Александр Пыжиков - Питер - Москва. Схватка за Россию
«Выдающееся значение акционерных коммерческих банков настолько бесспорно, что не нуждается ни в каком подтверждении»[678].
Барк всячески оттягивал утверждение подготовленного им законопроекта по надзору за кредитными учреждениями, поэтому оно состоялось лишь в октябре 1916 года указом императора без участия Думы[679].
Перипетии борьбы за ужесточение банковского надзора наглядно продемонстрировали слабость финансовых структур, прежде всего их общественной позиции. Обладая мощнейшим административным ресурсом, они заметно проигрывали в представлении своих интересов в публичном политическом пространстве. Осознание этого факта пришло к банковской элите как раз в разгар дискуссий с Государственной думой по контрольной тематике. Еще в сентябре 1915 года руководители крупнейших питерских банков не видели надобности в проведении съезда кредитных коммерческих учреждений и в открытом обсуждении своих проблем. Хотя идея созыва такого съезда и возникла (тем более что подобный форум не собирался аж с 1872 года), руководители ведущих банков ее не поддержали. Все насущные вопросы не первый год решались на еженедельных встречах в Петроградском учетно-ссудном банке под председательством его главы Я.И. Утина[680]. Однако оказавшись под жестким давлением со стороны законодателей и общественных организаций, банковские верхи всерьез озаботились формированием собственной публичной площадки. Поэтому было решено вдохнуть наконец жизнь в комитет коммерческих банков, проведя его реорганизацию на Всероссийском банковском съезде[681]. Съезд состоялся в Петрограде в начале июля 1916 года; на нем присутствовали представители всех крупнейших банков, включая и московские, и подавляющее большинство провинциальных. Тон, разумеется, задавали питерские финансисты: их представительство в образованном комитете, как и ожидалось, оказалось наиболее весомым. Они получили преимущества при решении всех вопросов благодаря тому, что по разработанному ими же положению количество предоставляемых банку голосов определялось размерами его капитала. В комитет съезда вошли 14 петроградских банков, 7 московских и 3 провинциальных – Рижский, Варшавский и Бакинский коммерческие банки, тесно связанные со столичными финансовыми структурами[682]. Управляющим делами учрежденного Комитета съездов был избран чиновник Особенной канцелярии по кредитной части В.В. Розенберг. Предлагалось даже наделить новую организацию полномочиями третейского суда. Министерство финансов поддержало данную инициативу, посчитав, что таким образом в систему контроля вводится общественный элемент. Но Министерство юстиции не согласилось с этой новацией и настаивало на ужесточении административного надзора[683]. Финансовые тузы Первопрестольной присутствовали на этом мероприятии скорее в роли статистов, а потому их оценки не отличались оптимизмом. С недоумением они констатировали, что организаторы съезда обошли вниманием острый вопрос дороговизны, экстренно поднятый Государственной думой, хотя многочисленные речи о ведущей роли банков в современной экономике, казалось, располагают к серьезным дискуссиям на злобу дня. Еще более странным показался им тот факт, что никто из столичных ораторов не воспользовался такой трибуной, как Всероссийский съезд, для снятия обвинений в раскручивании спекулятивного ажиотажа[684].
Ужесточение банковского контроля, введенное усилиями Государственной думы, вызвало ответную реакцию правительства. Оно, фактически используя то же оружие, поставило на повестку дня вопрос о необходимости строго контролировать финансовую деятельность общественных организаций – любимого детища законодателей. Земский и городской союз, а также военно-промышленные комитеты к началу 1916 года превратились в разветвленные учреждения с самыми разнообразными функциями. Причем их громадные расходы оплачивались не из земских или городских касс и уж тем более не из купеческих пожертвований, а напрямую из казны и к тому же без отчетности, установленной законом для правительственных учреждений. Союзу земств и городов на 1 октября 1916 года из бюджета были выделены огромные суммы – всего около 560 млн руб.; ВПК получили 170 млн[685]. Судя по цифрам, проверка этих общественных помощников фронту, существовавших за казенный счет, была явно не лишней. Весной-летом 1916 года Совет министров постоянно обсуждал различные варианты контроля военно-промышленных комитетов (например, организовать его аналогично контролю над частными железными дорогами). Предлагалось создать особую комиссию при Государственном контроле из представителей Министерства внутренних дел, Министерства финансов, военного ведомства и др.[686] Однако в условиях войны сделать это оказалось весьма затруднительно: около трети сотрудников контрольных учреждений было направлено в войска для проверки оборотов министерств. Речь могла идти лишь о частичной ревизии общественных организаций: просмотр всей отчетности занял бы не менее двух лет[687]. Но даже такие скромные попытки контроля встречали резкое неприятие: лидеры общественных организаций расценивали их не иначе как проявление недоверия к ним со стороны властей. «Русские ведомости» писали о неизбежных срывах в нужной фронту работе; о недостойных намеках, бросающих тень на уважаемых людей. Использовалась, например, такая логика: отчетность по расходам Русско-турецкой войны 1877-1878 годов поступила спустя двадцать лет после ее окончания, а по Русско-японской войне – до сих пор не завершена[688]; следовательно, и сейчас не стоит ожидать никаких результатов.
Особое внимание правительство уделяло военно-промышленным комитетам, игравшим важную роль в оппозиционном движении. ЦВПК координировал деятельность 220 городских комитетов[689]. Эта разветвленная организация, созданная буржуазными кругами и свободная от правительственной опеки, отличалась наибольшим радикализмом. С первых дней своего существования она фактически превратилась в поле деятельности видных оппозиционеров (А.И. Гучкова, А.И. Коновалова, М.И. Терещенко, П.П. Рябушинского и др.). В связи с этим в марте – апреле 1916 года власти решили подготовить новое положение о комитетах, позволяющее государству оперативно реагировать на их, как говорили, уклонение от непосредственной помощи фронту.
В июне эта инициатива Министерства внутренних дел обсуждалась на заседании Совета министров. Однако правительство сочло несвоевременным издавать новое положение о ВПК: эта мера вызвала бы очередной шквал критики и лишь усилила бы антиправительственную агитацию. Вместо этого решили постепенно сокращать заказы комитетам, прекратить авансировать их работу, а затем и вообще перестать прибегать к их услугам; распространить среди населения и в войсках сведения о действительном участии комитетов в деле обороны и о стоимости произведенных ими работ[690]. Кроме того, правительство отказало военно-промышленным комитетам в праве непосредственно размещать заказы за границей, строго обязав передавать их только государственным ведомствам[691]. Министерство внутренних дел противилось и проводимым ВПК крупным региональным мероприятиям. Так, московский губернатор Б.А. Татищев (ставленник премьера Б.В. Штюрмера) сделал все, чтобы сорвать съезд крупнейшего Московского ВПК; городская администрация подвергла пересмотру и сокращению программу этого форума, намечавшегося на лето 1916 года. Купеческая буржуазия возмущалась действиями властей, которые смотрят «на деятелей мобилизованной промышленности как на заговорщиков, как на преступников»[692].
Правительственные усилия по ограничению активности ВПК с энтузиазмом поддержали петроградские банки. Напомним, что военно-промышленные комитеты практически отняли первые роли в делах снабжения фронта у Совета съездов представителей промышленности и торговли. Эта старая предпринимательская организация в годы войны оказалась по сути на периферии политико-экономической жизни страны. К тому же в сентябре 1915 года скончался ее многолетний председатель Н.С. Авдаков. Буржуазия Питера и юга России явственно ощутила, что утрачивает лидерство в организации промышленности вообще и для нужд обороны в частности. Эту тревожную тенденцию обсуждали в руководстве Совета съездов. Беседы, проходившие в особняке П.О. Гукасова и квартире товарища председателя Государственной думы А.Д. Протопопова, собирали членов Думы В.В. Жуковского, И.В. Титова, А.А. Бубликова, члена Госсовета Н.Ф. фон Дитмара, П.А. Тиксона, А.И. Путилова, Э. Нобеля, В.И. Литвинова-Фалинского, И.X. Озерова. Говорили об укреплении связей с общественностью, с обеими законодательными палатами. А однажды решили сделать довольно неожиданный ход, явно нацеленный на раскол купеческой буржуазии: одному из лидеров деловой Москвы – члену Государственной думы А.И. Коновалову было предложено возглавить Совет съездов. Коновалов отказался, сочтя невозможным уйти из руководства только что образованного ЦВПК. Отверг такое же предложение (сославшись на болезнь) и бывший глава Московского биржевого комитета Г.А. Крестовников.[693] После этого питерцы оставили попытки оживить Совет съездов и сосредоточились на новой общественной альтернативе военно-промышленным комитетам.
