Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982 - Синицын Федор Леонидович
Внимание к общественному мнению со стороны властей стало настолько высоким, что в Конституцию СССР 1977 г. было внесено положение о «постоянном учете общественного мнения» для «дальнейшего развертывания социалистической демократии» (ст. 9 Конституции). В конце 1970-х — начале 1980-х гг. о значимости мнения народа говорилось практически во всех постановлениях ЦК КПСС. Уделено место ему было и в Отчетном докладе ЦК XXVI съезду партии (1981 г.)[835]. Советские идеологи отмечали важность отражения вопросов массового сознания в СМИ — в частности, они отмечали «поворот молодежных газет от чисто производственной тематики к широкому показу сферы социальных отношений», включая проблемы «морали, быта, героико-патриотического воспитания». Такие материалы, по мнению идеологов, стали занимать «доминирующее положение в массиве информации»[836].
Советская пропаганда утверждала о повысившейся в эпоху «развитого социализма» важности общественного мнения, которое, как считалось, после упоминания в Конституции было «интегрировано» в политическую систему СССР, повысились его «действенность» и «социальный престиж. По мнению идеологов, теперь с ним было «нельзя не считаться, а в случаях, предусмотренных законом, — не подчиняться», что означало «подчинение государства интересам общества». Общественное мнение было признано одной из форм, «через которые реализуются ведущая, руководящая роль рабочего класса, его воздействие на социальные процессы, участие в управлении страной»[837].
В те годы Б.А. Грушин писал, что общественное мнение («совет или директива общественности») нужно государству, чтобы «определять результативность своей работы в массах, измерять степень ее эффективности и — как следствие — оперативно вносить в свою политику необходимые коррективы», «совершенствовать механизм социального управления». Кроме того, социологи говорили о влиянии общественного мнения на само население — «на развертывание [его] инициативы, производственной и политической активности»[838].
Власти призывали к практическому применению социологии, социальной психологии и педагогики в партийной и комсомольской работе, и, как минимум, формально это воплощалось на практике[839]. Во многих ведомствах были разработаны внутренние документы и инструкции, которые предусматривали использование результатов исследования общественного мнения при подготовке хозяйственных и политических решений[840]. Совет министров СССР использовал в своей работе опубликованные в виде бюллетеня материалы писем читателей, полученных «Литературной газетой». В 1977 г., после двухлетнего обсуждения в «Литературной газете» проблемы подготовки управленцев, КПСС решила принять меры по улучшению этой сферы. Редакции советских газет изучали мнение читателей и использовали его для улучшения содержания публикаций[841]. В 1981 г. в трети дипломных работ слушателей Новосибирской высшей партийной школы содержались «элементы социологических исследований»[842].
Изучение общественного мнения применялось для оценки работы милиции. Такие исследования проводили штаб МВД УССР и Киевская научно-исследовательская лаборатория ВНИИ МВД СССР в ряде областей Украины, УВД Томского облисполкома — в пяти районах области (было опрошено около 1500 чел.). По итогам этих исследований были разработаны рекомендации по улучшению отбора кадров в милицию, повышению культурного уровня ее сотрудников, укреплению дисциплины и соблюдению законности, упрочению связи с общественностью, усилению охраны порядка[843].
На предприятиях работали производственные и рабочие совещания, в рамках которых работники выдвигали предложения об улучшении производства и условий труда. В декабре 1970 г. помощник Л.И. Брежнева А.М. Александров писал генсеку, что необходимо «увеличить действительную роль и активность рабочих собраний… больше спрашивать мнение рабочих коллективов по вопросам жизни и развития предприятий и показать на деле, что с таким мнением (когда оно справедливо) считаются, учитывают его, претворяют в жизнь». К концу 1970-х гг., по отчетам властей, в постоянно действующих производственных совещаниях принимали участие более 5,5 млн чел., из них 3,7 млн — рабочие. Только в 1975 г. было внедрено в практику свыше 1 млн предложений об улучшении производства и условий труда, выработанных совещаниями. Рабочие собрания были признаны «важной формой участия трудящихся в управлении производством»[844].
Таким образом, в середине 1960-х гг. власти СССР проявили склонность к большей открытости критике, к обратной связи с народом. Затем, под влиянием результатов самостоятельной работы советских социологов, была признана важной и «активная» деятельность по изучению общественного мнения в стране. Важность настроений населения показали события «Оттепели», когда накопившиеся в период «культа личности» под спудом эмоции граждан СССР вышли наружу. Выяснилось, что люди — не «винтики» государственной машины, не «объекты», а «субъекты», важные участники жизни страны, мнение которых формирует и направляет многие процессы. Это означало, что общество нужно знать, и с ним нужно считаться, особенно в условиях выхода страны из информационной изоляции. Изучение общественного мнения в Советском Союзе было поставлено под контроль государства.
2.5. «Социализм не против потребления»
Ответ на формирование в СССР «общества потребления» был сформулирован в «позитивном» ключе. Во-первых, власти признали, что «материальный интерес» человека не противоречит советской идеологии. Было объявлено, что социализм «отнюдь не против потребления», и его идеал — «не аскетизм и бедность, а наиболее полное удовлетворение материальных и культурных потребностей людей». То же относили и к коммунизму, утверждая, что «уравниловка и ограничение потребностей — скучные каноны» не настоящего, а «казарменного коммунизма». Р.И. Косолапов писал, что «Ленин считал естественным и нормальным, если после революции трудящиеся хотят и начинают жить все лучше и лучше»[845].
Желание человека заработать больше денег было обозначено советской пропагандой как «важное» и «естественное стремление». В нем не было найдено «ничего предосудительного», и поэтому такое желание было «нельзя принижать» или «рассматривать… как стремление к личному обогащению». Г.Л. Смирнов в своем выступлении на конференции «Основные факторы и особенности развития социалистического сознания на современном этапе» в мае 1967 г. привел пример: «На колхозном рынке крестьянин за свою редиску запрашивает втридорога в условиях конъюнктуры данного рынка. Вы можете его ругать как угодно, вы можете возмущаться, покупать или не покупать, но это… не пережиток по отношению к нашей конкретной экономике. У нас существует личное подсобное хозяйство, у нас существует рынок и существуют определенные законы рынка. И если бы колхозник стал продавать редиску по цене в два раза дешевле, чем все остальные, вы сами понимаете, создалась бы довольно комичная ситуация»[846]. (Характерна отсылка к «законам рынка», что не вполне соответствовало канонам советской системы.)
Повышение важности «материального фактора» связывали с весьма положительным явлением — ростом уровня образования советских людей. Л.И. Брежнев на совещании в феврале 1971 г. отметил, что по этой причине «во всех отношениях общество стало другим», в связи с чем его «потребности растут»[847].
