На шумных улицах градских - Леонид Васильевич Беловинский
Неужели, Алексей Сергеевич, вы можете найти здесь что-нибудь интересное для себя?
– А то как же? Конечно! Настоящий библиофил везде сумеет сделать хорошее приобретение» (82, с. 43).
Такими же подвижниками книги были и бродячие, или «холодные», торговцы, продававшие свой разномастный товар на развалах или просто на ходу, с рук. Они хорошо знали крупных коллекционеров, знали, у кого есть интересные библиотеки, кто из их собирателей умер, и чьи родственники по дешевке оптом сбывают старые коллекции. «Среди этой категории книжников были честные, хорошие люди, которым по воле судьбы пришлось работать на улице. Многие из них очень умело различными способами раздобывали интересные старые книги и проявляли при этом большую ловкость. Разгуливая по улицам, “холодный книжник” видел, как возле какого-нибудь дома нагружали на подводы проданную мебель, среди которой находились и книжные шкафы. “Значит, – смекал он, – должны быть и книги”. В таких случаях иногда наталкивался он на книжные сокровища и покупал их. Отдыхает от долгих поисков такой книжник в садике, а мысли о добыче товара не покидают его и здесь. Он подсаживается к какой-нибудь старушке-няне, поиграет с детьми, разговорится и потихоньку выспросит, нет ли у них в доме ненужных книг, которые собираются выбрасывать, а он, мол, и деньги заплатит за них. Нет-нет да и клюнет старушка на такое предложение, пригласит его в дом и продаст ненужные книги или принесет небольшую пачку книг в садик…
В большинстве своем “холодные книжники” были не просто торговцами, а людьми, которые действительно любили книгу. Некоторые из них имели грошовый заработок, жили очень скромно, но не переходили на работу с другим, более выгодным в смысле заработка товаром.
Существовали в те годы и уличные торговцы, которых называли “крикунами”. Залежался у какого-нибудь мелкого издателя или книготорговца тираж книги – “горит капитал”… В таком случае приглашали “крикунов”, у тех были помощники – “поэты”, сочинители “крика”. Сидя в чайной или пивной, они обсуждали намеченную для продажи книгу и сочиняли “крик”. Так, например, для брошюры по домоводству был предложен “крик”: “Что делает жена, когда мужа дома нет”. Несколько крикунов появлялись с этой книгой на оживленных улицах и привлекали внимание людей, пожелавших приобрести такое произведение. Книга бывала быстро распродана, “капитал” спасен, заработали и “крикуны” и их помощники “поэты”. В зимнее время, даже в сильный мороз, эти труженики неизменно продавали свой книжный товар на улицах, потом делали небольшой перерыв, шли в чайную, чтобы погреться и пообедать. Здесь после обеда они тоже не оставались без дела, “криком” заинтересовывали присутствующих и продавали оставшиеся книги, содержимое их мешков таяло и таяло» (82, с. 35–39).
Конечно, большей частью товар всех этих букинистов, торговавших в магазинах, лавках, ларях, лотках и с рук, был бросовый, хотя и на него всегда находился потребитель. Но нередко они спасали от гибели подлинные сокровища. Так, Ф. Шилов спас огромный архив Булгаковых: были такие два брата, занимавшие должности директоров почтамтов в Петербурге и Москве. Люди это были весьма осведомленные, так как не стеснялись читать чужие письма, вплоть до императорских, да еще и в личной переписке делились прочитанным. Многие документы они просто копировали. Уже в начале ХХ в. 96-летняя фрейлина Булгакова, очищая дом от ненужных бумаг, выбросила семейный архив. Тряпичники случайно подобрали его и сложили в свой сарай, где можно было найти «разнообразнейшие товары, от костей и тряпок до драгоценнейших инкунабул и рукописей», а Шилов купил у них архив за 150 рублей. В архиве оказалась 100-листная тетрадь с примерно двумястами перлюстрированных писем, в т. ч. Александра I, М. И. Кутузову, около 500 донесений генерала Алексеева на имя Императора и министра Двора князя Волконского, множество подлинных писем А. А. Аракчеева и т. д.
Забытый ныне прозаик и поэт Федоров-Омулевский писал о букинистах: «О, подпившая муза моя,/ Поддержи мою лиру, чтоб я,/ Взяв пример с летописцев-подвижников,/ Мог воспеть фарисеев и книжников/ В Александровском рынке, гурьбой обступивших фасад лицевой…/ О, сияющий книжной красой,/ Александровский рынок ты мой!../ Откровенно сказать вам, друзья,/ Все вы плуты большие. Но я/ Одобряю вас с искренним жаром…» (82, с. 50).
Думается, следует присоединиться к И. В. Федорову.
Если книжные магазины и лавки, развалы и бродячие книготорговцы, а иной раз и книжные издательства (например, И. Д. Сытин выстроил в Москве на Тверской огромный дом в стиле модерн для своего издательства, а на Маросейке – второй, еще более огромный) вписывались в городскую панораму и формировали городской фон, на котором разворачивалась повседневная жизнь горожан, то библиотеки оказывались вне этого фона, и не потому, что их было мало: просто они помещались в зданиях иного назначения: в губернских правлениях, дворянских собраниях, учебных заведениях, книжных лавках, частных домах, наконец. Специально библиотечным зданием был лишь огромный, и посейчас украшающий Невский проспект дом Императорской Публичной библиотеки.
Между тем они играли определенную роль не только в духовной жизни общества, но и в городской коммерции. Большая часть библиотек была своеобразными книготорговыми заведениями. Книг они, конечно, не продавали, но выдавали для прочтения за плату и под денежный залог; прежде всего это относится к общественным частным библиотекам. Роль библиотек играли и книжные лавки, выдававшие за плату книги для прочтения. Едва ли не первым в 1816 г. библиотеку для чтения в своем книжном магазине в Петербурге учредил брат известного артиста В. А. Плавильщиков. В 1824 г. владелец книжной лавки в петербургском Гостином дворе И. И. Глазунов открыл в собственном доме библиотеку. А библиотека Плавильщикова по его завещанию перешла к его приказчику А. Ф. Смирдину. «Северная пчела» Ф. В. Булгарина и Н. И. Греча писала в 1831 г. по поводу знаменитого новоселья книжной торговли и библиотеки Смирдина: «Смирдин захотел дать приличный приют русскому уму и основал книжный магазин, какого еще не бывало в России. Лет около пятидесяти перед сим для русских книг даже не было лавок. Книги хранились в подвалах и продавались на столах, как товар из
