Коллектив авторов - Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1
Подобно гуманизму Реформация изначально не являлась «народным движением». У истоков ее стояли выдающиеся мыслители-богословы, стремящиеся на теоретическом уровне доказать правомерность своих взглядов на основы и формы вероисповедания. Но одновременно Реформация была порождением и массовой психологии. Она ярко отразила особенности маргинального типа сознания, формирующегося в условиях резкого изменения уклада жизни, нравственных устоев и поведенческих стереотипов. Маргинальность – это особое социально-психологическое состояние, основанное на ценностном и ролевом дуализме. В переходном обществе оно характеризует не столько люмпенизированные слои («низы»), сколько представителей вполне социализированных групп, чей статус, занятость, общественные связи меняются в новых условиях быстрее, чем собственная самоидентификация. Это состояние «промежуточности» и порождает устойчивое ощущение тревоги, неприкаянности, растерянности.
Модернизация придает маргинальным реакциям особую остроту. Возникает проблема «маленького человека», не способного легко и органично интегрироваться в мир индивидуальной ответственности, состязательного образа жизни, рационального и критического отношения к авторитетам. Такая личность приобретает специфическое мировосприятие, основанное на категориях силы и борьбы. Сила, дисциплина, подчинение привлекают в качестве фактора стабильности и спокойствия. Наличие мифического или реального «врага» избавляет от необходимости анализировать реальное положение вещей, нести ответственность за выбор поведения. Агрессивность маргинала является защитной реакцией, за которой скрывается внутренняя неуверенность и слабость. Лейтмотивом поведения становится стремление «устоять», «сохранить верность заветам». В итоге маргинализированный человек оказывается склонным одновременно и к социальному нигилизму, и к искренней вере в некие «высшие» идеалы и ценности. Служение «высшим» идеям, фанатичная вера в «подлинную правду», равно как и уверенность в том, что жизнь «на самом деле» подчиняется и определяется внешними, сторонними силами, обеспечивают для него комфортное психологическое состояние.
Реформация стала своеобразным ответом на маргинализацию массового сознания. В этом качестве она была сопряжена не столько с мировоззренческим новаторством, сколько с построением предельно простой, стройной и понятной системы ценностей и мотивации. Провозглашая непримиримую борьбу за возрождение евангелического христианства, бескомпромиссно бросая вызов авторитету римско-католической церкви, протестантские движения сами проповедовали идеи жесткой духовной самодисциплины, упорядоченного образа жизни, почти монашеского аскетизма. Для их адептов было характерно чувство абсолютного единения, сплоченности, фанатичная вера в собственную правоту и крайнее неприятие оппонентов. Это позволяло преодолеть ощущение одиночества и растерянности, утрату веры в справедливость.
Удовлетворяя психологические потребности маргинализированных слоев общества, Реформация одновременно была связана и с совершенно иной тенденцией – укреплением нового социального порядка, эмансипацией общественных групп, вовлеченных в развитие предпринимательства и торговли, формированием национальной государственности. Протестантизм, конечно, не предполагал прямой проповеди ценностей гражданского общества. Более того, его фанатизм и безаппеляционность явно противоречили идеям толерантности и свободы личности, уверенности человека в собственных силах и разуме. Однако именно для протестантов актуальными оказались вопросы, отражающие рост гражданского самосознания – о духовной ценности существующего социального порядка, о роли богатства и бедности в жизни человека, о смысле «мирских» усилий и значении достигнутого в обществе успеха, о взаимоотношениях человека и власти, сущности и функциях государства, возможности неподчинения подданных неразумным требованиям властей.
Формирование социальной доктрины протестантизма было связано с преодолением традиций католической сословно-корпоративной идеологии. Католицизм освящал сословный принцип общественного устройства не только с точки зрения корпоративных интересов церкви. Христианское сообщество воспринималось как состоящее из трех взаимосвязанных, но принципиально раздельных частей: oratores (те, кто молится), bellatores (те, кто сражается) и laboratores (те, кто трудится). Духовная и светская власть первых двух сословий рассматривалась как сакральное служение всему сообществу, ответственность за которое они несут перед Богом. Считалось, что третье сословие не имеет подобной миссии, но выполняет свою роль в мирской жизни и является частью всего социального организма. Таким образом, католическая идеология основывалась не только на признании безусловного приоритета целого над частным, но и на восприятии общего как гармонии составляющих его частей. Личность в этой связи рассматривалась не в качестве подчиненного начала, а как неотъемлемая часть сообщества, способная к самореализации лишь в его рамках.
Признавая общее благо естественным законом человеческой жизни, католицизм принципиально отказывался видеть в нем результат рационального договора, а в человеческом сообществе – совокупность борющихся за свои интересы индивидов и групп. Поэтому католическая традиция предполагала политическую и гражданскую индифферентность личности, реализующей себя лишь в высшей миссии служения. Однако крах сословно-корпоративного порядка вел к формированию принципиально нового социального пространства, объединенного экономическим укладом, территориально-политическими границами, внесословной государственно-правовой системой, этнической языковой культурой, национальным самосознанием. Формировалось многомерное гражданское общество, не связанное каким-либо универсальным коммуникатором, подобным католической церкви. Протестантизм, выступив против корпоративных интересов церкви, втягивался в этот процесс помимо собственных доктринальных установок. Кроме того, борьба протестантов с эзотеризацией латыни, внедрение ими богослужения на «родных» этнических языках и распространение переводов Библии стали мощным катализатором развития национальных языковых культур – одного из ключевых факторов формирования гражданского сообщества.
Развертывание реформационного движения было обусловлено и внутрицерковными доктринальными противоречиями. Изначально христианство опиралось на идею свободы воли, признавая право каждого человека на выбор веры. Однако эта идея противоречила представлению о едином и абсолютном Боге, творце всего сущего и отце рода человеческого. Противоречие снималось благодаря догмату о божественном предопределении, впервые развернуто сформулированном в сочинениях Аврелия Августина. Основу его составила мысль о существовании высшего предвечного закона, определяющего ход событий по воле Бога-отца. Свобода человеческого поступка принципиально ограничена этим законом, поскольку сам человек и его жизнь есть творение Божье. Августин доказывал, что свободная воля «достаточна для греха, но слишком мала для спасения». Спасение же возможно лишь с помощью божьей благодати.
Догмат о божественном предопределении позволил Августину сформулировать идею двух градов – Божьего и земного (civitas Dei и civitas terrena), принадлежность к которым предопределена для каждого человека Богом. Впоследствии, католическая церковь признавала, что добродетель, достоинства, «добрые дела» важны для спасения человеческой души, но не являются достаточными. Спасение может быть даровано лишь Богом, а пастырская миссия самой церкви заключается в распространении божьей благодати на паству. Эта идея подчеркивала и святость иерархии клира в самой церкви, как основанной на преемственности духовной власти римских первосвященников. Встав на путь формализации религиозной жизни паствы, католицизм предполагал сосредоточение духовного и мистического опыта в лоне самой церкви как единственной носительницы божьей благодати и божьего слова. Это стало причиной нарастающего противоречия между вполне толерантным отношением раннего католицизма к мирским, отнюдь не аскетическим проявлениям человеческой природы с проповедью покорности и покаяния как основ веры человека. В эпоху позднего средневековья это противоречие отразилось уже и во внутрицерковной жизни. В это время началась активная интеграция клира в социальные, политические и даже экономические отношения. Но подобные явления вызвали нарастающее недовольство в самой католической среде. Ответной реакцией стало мистическое движение монашествующих орденов, а впоследствии и образование многочисленных сект и диссидентских движений, апеллирующих к традициям раннего христианства. Свободомыслие и самобытность этих духовных течений грозили перерасти в конфессиональную анархию. Именно в такой ситуации и появляется идея Реформации – т. е. коренной реформы самой церкви, призванной удалить из религиозной практики все несоответствующее истинному духу христианства.
