Россия XVIII в. глазами иностранцев - Коллектив авторов
По выходе отсюда нас повел отец в покой, где хранятся сокровища, большею частию старых патриархов. Весь покой заставлен был ящиками и сундуками, которые открывали для меня. В первом сундуке хранилось шесть патриаршеских митр, между которыми я увидел две большой цены, отдельно от других сохраняемые, украшенные крупным жемчугом, крупными брильянтами и другими драгоценными каменьями. Остальные митры украшены были также, только не так богато. Тут же была и седьмая митра, которая унизана исключительно одним жемчугом, и эта митра митрополитов. Затем нам показали еще сундук, наполненный драгоценностями, между которыми замечательны были кресты, усеянные брильянтами, на золотой цепи. Все это принадлежности разных патриархов, употреблявшиеся и употребляемые при различных обрядах, крестных ходах и других торжествах или праздниках. Было здесь и множество поясов, унизанных драгоценными каменьями; гребней, бывших в употреблении у прежних патриархов, большею частию довольно большого размера и сделанных из черепахи; несколько патриарших же посохов, усеянных на верхнем конце драгоценными камнями; множество ящиков с ризами и одеждами патриархов, в количестве семидесяти девяти одежд, все из золотой парчи, вышитой жемчугом и драгоценными же каменьями. Из числа сих риз важнейшие девять чрезвычайно красивы и великолепны, все унизанные драгоценными каменьями. В других ящиках хранятся прекрасные епитрахили, шириною в полторы ладони, и, между прочим, епитрахиль патриарха Константина, которую он надевал в 6176[67] году, по русскому счислению. Это одеяние сделано из одноцветной шелковой ткани и от времени уже довольно ветхо. Его и теперь употребляют еще в различных случаях, и хранится оно с другими одеждами, наиболее великолепными. Здесь же хранится множество блюд раззолоченных, бездна чаш и другой дорогой посуды. Удовлетворив здесь мое любопытство, я отложил осмотр других церквей до следующего дня. Но в этот следующий день, воскресенье, я отправился прежде к г-ну Мусину-Пушкину, чтоб узнать от него, нельзя ли мне взглянуть на ризу Христа, на что он ответил мне, что это невозможно, потому что она хранится в месте, запечатанном печатью его величества, так что без особого его разрешения и видеть ее нельзя. Мне было досадно, что я не подумал и не знал об этом пораньше. Затем я отправился опять в Собор досмотреть все, что было в нем замечательного. Мне показали там большую золотую чашу, вышиною в две ладони, употребляемую при причащении, увенчанную по краям четырьмя прекрасными драгоценными камнями... на подножии которой представлено эмалевое изображение страстей Спасителя; затем вынули большое блюдо из того же металла, обделанное эмалью, так же как и чаша, и украшенное такими же четырьмя драгоценными камнями; две тарелочки, ложечка с агатовой ручкою; копьецо для мешания вина в чаше и один венец, весь в жемчуге и драгоценных каменьях; и еще две малые чаши, агатовые, обделанные также драгоценными каменьями. Русские рассказывают, что все эти драгоценные каменья найдены были на дне бочки, которую св. Антоний (один русский) велел вытащить известным рыболовам, под условием, что он возьмет себе все, что окажется в сетях их, и это было в то время, когда он в плавании своем из Рима в Новгород предстал этим рыбакам, плавая на мельничном жернове.
После этого мне показали большую книгу, которую носят в крестные ходы в известные праздники; книга эта осыпана была драгоценными камнями, а внутри ее находились во множестве изображения из Св. Писания, и все буквы — золоченые. Все это хранилось отдельно, в ящиках, обитых красным бархатом. Здесь почивают мощи митрополита Петра в серебряной раке, с выпуклым изображением его на верху ее; далее показывали небольшую червленую частичку помянутой выше ризы Христовой, хранящейся в ковчеге под стеклом; мощи митрополита Иоанна, стоящие по другой стороне церкви в такой же раке, и мощи Филиппа в особой, подобной же, раке. После этого мне показали еще частицы мощей разных святых: руку Иоанна Златоуста, череп и всю главу Григория Богослова и проч(ее) и проч(ее). Отсюда, поблагодарив священника за труд, который он принял на себя для меня, я пошел в церковь св. Архангела Михаила, чрезвычайно красивую внутри и наполненную изображениями сверху донизу, как и первая церковь. Здесь погребены все великие князья московские, один возле другого, кроме двух последних, братьев настоящего царя, которые погребены вместе в другом месте. Все сказанные гробницы довольно возвышенны, и на них лежат великолепные покровы из красного бархата с бахромой из зеленого бархата, на которых русскими буквами вышиты надписи о времени рождения, летах покойников, кончине, также большие кресты, унизанные жемчугом. Но ни один из сих покровов не равняется в великолепии с покровом последнего умершего великого князя Ивана Алексеевича, который весь усеян драгоценными камнями.
По выходе из этой церкви я пошел в церковь Благовещения, небольшую и полную образов, подобно первым двум. В одном верхнем отделении здесь мне показывали тридцать шесть серебряных и несколько золотых ковчегов с мощами святых, которые разложили на одном длинном столе перед моим приходом. В лучшем из них... хранилась кровь Христова, в другом — небольшой крест, сделанный из древа настоящего креста Спасителева, а в прочих — рука св. евангелиста Марка, несколько костей пророка Даниила и мощи других святых, похожие на мумии; также много голов и других останков, чрезвычайно потемневших. Показавши мне все сказанное, предлагали еще отправиться и в другие церкви; но, удовлетворив в этом отношении своему любопытству, я извинился и поблагодарил моего вожатого за беспокойство его для меня, а других — за милость и одолжение, мне ими оказанное, сколько я знаю, никому из иностранцев доселе не делавшееся.
15-го числа апреля я отправился с г-ном Гансом Маттисом Поппе посетить князя Бориса Алексеевича Голицына[68] в прекрасном его поместье, устроенном как дача, в пяти верстах от Москвы. Едучи к нему, мы проезжали по превосходным владениям князя Михаила
