Рахамим Эмануилов - Террор во имя веры: религия и политическое насилие
«Хаотическая ситуация в Афганистане создала глубокий разрыв между политическими лидерами и обычными людьми. (…) Этот разрыв был прямым следствием борьбы за политическую власть политических лидеров в Кабуле и их неспособностью сформировать национальное правительство. Это отсутствие признанного на национальном уровне лидерства и позволило талибам выйти на сцену мощно и агрессивно». В немалой степени росту могущества движения «Талибан» и его популярности в различных слоях афганского общества способствовал образ движения, как способного положить конец затянувшейся междоусобице[270]. Появившаяся как народная реакция на господствующий хаос в разобщенном государстве, пуританская суннитская милиция исламского движения «Талибан» нашла широкую поддержку в массах, измученных бесконечным насилием и беззаконием. Как движение, состоящее главным образом из пуштунов, «Талибан» получил широкую поддержку со стороны Пакистана и пуштунов во всей стране, которые надеялись, что «Талибан» сможет восстановить их национальное превосходство, нарушенное занятием Кабула преимущественно таджикским правительством Раббани. В идеологии и практике «Талибана» вполне уживались антинационалистические исламистские взгляды и пуштунский национализм. Крайне строгая и антимодернистская идеология «Талибана» тесно связана с деобандийской интерпретацией ислама, которой придерживаются сторонники пакистанской партии «Джа маат-э-Улема-э-Ислам». Определенное воздействие на талибскую идеологию оказал саудовский ваххабизм, а также идеи джихадизма и панисламизма.
За верой афганских талибов в необходимость очищения ислама, за желанием положить конец гражданской войне и установить в Афганистане «истинно исламское правление» скрывались и более прагматичные интересы иностранных спецслужб (в частности, пакистанской Межведомственной разведки), преследовавших собственные цели.
Осенью 1994 г. движение «Талибан» начало военные действия против правительственных войск, провозгласив своей целью отстранение от власти президента Бурхануддина Раббани, «неспособного принести мир на землю Афганистана», и введение в стране исламского законодательства. Обещания принести наконец мир на многострадальную землю Афганистана привлекли к себе симпатии многих афганцев – и это (плюс широкомасштабная военная и финансовая помощь со стороны Пакистана) стало важным компонентом победы талибов над их противниками.
Первые военные успехи оппозиционного исламистского движения «Талибан» относятся к осени 1994 г. В феврале 1995-го началось наступление талибов на Кабул. Месяц спустя они отброшены войсками, верными президенту Б. Раббани и находившимися под командованием Ахмада Шаха Масуда. В сентябре 1995 г. талибы захватили Герат, крупнейший афганский город на западе страны. В октябре того же года войска талибов пытались повторно штурмовать Кабул. Их отряды установили контроль над холмами вокруг столицы. В октябре 1995-го в пакистанском городе Кветта прошло совещание лидеров «Талибана», на котором они приняли решение о расширении «священной войны» против «антиисламского и незаконного» правительства Раббани.
В мае 1996 г. президент Афганистана Раббани и бывший премьер-министр Хекматиар подписали соглашение, предусматривающее создание в Афганистане коалиционного переходного правительства с последующим проведением всеобщих выборов. Соглашение было одобрено также одним из наиболее могущественных полевых командиров Ахмадом Шахом Масудом и лидером «Исламского союза освобождения Афганистана» Абд Раббом Расулом Сайяфом. Еще совсем недавно непримиримые враги – Раббани и Хекматиар – договорились также о создании в Афганистане новой «исламской армии» взамен разрозненных и зачастую враждующих друг с другом формирований моджахедов. Решено было также, что Афганистан должен быть «исламским государством со всеми вытекающими отсюда последствиями». Однако договоренности между Раббани и Хекматиаром не могли уже остановить успехов «Талибана».
К сентябрю 1996 г. отряды талибов контролировали примерно 70 % всей территории страны. В сентябре 1996 г. движение «Талибан» заняло Кабул, заявив о введении по всей стране «подлинно исламского правления» (в качестве первоочередных мер талибами были введены обязательные молитвы пять раз в день, объявлено о запрете женщинам работать). Взятие Кабула талибами нанесло мощнейший удар по их противникам: стало ясно, что талибы пришли к власти всерьез и надолго. Ворвавшись в афганскую столицу, талибы первым же делом принялись за расправу над своими врагами – проникнув на территорию миссии ООН, они схватили нашедшего там еще в 1992 г. убежище бывшего президента страны Наджибуллу и его брата. Они были подвергнуты жестокой и унизительной казни.
Захватив столицу страны, талибы продолжали развивать успех. Ободренные своими успехами, талибские отряды двинулись на Джабал-ус-Сирадж, Губахар, а затем на Баграм. К 1 октября 1996 г. отряды талибов подошли к Панджшерской долине, старой вотчине полевого командира Ахмада Шаха Масуда.
Захват талибами Кабула не привел к прекращению гражданской войны в Афганистане. Напротив, страна фактически оказалась расколотой. Север страны продолжали контролировать силы, противостоящие талибам. Летом 1998 г. талибы продолжили успешный натиск на север. В июле мулла Омар пригрозил соседним Таджикистану и Узбекистану «серьезными последствиями» в случае предоставления своей территории войскам антиталибской коалиции. В августе 1998 г. талибы отвергли предложение России и Узбекистана прекратить огонь в Афганистане и сесть за стол переговоров, заявив, что «при нынешних обстоятельствах» они не пойдут ни на какие сделки с оппозицией.
В августе 1998 г. войска талибов захватили важный в стратегическом плане город Мазари-Шариф. Одновременно с Мазари-Шарифом талибские силы захватили на севере страны город-порт Хайратон, расположенный на афгано-узбекской границе. В сентябре 1998 г. талибы после массированных бомбардировок и обстрела захватили провинцию Бамиан, где им противостояли афганские шииты, получавшим иранскую помощь. Талибы даже обратились в ООН с просьбой остановить иранское «вмешательство» в дела Афганистана. По словам представителя движения «Талибан», Тегеран снабжал оружием и боеприпасами отряды афганских шиитов. Тогда же резко обострились отношения между талибами и Ираном – особенно после сообщений о совершенном талибами убийстве иранских дипломатов из консульства в Мазари-Шарифе. Талибы предложили Ирану обменять сорок захваченных ими в Афганистане иранских граждан на лидеров антиталибской коалиции. В ответ иранский лидер Али Хаменеи назвал талибов «жестокими, догматичными и невежественными людьми», служащими иностранным интересам.
Взяв контроль над большей частью страны (за исключением районов, контролируемых «Северным альянсом»), в октябре 1997 г. талибы изменили официальное название страны на новое – Исламский Эмират Афганистана. Было это проделано, чтобы официально «укрепить позиции» муллы Мохаммада Омара, получившего высший духовный титул у мусульман во времена халифатов «Амир аль-Муминин» («эмир правоверных»). Мотивы халифата были достаточно сильными в представлениях талибов о будущем государственном устройстве. Как пишет Н. Ноджуми, «в соответствии с идеями талибов их лидер мулла Мохаммад Омар Муджахед являлся амир-уль-муминин (предводитель правоверных). В Афганистане амир-уль-муминин также является халифом, который правит на территории под его контролем в соответствии с шариатом. Все мусульмане и немусульмане, живущие на такой территории, обязаны подчиняться халифу. Халиф избирается небольшим советом вождей, имеющих религиозное влияние и общественное доверие»[271]. Талибское руководство выступало с панисламистскими заявлениями о необходимости объединения всех мусульман мира. По мнению российского исследователя Р. Сикоева, судя по всему, предполагалось, что это объединение предполагалось осуществить под эгидой Исламского Эмирата Афганистан: «Подобные устремления, прикрываемые панисламистскими лозунгами, во многом объяснимы стремлением талибов утвердиться в качестве гегемона хотя бы в каком-то регионе мусульманского мира»[272]. К слову, опыт талибского «эмирата» даже после его падения рассматривался исламистами как заслуживающий внимания с точки зрения восстановления халифата. Известный исламистский пропагандист Анвар аль-Авлаки включал его наряду с опытом «исламских судов» в Сомали в число «наиболее успешных примеров (…) исламского управления»: «В об[е]их этих странах мусульманские воины принесли мир, безопасность и главенство закона (…). Но эти движения достигли власти не через выборы или дебаты, а через войну. И потерпели они неудачу не из-за того, что они были неудачниками, а потому, что умма изменила и провалила их. Тем не менее, несмотря на то что битва проиграна здесь или там, война еще не кончилась»[273].
