Игорь Пыхалов - Великая оболганная война
Не сумев добыть документы, советская разведка довольствовалась сообщениями источников, пересказывавших разговоры своего окружения. Нетрудно догадаться, что ценность подобных сведений была невелика. Зачастую они содержали «дезу», а то и просто явные глупости. Например, 1 марта 1941 года «Корсиканец» со слов референта по мобилизационным вопросам при Всегерманской хозяйственной палате Зольмса сообщил:
«Построение и расположение германских войск на советской границе аналогично построению немецкой армии, подготовленной в своё время для вторжения в Голландию»[741].
Фраза, как бы это поделикатнее выразиться, весьма загадочная. Непонятно, какие практические выводы должны были из этого сделать в Генштабе Красной Армии? Нанести на кальку расположение немецких войск накануне вторжения в Голландию, увеличить масштаб в шесть с лишним раз (длина фронта против Голландии – около 300 км, против СССР – около 2000 км) и затем наложить её на советскую границу?
Собираясь нанести главный удар в Белоруссии, германское командование было заинтересовано в ослаблении противостоящей группировки Красной Армии. Для этого распространялись слухи о возможном ударе на Украине или в Прибалтике. Помните разрекламированное Хрущёвым донесение военно-морского атташе в Берлине Воронцова от 6 мая 1941 года, которое мы разбирали выше? Среди тех, кто невольно стал ретранслятором этой дезинформации, оказался и Рихард Зорге. В его донесении от 1 июня 1941 года со слов немецкого военного атташе в Таиланде подполковника Шолля сообщалось: «Шолл заявил, что наиболее сильный удар будет нанесён левым флангом германской армии»[742].
Справедливо подозревая, что имеет дело с «дезой», начальник Разведуправления послал уточняющий запрос: «Ваше собственное мнение о правдивости Шолла насчёт левого фланга. Голиков. 3.06.41 г.»[743].
Ответ пришёл ровно через месяц. 3 июля 1941 года Зорге сообщил: «Теперь уже поздно Вам отвечать на вопрос в отношении удара левым флангом и некоторых тактических ошибок»[744]. Действительно, уже поздно – 10 дней как ведутся боевые действия.
Отдельно следует коснуться доклада начальника Разведуправления генерал-лейтенанта Голикова, представленного им 20 марта 1941 года в Наркомат обороны, СНК и ЦК ВКП(б). Как правило, этот документ используется для доказательства «угодничества» Голикова – благодаря сделанным там выводам:
«1. На основании всех приведённых выше высказываний и возможных вариантов действий весною этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почётного для Германии мира.
2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки»[745].
Однако если бы те, кто с пылом осуждает «раболепствующего» начальника разведки, дали себе труд задуматься, они бы могли заметить, что второй из выводов Голикова – о том, что весной 1941 года Германия не нападёт, оказался совершенно верным – она действительно не напала. Что же касается первого тезиса, то в этом генерал ошибся. Впрочем, здесь налицо «смягчающие обстоятельства». Во-первых, Голиков не сам это придумал. О том, что война против СССР начнётся после победы над Англией или заключения с ней мира, сообщали наши резиденты в Германии, Японии и Венгрии – Ильзе Штёбе, Зорге, Ляхтеров. Разумеется, им это простительно, они ведь герои, а Голиков – подхалим и угодник. Во-вторых, это мнение отвечало здравому смыслу. О том, что Германия не выдержит войны на два фронта, знали все, включая Гитлера. Тем не менее фюрер решил рискнуть. Ошибочно полагая СССР «колоссом на глиняных ногах», он рассчитывал покончить с нашей страной в ходе быстротечной кампании.
В отличие от критикующих Голикова публицистов ветеран советской военной разведки генерал-лейтенант М.А.Мильштейн, наоборот, оценивает доклад своего бывшего шефа самым положительным образом. Как считает Михаил Абрамович:
«20 марта 1941 года начальник Разведывательного управления генерал Ф.И.Голиков представил руководству доклад, содержащий сведения исключительной важности. В этом документе излагались возможные направления ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана “Барбаросса”, а в одном из вариантов практически отражена была суть этого плана»[746].
Некоторое время назад в разговоре со своим знакомым, сотрудником валютного отдела крупного российского банка, я поинтересовался, вырастет ли курс евро по отношению к доллару, на что собеседник глубокомысленно изрёк: «Вырастет, если не упадёт». С точки зрения логики ответ безупречен: либо вырастет, либо упадёт. Однако с точки зрения практической пользы ценность подобного «экспертного заключения» равна нулю. Увы, то же самое можно сказать и про доклад Голикова. Дело в том, что в указанном документе добросовестно перечисляются пять (!) возможных вариантов действий немцев, причём направления ударов в каждом из них разные. При этом никаких оговорок, что тот или иной вариант более вероятен, не делается.
Следует отметить, что немецкая разведка также оказалась далеко не на высоте, существенно занизив советский военный потенциал. Как отмечал 11 августа 1941 года в своём дневнике начальник штаба Сухопутных войск Германии Франц Гальдер:
«Во всей обстановке в целом становится всё очевиднее, что колосс Россия, который сознательно готовился к войне, при всей безудержности, присущей тоталитарным государствам, был нами недооценён. Эта констатация относится как к организационным, так и к экономическим силам, а в особенности к чисто военному потенциалу. Начиная войну, мы рассчитывали иметь против себя примерно 200 вражеских дивизий. Но теперь мы насчитываем их уже 360»[747].
Весьма неприглядно выглядела в начале войны и работа разведслужб западных «союзников». Результаты наступательных операций немцев в Европе и японцев на Тихом океане продемонстрировали это с достаточной очевидностью.
Подводя итоги, можно сделать следующие выводы:
– Советская разведка не смогла своевременно узнать дату германского нападения. При этом был назван целый ряд сроков, которые не сбылись.
– Разведка не смогла правильно установить общую численность Вооружённых сил Германии, количество дивизий, предназначенное для нападения на СССР, а также численность и состав сосредоточенной у наших границ немецкой группировки. При этом вопреки уверениям нынешних публицистов все эти данные не занижались, а завышались.
– Разведка не смогла выявить направление главного удара.
В основном эти «проколы» надо отнести на счёт мастерски поставленной германской службы дезинформации. И разумеется, не стоит рассматривать как упрёк по отношению к нашим агентам, большинство которых честно выполняло свой долг, порой платя за это жизнью.
Таким образом, не стоит с высоты сегодняшнего дня обвинять Сталина в пренебрежении данными разведки. Поступавшая к нему информация была противоречивой и запутанной, и разобраться, что к чему, было весьма нелегко.
Глава 9. Судьба перебежчика
Многие знают, что в ночь на 22 июня 1941 года на нашу сторону перебежал немецкий солдат, сообщивший о предстоящем нападении германских войск. Начиная с перестроечных времён стало модным утверждать, будто этот перебежчик был немедленно расстрелян как провокатор. Например, вот что сказано на этот счёт в изданной в 1990 году в Нью-Йорке биографии Сталина: «Германский солдат, бывший коммунист, смело пересёк границу, чтобы сообщить точное время атаки. Сталин приказал немедленно его расстрелять за дезинформацию»[748].
Однако так ли это? Давайте попробуем выяснить судьбу этого человека.
Военнослужащий германской армии Альфред Лискоф [749] был задержан 21 июня 1941 года в 21:00 на участке Сокальской комендатуры 90-го пограничного отряда [750]. В 3:10 ночи 22 июня УНКГБ по Львовской области передало по телефону в НКГБ УССР сообщение следующего содержания:
«Перешедший границу в районе Сокаля немецкий ефрейтор показал следующее: фамилия его Лисков Альфред Германович, 30 лет, рабочий, столяр мебельной фабрики в г. Кольберг (Бавария), где оставил жену, ребёнка, мать и отца.
Ефрейтор служил в 221-м сапёрном полку 15-й дивизии. Полк расположен в селе Целенжа, что в 5 км севернее Сокаля. В армию призван из запаса в 1939 г.
Считает себя коммунистом, является членом Союза красных фронтовиков, говорит, что в Германии очень тяжёлая жизнь для солдат и трудящихся.
