Фрэнк Йерби - Золотой ястреб
- Вы... вы думаете, что я солгала вам?
Дукассе покачал головой.
- Одно из двух, - сердито сказал он. - Или вы прекрасная актриса, или говорите чистую правду. Я еще не решил. К несчастью, наши страны все еще воюют. Поэтому я приставлю к вашим дверям охрану и буду держать под стражей ваш экипаж.
Джейн покорно склонила голову.
- Эти охранники, - захихикал Дукассе, - будут никак не моложе семидесяти лет, потому что более молодых я вам не доверю. Я хочу попросить вас уважать их седины и не убегать от них. Вы даете обещание?
- Вы получите больше, милорд, - ответила Джейн, улыбаясь. - Вы получите мою сердечную благодарность! - внезапно она подскочила к нему и нежно поцеловала.
Всегда невозмутимый губернатор покраснел, как свекла.
- Капитан! - прорычал он.
Вошел капитан охраны и поклонился.
- Уведите эту женщину, - зашипел Дукассе, - и поселите ее в свободном домике в Пятнадцатом квартале - и побыстрее, пока она окончательно не околдовала меня!
Он долго смотрел вслед уходящей Джейн и постепенно его лицо приняло нормальный оттенок. На губах появилась улыбка.
- Жан-Батист, - сказал он себе. - Ты сентиментальный старый дурак, падкий на похвалу!
ГЛАВА 21
Порт Сан-Лазаро был самым мощным военным сооружением во всем вице-королевстве Перу. Однако в июле 1695 года, когда Кит и Бернардо попали туда, он был готов только наполовину. За одну неделю вся благодарность, которую они чувствовали к дону Луису за то, что он спас им жизнь, исчезла. Теперь они думали, что граф просто заменил им одну казнь на другую.
С самого раннего утра, пока еще не погасли звезды, и до позднего вечера, когда уже появилась луна, Кит и Бернардо работали на стенах форта. Целый день солнце нещадно палило их. Им казалось, что и море, и земля плавают в бело-золотом мареве, а все происходящее - совершенно нереально.
Пот заливал им глаза, мешая ясно видеть окружающие предметы. К тому же, как только они пытались осмотреться и немного отдохнуть, на их спины тут же опускались тяжелые плети испанских стражников. Вскоре их плечи были покрыты многочисленными перекрещивающимися незаживающими ранами. Их страдания усиливались из-за многочисленных насекомых, тучами вьющихся над их окровавленными спинами. Было бы тяжело сказать, какая часть дня была наихудшей. По утрам, когда еще не рассеялась тропическая тьма, они работали в каменоломне, вырубая и вытаскивая на поверхность каменные плиты почти что голыми руками. Днем, когда становилось еще жарче, их перебрасывали на другую работу.
Они складывали квадратные каменные плиты на телеги, запряженные быками. Плиты были такими тяжелыми, что их с трудом поднимали несколько человек. Было уже немало случаев, когда огромные плиты вырывались из рук измученных людей и насмерть давили несчастных.
Когда они возвращались в форт, еле волоча израненные босые ноги по каменной мостовой, даже щелкающие в воздухе и опускающиеся на их окровавленные плечи плетки охранников не могли заставить их двигаться быстрее. К этому времени безжалостные лучи солнца сменялись обжигающе-холодной тьмой. В форте они разводили известковый раствор и устанавливали плиты на место. С помощью молотков и резцов они обтесывали их, придавая плитам подобие правильных прямоугольников. Почти все работы они выполняли без всяких приспособлений. Вооруженные солдаты, потевшие под своими тяжелыми шлемами, не были расположены к снисходительности. Они гораздо больше заботились о мулах и быках и совершенно не обращали внимания на страдания несчастных пленников, оставляя их умирать без всякой помощи. Не проходило недели, чтобы кто-то из рабов-индейцев не умер от непосильной работы, палящего солнца и плетей охранников.
Наконец капитан, ответственный за инженерные работы, сдался. В конце концов, его основной задачей было строительство форта, а не массовое убийство индейцев. Но им двигало отнюдь не милосердие. Он потребовал у губернатора предоставить ему негров для более успешного продолжения строительства. Его требование было тут же удовлетворено, потому что страх нападения превратился в Картахене в навязчивую идею. После этого работы пошли гораздо скорее.
Черным была совершенно нипочем даже восьмидесятиградусная жара. Они так хорошо работали, что капитан предоставил им некоторые поблажки, хотя они по-прежнему оставались для него домашней скотиной, только более полезной, чем военнопленные или индейцы. Он приказал своим охранникам пореже пускать в ход плетки и увеличить неграм рацион. Это обстоятельство спасло жизни Кита и Бернардо еще в самом начале их заключения.
Бернардо, будучи исключительно добрым человеком, совершенно не сторонился негров, как это делали остальные военнопленные. Он пользовался любым случаем, чтобы поговорить с ними на их невообразимом испанском жаргоне, смеялся их шуткам, ухаживал за их больными и вскоре совершенно развеял их подозрительность. Это было невероятно, но за короткое время он завоевал не только их уважение, но даже больше - их любовь. Не зная, чем еще выразить свои чувства, они стали делиться с ним своим пайком. Бернардо, в свою очередь, делил их подношения с Китом. В результате они выжили, когда остальные военнопленные умерли. Вот почему к апрелю 1696 года Кит и Бернардо остались единственными белыми пленниками в форте. Даже стражники привыкли смотреть на них как на постоянных обитателей и били их так же редко, как и негров.
Черные уважали и Кита, но они так и не научились любить его. Кит был очень молчалив и не давал воли эмоциям. По ночам он вместе с Бернардо сидел в окружении чернокожих в лагере пленных, расположенном вблизи недостроенной стены, но большей частью молчал, потому что его мысли были далеко. Ни он, ни Бернардо не были здоровы. Даже с подношениями негров они постоянно находились на грани голода. Но несмотря на то, что его тело во многих местах было покрыто шрамами, его мускулатура стала почти такой же, как у Бернардо. Хотя при этом он не стал безобразным, а походил, скорее, на юного Геркулеса.
Почти каждую минуту Кит думал о побеге. Он вспоминал рассказы пиратов, в его памяти всплывали многочисленные истории побегов. Кит и сам пытался убежать. С помощью украденного резца он и Бернардо почти четыре месяца пробивались через шестифутовую стену. Когда от свободы их отделяло только два фута, замысел был раскрыт и их избили почти до смерти. Почти три недели после этого они даже не могли подняться. В другой раз они пытались бежать из каменоломни, но один из стражников прострелил Бернардо бедро.
Кит понял, что Бернардо изувечен и останется хромым на всю жизнь. Теперь, чтобы спастись, он должен был бы бросить старого друга, а это было невыносимо. В результате он впал в уныние и совершенно потерял надежду. Хуже всего было то, что тюрьма форта была, наконец, закончена. Кита и Бернардо как представляющих опасность поместили в одну из камер и приковали к стене длинными цепями. Правда, негры все еще ухитрялись подкармливать их, но это уже не могло спасти от истощения. Обросшие волосами, грязные, замученные паразитами, они почти потеряли человеческий облик, и взгляд Кита стал похож на взгляд сумасшедшего.
Так обстояли дела, когда в один из дней 1696 года капитан охраны объявил о прибытии посетителя. Кит даже не отреагировал на его слова. Он был похож на большую обезьяну: его лицо до половины заросло бородой, а прекрасные волосы стали похожи на спутанную львиную гриву, полностью закрывавшую обнаженные плечи. Но пять минут спустя за тяжелой решеткой показалась какая-то фигура. В коридоре стояла закутанная в плащ Бианка. Она не могла справиться с рыданиями.
Она принесла с собой корзину с едой - прекрасный хлеб, вино, сыр, фрукты, но не могла вымолвить ни слова. Это существо, едва похожее на человека, не могло быть ее возлюбленным. Его грация и изящество совершенно исчезли, а прежде плавный кастильский превратился в какие-то нечленораздельные звуки.
- Бианка! - прохрипел он.
- Кит, - плакала она. - Кит! О мой Бог, что они сделали с тобой?
Он слабо улыбнулся.
- Им не удалось убить меня, - медленно ответил он. - И я счастлив видеть тебя. Все остальное неважно.
Бианка протянула свою белую ручку между толстыми прутьями решетки. Уцепившись за Кита, она приподнялась на цыпочки, почти вплотную прижалась к решетке и поцеловала его заросшее бородой лицо. Наконец Кит оттолкнул ее.
- Не увеличивай мои мучения, Бианка, - хрипло воскликнул он.
Бианка отступила назад, и ее сердце сжалось от боли, столько в его словах было страдания.
- Ты должен бежать, - прошептала она, - Ты должен быть свободен!
Кит безнадежно покачал головой.
- Мы уже сделали почти полдюжины попыток, и все они закончились ничем, - ответил он. - Это место слишком новое и слишком хорошо охраняется. Если бы мы были в Бока-Чина, мы смогли бы скрыться в джунглях, а потом даже выйти в море. Старый дон Санчо Джимено и его гарнизон из стариков-инвалидов не остановил бы нас. - Он тяжело вздохнул. - Но мы здесь. И здесь, я боюсь, мы и встретим свою смерть.
