не годится для России то, к чему неизбежно идут все народы и государства. Один из законов человеческих обществ есть, с одной стороны, постепенное возвышение низких слоев общества и приобретение ими прав, которых они раньше были лишены, вследствие несовершенства человеческих обществ; с другой – постепенное уничтожение всех привилегий, которыми некоторые умели пользоваться. Это сближение прав сословий есть повсеместный исторический закон, в пользу которого действуют люди, независимо от их воли. Даже противодействуя этому закону, люди на деле способствуют его развитию, выставляя все недостатки общественной жизни при его отсутствии. Итак, сближение прав сословий, хотя и в отдаленном будущем, есть историческая необходимость. Поэтому Комитет считал за лучшее идти навстречу этому закону, чем затрудняя его развитие ускорять взрыв. Устранить народный элемент в управлении значило положить революционное начало в самом основании обществ, которое впоследствии могло оказаться гибельным. Предоставление крестьянскому сословию участия в управлении имеет значение предохранительного клапана на паровом котле. С другой стороны, соединением дворянства и крестьян в одно собрание Комитет имел в виду заставить смолкнуть мелкие частные интересы пред интересами, более общими и более широкими, и живительным началом общественных интересов соединить воедино всех жителей края (с. 22, 24).
Рядом с началом самоуправления Тверской комитет выдвигает как лучшую гарантию для правильного действия местных учреждений строгое разделение властей, произведенное на всех ступенях управления, учреждение гласного независимого суда и суда присяжных, а также установление непосредственной ответственности перед судом чинов администрации за преступления по должности без предварительного испрошения разрешения начальства.
Указав на необходимость разделения властей в интересах успешного действия их, в частности относительно низшей ступени власти, Комитет возражает против мнения, будто в низших должностях от деления властей они мельчают и теряют значение. При самостоятельности управления, при личной ответственности должностных лиц за свои действия и при уничтожении раболепного подчинения, замечает Комитет, никакая должность не теряет своего значения: человек чувствует, что он необходимое звено в целом, и при личной инициативе видит наделе свое значение.
Необходимость учреждения независимого суда мотивируется так: исполнительная власть имеет в руках материальную силу, что же касается суда, то он должен иметь силу нравственную-назначение суда заменять материальную силу идеею права. Правительство, учреждая суд, как бы ставит посредников из среды самих граждан между собою и лицами подвластными. Этим правительство придает особенное могущество судебной власти, которое в свою очередь поддерживает значение правительства.
Затем Тверской комитет указывал на необходимость учреждения суда присяжных. Против возражения о неразвитости[393] народа, в записке А. М.Унковского, между прочим, приводились следующие доводы: «Что значит: недостаточно развить[394], и какая нужна степень развития для наглядного суждения факта по совести и здравому смыслу? Присяжным именно это только и нужно, а русский народ, конечно, не имеет недостатка ни в здравом смысле, ни в добросовестности. Суд присяжных, суд гласный и по совести, требует в судьях гораздо менее умственного развития и образования, нежели всякий другой суд, а тем более наше сложное судопроизводство; поэтому можно сказать, что); нас возможен только суд присяжных, и менее всего возможно настоящее судопроизводство». Далее, указывая на то, что старые заседатели просто прикладывали печати к приговорам или снимали шубы с почетных посетителей, Записка продолжает: «Устройте самостоятельный суд, независимый от исполнительной власти и притом словесный и гласный, т. е. суд присяжных (потому что другого независимого суда на свете нет и не бывало)[395], и те же люди окажутся способными к произнесению приговоров; это ясно, как день, и противиться этому благодетельному учреждению могут только те, которым бессудность и безнаказанность выгоднее[396]».
