Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе
Последовательность освоения славянами территории Северо-Запада восстанавливается по данным топонимики. Наиболее ранние, архаичные славянские названия на «-гост», «-гощ», концентрируются поблизости от Новгорода, в западном и юго-западном Приильменье, очерчивая ядро первоначальной «племенной территории» ильменских словен [145, с. 51]. Дальнейший рост этого этнополитического образования можно проследить по распространению топонимов «Межа», «Межно», «Межник» [13, с. 245–250]. Ближайшие к Новгороду и ильменскому Поозерью рубежи проходят несколько восточнее Волхова-Ловати, а на западе не доходят до Чудского и Псковского озер; затем прослеживается рост территории как на западе, так и на востоке, где новые границы охватывают Помостье и Приладожье.
Первоначальная ограниченная названиями «Межа» территория, где заключено и скопление архаичных славянских топонимов, полностью перекрывает слабозаселенное (вплоть до I тыс. н. э.) пограничье между древними этнокультурными массивами, из которых западный, вероятно, относился к прибалтийско-финскому, а восточный — к волжско-финскому населению. Эта пограничная территория, пустовавшая на протяжении тысячелетий (с раннего неолита), в первую очередь была занята славянскими поселенцами и не позднее последней четверти I тыс. н. э. стала основой первичного «племенного княжения» словен ильменских с центром в Новгороде. Особый интерес представляет еще один район, очерченный топонимами «Межа», в среднем течении Западной Двины. Здесь находится Полоцк, который, если буквально следовать тексту «Повести временных лет», изначально также относился к числу «княжений» словен [134, с. 15].
Новые границы с топонимами «Межа» отразили рост ранне-государственной территории на восток и запад от Ильменя в IX–XI вв., в глубь областей расселения прибалтийско-финских и волжско-финских племен. Походы Ольги в 947 г. на Мету, Лугу и затем ко Пскову, основание при Ярославе Мудром (вероятнее всего, между 1024–1030 гг.) на окраине Волго-Окского междуречья Ярославля, а в восточной Эстонии — Юрьева зафиксировали административную структуру и внешние границы Верхней Руси. Завершился процесс формирования основной территории Новгородской земли и начальный этап ее развития, когда Северо-Запад Руси вместе со всей «северославянской культурной зоной» входил в состав Балтийского культурного сообщества: находившиеся в этом своеобразном междуэтническом объединении торговые города и центры славян и скандинавов, фризов и немцев, балтов и финнов в VIII–XI вв., связанные общими экономическими интересами и культурными нормами, стали на какое-то время в своих обществах инициаторами динамичных и глубоких социально-экономических и культурных преобразований [114, с. 26; 329, с. 96–112].
В пределах Верхней Руси первым из таких центров была Ладога, расположенная в низовьях Волхова, главной водной магистрали Новгородской земли. В истоке реки (на берегах Ильменя и в районе Новгорода) в VIII–IX вв. формируется племенной центр словен ильменских, со святилищем Перуна в качестве одного из важных административно-культовых компонентов.
Мифологической границей ассоциированного с древним небесным богом-громовержцем пространства (Ильмень — от Iilma, божество неба у дославянского автохтонного населения) были, видимо, волховские пороги в 180 км ниже Новгорода (в индоевропейской мифологии речные пороги — место битвы Громовержца со Змеем, его главным противником). Нижняя часть течения Волхова, от порогов до Ладожского озера, морских побережий, приневской низменности, ассоциировалась в мифологии словен (а, по-видимому, и их автохтонных предшественников, протокарельской «чуди» — ПВЛ) со вторым по значению после Перуна божеством языческого пантеона, Белесом, покровителем мира мертвых, леса, зверя, скота, богатства, торговли, поэзии. Перуном и Белесом, «скотьим богом», клялась языческая «русь» в 907 и 971 годах.
Перыни в Новгороде соответствовало святилище Белеса, Велеша в Ладоге. Близ посвященной богу скота и торговли возвышенности, господствующей над низменным пространством прибрежья Ладожского озера, «Подолом», и возникла древнерусская Ладога, город, археологические памятники и микротопонимия которого позволяют детально реконструировать его архаическую раннегородскую структуру.
Волхов в соответствии со славянской семантикой своего названия (волхъв — жрец, посредник между мирами богов и людей) соединял область Перуна и Белеса, «верх» и «низ», Новгород и Ладогу. Водная дорога из Новгорода завершалась близ Ладоги у селения Извоз («конец дороги»). Вздымающаяся над берегом возвышенность (южная оконечность высокой надпойменной террасы, известной под названиями «Победище», «Гора») маркирована топонимом «Княщина» и памятниками, составляющими первую, «княжескую», зону архаической структуры Ладоги. К их числу относилось укрепленное (?) поселение, на котором найден один из ранних кладов арабского серебра (808 г. — здесь и далее в скобках указана дата самой поздней, «младшей», монеты, содержавшейся в кладе — прим. авт.), группа сопок и грунтовый могильник с погребениями по обряду кремации и ингумации. Среди находок — подвеска со «знаком Рюриковичей» (атрибут княжеской администрации — тиунов, вирников, огнищан), наборы весовых гирек. Административно-фискальные функции поселения раскрывает и топонимика: «княщина» — княжеская доля в доходах, землях и т. д. К западу от Княщины, за речками Заклюкой и Ладожкой находилась «волость Силосари» средневековых источников. Ижорско-карельское (протокарельское?) название sillasaari, от silla — «мост» и saari — «остров» продублировано славянскими топонимами «Каменный Мост» и «Княж-Остров». Как и «Лопино» напротив, на правом берегу Волхова (от др. — русск. «лопь» — саамы), где также сохранилась группа сопок и остатки селища, все эти названия, по-видимому, связаны с закрепленным за князем и его администрацией правом сбора дани с иноплеменного, неславянского населения, лопи и чуди, в ближней и дальней округе Ладоги [84, с. 102].
С юга Княщину ограничивает «Парамонов ручей». Этому гидрониму соответствует в Новгороде «двор поромонь» (как доказала Е.А.Мельникова — предшественник Готского и Немецкого двора, место дислокации варяжской наемной дружины). Название Поромонего двора, от др. — сев. farimenn — «путешественники», связанное и с греческим термином X в. «телохранители» [143; 123, с. 80–81], упомянуто в связи с антиваряжским выступлением 1015 г., которое для Новгорода зафиксировано ПВЛ, а в Ладоге вошло в местный фольклор и топонимику (предания о сражении «со шведами» на «Победище», второе название Парамонова ручья — «Кровавый» и др.). В ладожской Княщине, как и на Ярославовом Дворище в Новгороде, варяги входили в состав разноплеменного окружения князя и его администрации.
Данные топонимии позволяют на северной окраине «княжеской» зоны реконструировать *Поле, место вечевых собраний, обрядов и пр. (микротопонимы «Заполек», «Полянка» в документах XVII–XVIII вв.). Оно маркирует южную границу второй, «городской», зоны Ладоги.
Городская территория делилась на две половины, северную и южную [23, с. 2–62]. Зафиксированное топографией древнерусских монастырей (Успенского и Никольского), это членение восходит к значительно более раннему времени: р. Ладожка (Елена), по которой проходит граница между двумя частями города, образована слиянием двух текущих друг другу навстречу речек, собственно Ладожки (с севера) и Заклюки (с юга). Первое название — от финск. *Ala-djogi — «Нижняя река», второе — *Yla-joki — «Верхняя река» указывают на древнюю подоснову мифологического противопоставления «Верха» и «Низа» в ладожской топографии.
Каждая часть города имела свой могильник. Южный — на склонах возвышенности Победище, насчитывал, видимо несколько сот курганов. Здесь представлены все разновидности верхнерусской курганной обрядности VIII–XI вв.: длинные и круглые курганы с сожжениями, насыпи с характерным обрядом «приладожского типа», со скандинавскими кремациями, трупоположениями X–XI вв. В состав могильника входили также группа сопок (ранние погребения датируются серединой VIII в.) И древнерусский грунтовый могильник с трупоположениями XI–XII вв.
Северный городской могильник [23, с. 245; 162, с. 94–97] располагался на левом берегу ручья Грубицы (урочище «Могильник» в Писцовых книгах XV в.). Здесь исследованы погребения по обряду сожжения (захоронение воина с конем, X в.) и трупоположения, а в западной части могильника, на берегу р. Ладожки, — курганы с трупоположениями XI–XII вв.
Оба могильника, охватывая по периметру площадь поселения (16 га) тянулись на запад вдоль двух дорог по направлению к переправам через речки Заклюку и Ладожку, а дороги соединялись на возвышенности с названием «Висельник» («Ахматова гора»).
Напротив этой возвышенности и ладожской крепости (поставленной на мысу Волхова и Ладожки — Елены), на противоположном, правом, берегу Волхова в урочище «Плакун» располагался третий некрополь «городской» зоны. Он представлен группой сопок на высоком краю террасы (в раскопанных насыпях отмечены балтские черты обряда: погребение коня, перевернутая урна и др.) и курганным могильником на нижней площадке террасы. Исследовано около 15 насыпей (всего их насчитывалось, возможно, от 20 до 60, может быть до 100 курганов); в 7 или 8 открыты сожжения в ладье, в 1 — камерное погребение IX в. (ок. 880 г.). В отдельно стоящей сопке на нижней террасе Плакуна обнаружено разрушенное трупоположение в ладье. Небольшой некрополь связывают с варяжской дружиной времен Рюрика и Олега, хотя наиболее ранние (в том числе женские) погребения здесь датированы первой половиной IX в. [95, с. 128–131; 108, с. 184–188].
