Жан-Франсуа Бретон - Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э.

Как это ни странно, прибытие инородцев продолжает ощущаться и поныне в некоторых долинах Йемена. В вади Марха окрестности городка Хаджар Йахирр, бывшего в далеком прошлом столицей Авсан, до 1975 года оставались полностью безлюдными — всего лишь один колодец орошал один плодовый сад, около Зат-аль-Джар. Мало-помалу здесь оседают бедуины. Они разбивают палатки, вокруг которых бродят их козы и верблюды. Постепенно между палатками возникают ограждения из колючей проволоки, а сами они преобразуются в хижины, кое-как сооруженные из различных материалов — веток, досок и шифера. За десятилетие вырыта дюжина колодцев, владельцы которых принимаются за выращивание люцерны и овощей. Заключительный этап оседания ознаменован возведением глинобитных домов и появлением торговых лавок. Это освоение местности, пусть и пустынной, не могло обойтись — и не обошлось — без трений с соседними племенами.

Просачиваясь вверх по долинам, арабы достигли в конце концов и Высоких Земель. В I веке н. э. два больших местных племени Хашид и Йусрам, чья территория простирается к северу от Саны, почувствовали давление на ее границы. Волна иммиграции, принимая все более широкий размах, грозила захлестнуть Сабейское государство со всех сторон. Умножаются столкновения между арабами и южными аравитянами. Имеют место и некоторые успешные попытки поиска компромисса. Так, один из сабейских царей набирает вспомогательные войска среди арабов-бедуинов, а также арабских племен, осевших в Джауфе. Во II веке противостояния приобретают повсеместный и постоянный характер, причем отдельные их эпизоды далеко не всегда оканчиваются в пользу южных аравитян. Правда, некоторые южноаравийские государства придерживаются более гибкой стратегии — вербуют или рекрутируют арабов в свои войска, формируя из кочевников особые части, подобные входившим в римскую армию знаменитым конным «пальмирским лучникам»; другие, кроме того, находят применение арабским конным отрядам и во внутренних междоусобицах. Так или иначе, пусть и окольными путями, арабы постепенно входят в южноаравийское общество, приобщаясь к его обычаям и нравам.

Поход римского экспедиционного корпуса в Южную Аравию (26–25 годы до н. э.) был предпринят в весьма сложной политической обстановке. Император Август после победы при Акциуме (31 год до н. э.), сделавшей его господином Египта, вознамерился распространить власть Рима на весь бассейн Красного моря, а заодно и разведать раскинувшуюся по его восточному побережью страну до крайних ее пределов. Проект исследования «Аравии Счастливой» преследовал, вероятно, и цель более отдаленную — положить конец той монополии в торговле благовониями, которая так обогащала аравитян. Август набрал два легиона общей численностью в 10 тысяч да еще присоединил к ним римские контингенты из Иудеи и Набатеи. Корпус был поставлен под начало Элия Галла, префекта Египта.

В 26 году корпус на судах пересекает Красное море и высаживается в Леуке Коме (ныне это либо Карна, либо Ваджх), расположенную в трехстах километрах к югу от Петры{16}. Там армия Галла, измотанная морским переходом, отдыхает и пополняет свои запасы в течение всего лета, всей осени и почти всей зимы. В конце зимы 25 года она, направившись к югу, проходит Ясриб (Медину), затем через окрестности Мекии и шесть месяцев спустя достигает рубежей «Аравии счастливой». Последуем теперь за Страбоном, который подробно рассказывает о дальнейших событиях:

Потребовалось пятьдесят дней для того, чтобы достичь города Негранес (Наджран) и окружающую его область, мирную и плодородную. Царь убежал, а город был взят приступом. Еще через шесть дней он (Э. Галл) дошел до реки (вади Мазаб), где варвары завязали сражение: они в ней потеряли около десятка тысяч убитыми, римляне — только двух воинов; будучи совершенно неопытными в военном деле, они (варвары) крайне неумело владели своим оружием — луками, копьями, мечами, пращами; по большей же части они были вооружены топорами с двумя лезвиями. Вскоре он взял и город Аску (Нашк), который также был покинут своим царем. Затем на своем пути встретил город Атроулу, которым овладел без боя (Атроула=Йасилл=Баракиш). Оставив в городе гарнизон и пополнив свои запасы зерновым хлебом и финиками, найденными в нем, он продолжил поход вплоть до города Марсийаба (Ма'риб), принадлежащего племени Рхамманитов, зависимому, в свою очередь, от Илисароса (Илишарах). Обложив город, он осаждал его в течение шести дней, затем нехватка воды вынудила его вернуться. Если верить показаниям пленных, ему не хватило всего двух дней пути для того, чтобы добраться до страны благовоний. Шесть месяцев шел он к этой цели — по вине проводников. Лишь на обратном пути, то есть слишком поздно, понял он их заговор. Возвращался он уже иными дорогами. Через девять дней обратного пути он был уже у Неграна (Наджрана), где произошла битва. Затем он пересек пространства мирной страны (…) и дошел до Эгры (и до ее порта Леуке Коме), то есть вновь достиг отправной точки похода на берегу моря. На юг он шел шесть месяцев, а обратно добрался всего за шестьдесят дней.

Страбон свое повествование заключает так:

Эта экспедиция была не очень полезной, с точки зрения накопления знаний о стране. И все же некоторый вклад в ознакомление с Аравией был внесен. Виновный в неудаче похода по имени Силла был в Риме предан суду. Несмотря на его заверения в дружбе к римскому народу, он был признан в этом преступлении виновным и обезглавлен{17}.

Требовалось найти виновного: Силла, организатор экспедиции, и был назван.

Плиний дает гораздо более краткую версию того же похода:

До настоящего дня римская армия вторгалась в пределы Аравии лишь один раз — под водительством Элия Галла, из сословия всадников. Галл разрушил по пути города, названия которых не встречаются до той поры у авторов: Неграна, Неска (Нашк) (…), Каминакум (Каминаху) и упомянутый выше Мариба, окружностью в 6000 шагов; он разрушил также Карипету (Хину аз-Зурайр, недалеко от Хариба), но далее он не пошел{18}.

Римская армия никогда, конечно, не доходила до южной оконечности страны. Император Август отметил ее подвиг весьма лаконично: «В стране сабейцев армия продвинулась до крепости Мариба»{19}.

Вряд ли стоит вдаваться в подробности этой кампании, но некоторые факты заслуживают объяснения. Безусловно, римляне обладали неоспоримым военным превосходством: искусные тактики, превосходные бойцы на открытой местности, накопившие к тому же огромный опыт в осаде городов, — они не находили равных себе по этим показателям противников. Наджран защищали кочевники, не искушенные в военном деле, а Баракиш был частично покинут своими жителями. Ма'риб, окруженный мощной крепостной стеной периметром в 4,5 километра, был более крепким «орешком», но римская армия, ослабленная долгим походом и болезнями, даже не попыталась взять его приступом и сняла осаду» длившуюся всего шесть дней. Присутствие в городе Рхамманитов, которые идентифицируются с племенем Арйуман, остается загадочным — точно так же, как и отсутствие царя Сабы в нем. Господствовали ли в Ма'рибе уже химьяриты, не перенесена ли была царская резиденция в Зафар? Это возможно. Но вот что совершенно очевидно: сабейское царство к этому времени оказалось очень ослабевшим.

В южноаравийских текстах римская экспедиция никак не отразилась. Однако в некоторых городах Аравии в течение нескольких месяцев оставались римские гарнизоны, а в иных из них некоторые легионеры и за этот краткий срок успели расстаться с жизнью. Так, к примеру, Публий Экв похоронен на кладбище Баракиша, расположенном за чертой города, к юго-западу от него{20}. Римские солдаты так или иначе завязывали какие-то связи с местным населением: одни из них — хотя бы для того, чтобы раздобыть продукты питания; другие оставляли после себя инструменты и предметы каждодневного обихода, которые потом послужили моделями для местных ремесленников; третьи, наконец, настолько сдружились кое с кем из горожан, что проникли в некоторые тайны караванной торговли. Экспедиция в конечном счете все же привела к накоплению информации о регионе. Сведения эти так или иначе оказались включенными в тот «инвентарий обитаемого мира», который использовался властителями Римской империи в делах их правления{21}. Страбон, первый из географов, отвечавших на запросы такого рода, с предумышленной точностью приводит названия городов, перечисляет естественные ресурсы такой-то и такой-то области, оценивает оружие одних из обитателей Аравии и подсчитывает прибыли других, извлекаемые из торговли по Красному морю.

Страбон рассказывает, что истинной целью экспедиции, поставленной Августом, было обеспечение контроля над проливом Баб аль-Мандаб — «там, где Арабский залив, разделяющий арабов и троглодитов, очень узок; он (Август) задумал либо мирно договориться с арабами, либо подчинить их». Элий Галлу потерял много времени на строительство военного флота… который был использован прежде всего для перевозки его войск в Леуке Коме. Тот ли самый это флот, что попытался затем неожиданным нападением овладеть Аденом? Действия Августа, их подробности остаются еще малоизученными.