Владимир Кузнечевский - Сталин: как это было? Феномен XX века
Второе письмо. «К. Ворошилову.
В память многолетней в прошлом честной работы моей в Красной Армии я прошу Вас поручить посмотреть за моей семьей и помочь ей, беспомощной и ни в чем не повинной. С такой же просьбой я обратился к Н.И. Ежову».
…На письме Якира появились следующие резолюции:
«Подлец и проститутка. И. Сталин».
«Совершенно точное определение. К. Ворошилов».
«Мерзавцу, сволочи и бляди — одна кара — смертная казнь. Л. Каганович»…
На втором письме, к Ворошилову, адресат начертал: «Сомневаюсь в честности бесчестного человека вообще»{151}.
«Серов, комендант Судебного присутствия, свояк Хрущева (они были женаты на родных сестрах), видный чин в НКВД, громким голосом давал команды. Рядом, зло сжав губы, стоял Блюхер. Именно ему было предложено Сталиным командовать расстрелом, но он категорически отказался, заявив, что для этого есть другое ведомство. Все было проделано быстро… Прогремел выстрел из нагана Ворошилова… Получив пулю в затылок, Якир мертвым лег на бетонный пол. За ним вызвали Тухачевского… Поставленный к стенке, он крикнул: “Вы стреляете не в нас, а в Красную Армию!” …грянул второй выстрел, из нагана Буденного — и бывший маршал тоже рухнул на пол… Осужденные… подходя к расстрельной стенке… (кричали) яростную брань по адресу Сталина, называя его “предателем революции”, “мерзавцем”, “ублюдком”, “палачом”, “фашистом”, “злобным убийцей”, “шпионом охранки”, суля ему и всему его потомству, и всем его присным страшное народное возмездие… Только Якир успел крикнуть “Да здравствует товарищ Сталин!”.
Расстрелянных… отвезли на Ходынское поле… сняли здесь с машины, опустили в заранее вырытую яму, засыпали негашеной известью, закопали, а землю плотно утрамбовали»{152}.
Кадровые командиры к Ворошилову относились без уважения. Арестованные военачальники даже на допросах не скрывали своего негативного отношения к наркому. Так, на судебном заседании 11 июня 1937 года И. Уборевич за несколько часов до расстрела хоть и признал себя виновным в «военно-троцкистском заговоре», тем не менее про Ворошилова сказал так: «Мы шли на Политбюро ставить вопрос о Ворошилове, по существу договорившись с Гамарником, что тот резко выступит против наркома». Откровенно высказался и Примаков: «Ворошилов, кроме стрельбы из нагана, ничем не интересуется. Ему нужны либо холуи вроде Хмельницкого (помощник по особым поручениям), либо дураки вроде Кулика. Ворошилов не понимает современной армии, не понимает значения танков и авиации».
Находящиеся во главе РККА группирующиеся вокруг Ворошилова «старые конники» прочно, при однозначной поддержке Сталина, не только держали круговую оборону против тех, кто стремился модернизировать Красную Армию, подготовить ее наилучшим образом к грядущим испытаниям, но активно, при поддержке Сталина, уничтожали своих противников.
До сегодняшнего дня ни один крупный руководитель спецслужб того времени, ни живой, ни ушедший в мир иной, не решился сказать правду о том времени.
А ведь это не только Сталин, но и они, прославленные в советской прессе чекисты, десятилетиями вели войну против собственного народа, ожесточенную, бесчеловечную, часто просто садистскую. Однако никто из них не нашел в себе сил покаяться в содеянном. Им, правда, многим и времени на это не давали, по инициативе Сталина руководителей ГПУ—НКВД слишком быстро сажали и расстреливали после того, как они выполняли распоряжения генсека.
Но ведь были и те из репрессивного аппарата, следователи 1930-х годов, такие, например, как родной брат Я.М. Свердлова, кто дожил до наших времен. Но никто не раскаялся за содеянное.
Исключением стал только генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов. Лишь он, отсидев 15 лет во Владимирском централе, сумел многое переосмыслить и сказал «городу и миру», и прежде всего самому себе, громко и вслух, что служил он правому делу, но при этом слишком часто использовал методы, которые были преступными. В конце своей жизни он сказал слова, которые никто другой из ТОГО времени сказать так и не решился:
«Сознательно или бессознательно, — пишет он в своих мемуарах, — но мы позволили втянуть себя в работу колоссального механизма репрессий, и каждый из нас обязан покаяться за страдания невинных. Масштабы этих репрессий ужасают меня. Давая сегодня историческую оценку тому времени, времени массовых репрессий — а они затронули армию, крестьянство и служащих, — я думаю, их можно уподобить расправам, проводившимся в царствование Ивана Грозного и Петра Первого. Недаром Сталина называют Иваном Грозным XX века. Трагично, что наша страна имеет столь жестокие традиции».
5. ФИНСКОЕ ОТРЕЗВЛЕНИЕ
В 1938 году репрессии в армии пошли на убыль. Но на военных их факт воздействовал разлагающе. Генерал-лейтенант авиации, закончивший школу военных летчиков и хорошо показавший себя в небе Испании (стал Героем Советского Союза) И.И. Проскуров, назначенный в апреле 1939 года заместителем наркома обороны маршала С.К. Тимошенко, в мае 1940 года, на совещании в Москве, с тревогой заявил с трибуны: «Как бы ни тяжело это сделать, я должен прямо сказать, что такой расхлябанности и такой низкой дисциплины нет ни в какой другой армии, кроме нашей (голоса с мест: “Верно!”)»{153}.
Генерал Проскуров, по-видимому, сравнивал дисциплину в РККА с Республиканской армией Испании, где он с сентября 1936-го по май 1938 года командовал бомбардировочной авиабригадой. А уж там-то, по всем отзывам свидетелей, царила полная анархия в воинских частях. Правда, и сам Проскуров, командовавший перед войной 7-й армией ВВС и 5-м (разведывательным) управлением РККА показал себя далеко не с лучшей стороны: его части в первые же дни войны в июне 1941 года практически перестали существовать. 27 июня 1941 года он был арестован, в конце октября расстрелян.
В исторической литературе принято считать, что вплотную за строительство новой армии генсек принялся после Финской кампании. На самом-то деле эту работу генсек начал почти сразу после изгнания из СССР Троцкого. Он и индустриализацию-то начал ради технического оснащения армии.
М. Тухачевский еще в 1931 году в своей книге «Памятка красноармейцу на маневрах» активно поддерживал Сталина за то, что «в связи с успехами индустриализации СССР неуклонно растет и военная техника в РККА». 4 февраля 1934 года, в выступлении на XVII съезде ВКП(б), маршал сделал это более подробно: «Победоносное осуществление задачи, поставленное товарищем Сталиным, — задачи превращения нашей страны из аграрной в индустриальную, позволило нам не только производить все средства производства, но и позволила нам производить и все необходимые орудия обороны». А дальше разъяснял: «…Я бы хотел на этом вопросе остановиться. Если посмотреть, как протекало снабжение армий во время империалистической войны в наиболее передовых индустриальных странах, то увидите, что военные кадровые заводы играли в этом деле очень небольшую роль.
Основная масса производства падала на гражданские заводы, которые кооперировались с военными и давали основную массу производства. Для примера: в Германии производство орудий до войны имело 4 кадровых завода. Во время войны работало на производство орудий 586 частных заводов. Пулеметы: до войны работало 3 кадровых завода, во время войны — 60 частных заводов. Самолеты: до войны работало 16 кадровых заводов, во время войны — 124 завода и т.д… Сейчас весь капиталистический мир, все капиталистические страны на основе опыта империалистической войны стараются в мирное время проделать всю ту подготовительную работу, на которую они тратили так много времени во время войны, и сейчас мобилизационное развертывание промышленности произойдет в очень короткий срок»{154}.
Так что в строительстве новых Вооруженных сил СССР Тухачевский в это время поддерживал все начинания генсека. А Сталин еще 5 июня 1931 года инициировал постановление ЦК ВКП(б) «О командном и политическом составе РККА». «ЦК считает основной решающей сейчас задачей в деле дальнейшего повышения боеспособности армии, — подчеркивалось в нем, — решительное повышение военно-технических знаний начсостава, овладение им в совершенстве боевой техникой и сложными формами современного боя»{155}.
Строительство новой армии шло полным ходом. Уже в начале 1930-х годов не только каждый вид вооруженных сил, но и рода войск получили «свои» военные академии. К 1937 году насчитывалось 13 военных академий и 75 училищ и школ. К этому времени 79,6% командного состава имели законченное среднее и высшее военное образование, а в бронетанковых войсках — 96,8%, в авиации — 98,9%, на флоте — 98,2%.
В сентябре 1935 года на полях Киевщины впервые в Европе были проведены самые крупные со времени создания РККА военные учения по отработке «теории глубокой операции», родоначальником которой был начальник оперативного отдела Генштаба Красной Армии В.К. Триандафилов, погибший в авиационной катастрофе в 1931 году.
