Павел Рейфман - Из истории русской, советской и постсоветской цензуры
Вскоре разгорелся скандал. Против Сванидзе и обсуждения в Общественной палате пособия выступила большая группа сторонников учебного пособия. Сванидзе обвинили в «травле ученых», требовали исключить его из Общественной палаты, выдвигали, по его словам, лозунг: «Долой хулигана и пьяницу Сванидзе». Открытое письмо в защиту авторов пособия подписали В. Г. Распутин, В. И. Белов, Ю. В. Бондарев, А. А. Проханов, С. Ю. Куняев и многие другие (в приводимом спискe 27 подписей. Текст письма см. в «Живом журнале»???). На «Эхо Москвы», в программе «Клинч» выступили сторонница пособия, член Российского коммунистического союза молодежи Д. Митина и, видимо, близкая «Мемориалу», либеральным кругам И. Карацуба, которые вели крайне резкую, грубую полемику.
Против Сванидзе выступили и авторы учебного пособия. Вдовин, защищая свою позицию, высказал, в частности, уверенность, что исторические события, вне зависимости от того, какими они были на самом деле, должны излагаться «с позиций защиты интересов и ценностей государственнообразующего народа» (в данном случае русского). Подразумевается, что такие позиции доступны в первую очередь историку, который и сам принадлежит к числу «государственнообразующих». Сразу возникает вопрос: что такое «интересы и ценности народа»? Видимо, авторы учебника, их единномышленники считают, что это приукрашенное описание истории, замалчивание темных её страниц. Позиция не новая, как правило, поддерживаемая властями. Являясь фальсификацией истории, ни к чему хорошему она никогда не приводила. Напомню очень старые слова Горького: «Ложь религия рабов и хозяев, правда — бог свободного человека». Сторонники пособия обвиняют его противников в желании ввести своего рода цензуру. Я не во всем согласен с некоторыми требованиями единномышленников Сванидзе, но, по-моему, есть коренное различие между свободой слова и протаскиванием, навязыванием учебного пособия, написанного в духе предписаний свыше, превращением его, по сути, в официальный учебник.
В защиту Сванидзе, против которого «развернулась настоящая кампания травли», с открытым письмом выступили председатель московской Хельсинской группы Людмила Алексеева, писатель Борис Стругацкий, правозащитники Сергей Ковалев, Елена Боннэр, лидер движения «За права человека» Лев Понамарев. Стругацкий сказал: «Травля Сванидзе — это одно из самых отвратительнейших проявлений ''совка'', которые мы наблюдаем последнее время. Сванидзе вместе с многими выступил против фальсификации истории, которая допускается в некоторых наших учебниках. Это неприемлимо, потому что именно со школы начинается правильное восприятие истории. Когда это восприятие пытаются исказть, скрыть мерзкие черты нашей истории, возвысить на пьедестал тех людей, которые недостойны этого, преподносят всю эту мешанину неокрепшим молодым умам, это отвратительно, и нужно всячески с этим бороться». И добавил: «мы должны беречь нашу историю, потому что кроме нее у нас ничего пока нет».
Я не уверен, что конец происшедшей полемики будет благополучным, что сторонники исторической правды без фальсификаций, Сванидзе и его сторонники победят. Ведь вопрос о том, что называется фальсификацией истории имеет длительную историю (см. Послесловие, стр. 1138-43, 1146-51, события, связанные с парадом Победы 9 мая 2009 г. и другие).
К главе 7, «Оттепель», стр. 773… В «Новой газете» (N 110, от 4 октября 2010 г.) опубликована заметка Олега Хлебникова «Она разоблачила Сталина», про книгу, напечатанную в США в 2001 году «Об ушедшем веке. Рассказывает Ольга Шатуновская» (составители Д. Кутьина, А. Брейдо, А. Кутьин). Книга о далеком прошлом, о фальсификации истории даже в относительно благополучный период хрущевской оттепели. Но напоминает она и о современности, о том, что отразилось в полемике по поводу пособия Вдовина и Барсенкова.
Ольга Григорьевна Шатуновская (1901- 90), старый член коммунистической партии (с 1916 г.), прожила незаурядную жизнь. Она с юности связала себя с революционным движением, была участником боевой дружины большевиков, личным секретарем Степана Шаумяна, одного из 26 расстрелянных бакинских комиссаров (знавшего, между прочим, что Сталин — агент царской охранки). Белогвардейцы приговорили Шатуновскую повесить, но в последний момент помиловали (по молодости?). Микоян был в нее влюблен, предлагал ей стать его женой, но она отказалась. В советское время работала партийным работником, в московском комитете партии. В 1937 году, вместе с другими членами комитета, была арестована, приговорена к восьми годам исправитрельно-трудовых лагерей, отправлена на Колыму. По отбытию срока, в 1946 году, по ходатайству Микояна, вернулась в Москву. В 1948 г., по его же совету (готовилась новая волна арестов старых коммунистов) уехала в Среднюю Азию, была там арестована, сослана на вечное поселение в Енисейск. Освобождена и реабилитирована, восстановлена в партии после смерти Сталина. В 1955-62 гг. работала в Комитете Партийного Контроля. Ее вводят в состав т. наз. комиссии Н. М. Шверника, учрежденной для расследования злодеяний Сталина. Комиссия состояла из пяти человек, за исключением Шатуновской, весьма высокопоставленных лиц. Кроме председателя, Шверника, первого секретаря ВЦСПС, в неё входили генеральный прокурор Руденко, председатель КГБ Шелепин, заведующий отделом административных органов ЦК КПСС Миронов. Повседнной работой комиссии, непосредственным изучением архивных документов члены комиссии не занимались. Но они придавали вес и им, судя по всему, докладывали о результатах работы, проделанной, в основном, Шатуновской и её помощниками. По каждому процессу врагов народа (Тухачевского, Бухарина, Зиновьева, Каменева, Радека, других…) были созданы небольшие бригады, которые изучали документы по изучаемому ими делу. Рассматривались и материалы о смерти Кирова, Орджоникидзе. о расстреле в Катыне. Собрано 64 тома, обработано, полностью подготовлено к печати. Кроме них Шатуновская посылала Хрущеву, другим членам Политрбюро докладные записки. После знакомства с документами процесса Бухарина Хрущев позвонил Шатуновской, сказал, что целую ночь читал их и плакал читая. После такого звонка Шатуновская была уверена, что материалы опубликуют. О том, что надо всё расследовать и опубликовать Хрущев говорил на XX, на XXП съезде, но своего пожелания так и не выполнил. Члены Политбюро не хотели, чтобы собранные материалы появились в печати. Особенно рьяно возражали против обнародования их Суслов, ведавший идеологией, и Ф. Р. Козлов, в то время второй секретарь ЦК КПСС. Они уговорили Хрущева передать документы в архив, откуда они постепенно испарились. Шатуновская пришлась не ко двору. 21 декабря 1962 года Шверник в письме Козлову просил решить вопрос об исключении Шатуновской из членов комиссии в связи с уходом на пенсию. Вероятно, Шверник обратился не случайно именно к Козлову, одному из наиболее активных противников публикации документов. Шатуновская в то время не столь уж стара, вполне работоспособна. Она прожила еще почти тридцать лет. Но её потребовалось убрать, что и сделали. Решение об освобождении Шатуновской от обязанностей члена комиссии принято Президиумом ЦК КПСС 9 января 1963 г. Позднее родные Шатуновской, составители сборника её воспоминаний, пытаясь выяснить судьбу докладных записок, обратились в администрацию президента. Им прислали два письма, уже ранее напечатанных, сообщив, что других писем Шатуновской в архиве не имеется.
Шатуновакая, между прочим, рассказывала довольно подробно про результаты расследования об убийстве Кирова. Оно произошло через десять месяцев после XVП съезда КПСС. На нем ряд партийных руководителей, опасаясь усиления единовластия Сталина, ссылаясь на завещание Ленина, планировали переместить Сталина на пост председателя Совнаркома, а Кирова сделать генеральным (первым) секретарем ЦК, о чем стало известно Сталину, «что и побудило его убить Кирова, а затем истребить большинство Центрального Комитета и актива нашей партии». Говорила Шатуновская и о том, как после смерти Кирова Сталин приехал в Леннград и лично допрашивал убийцу Кирова, Николаева. Тот валялся у него в ногах, клялся, что выполнял задание партии, что >совершить убийство его заставили работники НКВД. Николаева стукнули револьвером по голове, он потерял сознание и его унесли. Шатуновская называет документы, приводит факты, имена людей — источников информации.
Разоблачение культа Сталина, реабилитация огромного числа политических заключенных, живых и мертвых, — огромная заслуга Хрущева, как и распоряжение открыть все архивы для работы комиссии. Но уже в период оттепели речь идет о разоблачении Сталина, а не системы, что давало возможность не только сохранения её, но и возрождения в будущем сталинизма, в той или другой его форме. То же самое произошло после ГКЧП, когда Ельцин отказался устроить суд над организаторами путча, над коммунизмом. То же проиходит и поныне, в частности в попытках изложения истории в духе интересов «государственнообразующей» идеологии. Тем не менее Михаил Федотов, назначенный в августе 2010 г. Председателем Совета при президенте…по правам человека и советником президента, назвал десталинизацию общественного сознания одной из важнейших задач работы Совета.
