Фридрих Шиллер - Тридцатилетняя война
Шведская армия теперь усилилась десятью тысячами гессенцев, которых привёл королю ландграф Кассельский Вильгельм. Густав-Адольф приказал уже наступать на Кёнигштейн; Костгейм и Флисгейм сдались ему после непродолжительной осады; он владел теперь всем течением Майна, и в Гехсте поспешно сооружались суда для переправы войск через Рейн. Эти приготовления страшили курфюрста Майнцского Ансельма-Казимира, ни минуты не сомневавшегося в том, что на него первого обрушатся ужасы войны. Приверженец императора, один из деятельнейших участников католической лиги, он не мог рассчитывать на лучшую участь, нежели та, которая уже постигла обоих его собратьев: епископов Вюрцбургского и Бамбергского. Его владения находились у Рейна, поэтому неприятелю необходимо было захватить их. К тому же для истомлённого войска этот благословенный край представлял огромный соблазн. Но, плохо зная свои силы и возможности противника, курфюрст льстил себя надеждой противопоставить силу силе и неприступностью своих укреплений сломить мужество шведов. Он приказал поспешно исправить валы и бастионы своей резиденции, обеспечил её всем необходимым для долговременной осады и вдобавок впустил в свой город две тысячи испанцев под начальством испанского генерала дона Филиппа да Сильва. Чтобы не допустить шведские суда к городу, он приказал заградить устье Майна множеством свай и кучами камня и даже затопить там несколько кораблей. Сам он вместе с епископом Вормским и своим ценнейшим имуществом бежал в Кёльн, предоставив город и страну жадности грабительского гарнизона. Все эти приготовления, обличавшие не столько истинное мужество, сколько бессильное упрямство, не помешали шведской армии подойти к Майнцу и очень основательно готовиться к нападению на город. Тогда как часть войск, рассеявшись по Рейнгау, уничтожала всех ещё оставшихся там испанцев и взимала огромные контрибуции, другая сжигала католические города в графствах Вестервальда и Веттерау; главная армия расположилась уже у Кастеля против Майнца, а герцог Веймарский Бернгард даже взял на противоположном берегу Рейна Мышиную башню и замок Эренфелье. Густав-Адольф деятельно готовился к переправе через Рейн и к осаде города со стороны суши, но успехи графа Тилли заставили его поспешно снять осаду и дали курфюрсту — правда, лишь кратковременный — роздых.
Опасное положение Нюрнберга, которому граф Тилли во время пребывания Густава-Адольфа на Рейне грозил осадой и — в случае сопротивления — страшной судьбой Магдебурга, заставило короля Шведского поспешно удалиться от Майнца. Не желая вторично подвергнуться упрёкам всей Германии за то, что он покинул союзный город в беде и отдал его в жертву беспощадному врагу, он ускоренным маршем двинулся в поход, чтобы освободить этот важный имперский город, но, уже во Франкфурте узнав о стойком сопротивлении нюрнбергцев и отступлении Тилли, не теряя ни минуты, снова устремился к Майнцу. Так как ему не удалось переправиться через Рейн у Кастеля под пушечными выстрелами осаждённых, он, чтобы подступить к городу с другой стороны, двинулся по Нагорной дороге, захватил на этом пути все крупные поселения и вторично появился на берегах Рейна у Штокштадта, между Гернсгеймом и Оппенгеймом. Нагорная дорога вся была очищена от испанцев, но противоположную сторону Рейна они продолжали защищать весьма упорно. С этой целью они частью сожгли, частью потопили все находившиеся в окрестностях суда и теперь стояли по ту сторону реки, готовые яростно напасть на шведов, если бы король отважился переправиться здесь через реку.
Смелость, отличавшая короля, была причиной того, что он едва не попал в руки неприятеля. С целью осмотреть противоположный берег он в небольшом челне переплыл реку; но едва только он высадился там, как на него бросилась кучка испанских конников, и спасло его только поспешное бегство. Наконец, ему удалось добыть у окрестных корабельщиков несколько судов; на двух из них он переправил через реку графа Браге с тремястами шведов. Не успел Браге окопаться на противоположном берегу, как на него ринулись четырнадцать рот испанских драгун и кирасиров. Как ни велико было превосходство сил неприятеля, граф Браге мужественно защищался со своим маленьким отрядом, и благодаря его геройскому сопротивлению король вовремя явился со свежими войсками. Теперь испанцы, потеряв шестьсот человек убитыми, обратились в бегство: одни бросились в укреплённый город Оппенгейм, другие укрылись в Майнце. Ещё семьдесят лет спустя мраморный лев на высокой колонне с обнажённым мечом в правой лапе и со шлемом на голове указывал путнику то место, где бессмертный король переправился через главную реку Германии.
Тотчас после этой удачи Густав-Адольф переправил через Рейн артиллерию и большую часть войск, осадил Оппенгейм и взял его приступом 8 декабря 1631 года, преодолев отчаянное сопротивление. Пятьсот испанцев, так храбро защищавших город, все до одного пали жертвой ярости шведов. Известие о переходе Густава через Рейн привело в трепет всех испанцев и лотарингцев, находившихся по ту сторону реки и считавших её оплотом против мести шведов. Спастись они могли только бегством. Поспешно покидали они все малонадёжные укрепления. После долгих насилий над беззащитными жителями лотарингцы оставили город Вормс, в последний раз со злобной жестокостью разграбив его перед самым уходом. Испанцы спешили укрыться в Франкентале, так как надеялись, что эта крепость устоит против победоносного оружия Густава-Адольфа.
Теперь король, не теряя времени, принялся за осуществление своих замыслов относительно Майнца, где укрылось ядро испанских войск. Пока он подступал к этому городу с той стороны Рейна, ландграф Гессен-Кассельский подошёл к нему с этой стороны реки, овладев по дороге многими укреплёнными городами. Осаждённые испанцы, хотя и запертые с обеих сторон, сначала проявили мужество и решимость стойко переносить самые жестокие испытания; в продолжение нескольких дней на шведский лагерь градом сыпались ядра, лишая короля множества храбрых солдат. Но, несмотря на это мужественное противоборство, шведы неуклонно подвигались вперёд и, наконец, подошли так близко к городскому рву, что стали серьёзно готовиться к штурму. Тогда осаждённые пали духом. Вполне понятно, что они содрогались при мысли о неистовстве шведских солдат, ужасающим примером которого служило всё то, что произошло в Мариенберге близ Вюрцбурга. Страшный жребий был уготован Майнцу, если бы шведы взяли город приступом, и неприятель легко мог впасть в искушение отомстить этой богатой и великолепной столице католического владетеля за трагическую судьбу Магдебурга. Не столько ради спасения собственной жизни, сколько ради города испанский гарнизон сдался на четвёртый день, получив от великодушного короля право свободно пройти в Люксембург; но большинство испанцев, как не раз бывало и раньше, вступило в шведскую армию.
13 декабря 1631 года король Шведский совершил торжественный въезд в покорённый город и поместился во дворце курфюрста. Восемьдесят пушек достались ему в виде военной добычи, и восемьдесят тысяч гульденов внесли горожане, чтобы откупиться от грабежа. Этот выкуп не касался евреев и духовенства, которые особо должны были внести за себя более значительные суммы. Завладев библиотекой курфюрста, король подарил её своему канцлеру Оксеншерна, а тот в свою очередь передал её гимназии в Вестересе; но корабль, перевозивший библиотеку в Швецию, погиб, и Балтийское море поглотило это невозместимое сокровище.
После потери Майнца неудачи продолжали преследовать испанцев в прирейнских странах. Незадолго до взятия этого города ландграф Гессен-Кассельский овладел также Фалькенштейном и Рейфенбергом. Крепость Кёнигштейн сдалась гессенцам. Рейнграфу Отто Людвигу, одному из королевских генералов, посчастливилось разбить наголову девять испанских эскадронов, подходивших к Франкенталю, и овладеть важнейшими городами по течению Рейна от Боппарта до Бахараха. После того как графы Веттерау при помощи шведов взяли крепость Браунфельс, испанцы потеряли последнюю опору в Веттерау, а во всём Пфальце им удалось — за исключением Франкенталя — удержать лишь очень немногие города. Ландау и Кронвейсенбург открыто перешли на сторону шведов. Шпейер предлагал набирать войска для короля. Мангейм был взят благодаря осмотрительности молодого герцога Веймарского Бернгарда и нерадивости тамошнего коменданта, который за эту неудачу был привлечён в Гейдельберге к военному суду и обезглавлен.
Военные действия короля затянулись до глубокой зимы, и, очевидно, сама суровость этого времени года была причиной постоянного превосходства шведских солдат над неприятелем. Но теперь изнурённые войска нуждались в отдыхе на зимних квартирах, поэтому Густав-Адольф и разрешил им после взятия Майнца расположиться в окрестностях. Сам он, воспользовавшись приостановкой военных действий, вызванной зимним временем, занимался со своим канцлером политическими делами, вёл с неприятелем переговоры о нейтралитете и улаживал с одним из союзных государств кое-какие досадные недоразумения, вызванные его образом действий. Своей зимней резиденцией и местом для ведения этих государственных дел он выбрал город Майнц, который, по-видимому, гораздо больше пришёлся ему по душе, чем это соответствовало интересам немецких властителей и предполагавшейся кратковременности его пребывания в Германии. Не довольствуясь тем, что он снова сильно укрепил город, Густав-Адольф заложил против него в тупике, образуемом слиянием Майна и Рейна, новую крепость, названную по имени её основателя Густавсбург, но более известную под названием Пфафенрауб или Пфафенцванг.
