Николай Шпанов - Ученик чародея (Часть 1-6)
Кручинин знал, что за вспышкой энергии у Грачика может последовать упадок. Он не раз наблюдал, как малейший перебор в критике приводил к тому, что Грачик готов был опустить руки. Кручинин чутко улавливал этот переломный момент в его настроении. Когда кризис приближался, Кручинин ослаблял удары своего скепсиса. Мягко и дружески он возвращал Грачику уверенность в себе. Так и на этот раз, подбадривая приунывшего было молодого человека, он мягко сказал:
- Подумай над тем, почему убит один Круминьш? Почему жив, здоров и, кажется, не опасается преследования врагов Силc?
Несколько мгновений Грачик недоуменно глядел на Кручинина. И, словно опасность для Силса уже где-то возникла и стала реальной после напоминания Кручинина, Грачик посмотрел на часы и взялся за шляпу.
Кручинин, привыкший к экспансивности друга, всегда испытывавшего необходимость немедленно реагировать на возникающие идеи, со снисходительно-добродушной усмешкой сказал:
- Иди, иди, я сейчас буду у тебя.
После ухода Грачика он достал фартук, подпоясался и, весело насвистывая, принялся за мытье чайной посуды. При полном пренебрежении к порядку в комнате, начиная с письменного стола и кончая постелью, Кручинин считал, что чайный сервиз должен быть тщательно вымыт после каждого чаепития. Он прополоскал чайник сначала горячей, потом холодной водой, понюхал его и, лишь убедившись в том, что там не сохранилось запаха заварки, поставил в буфет.
Проделав все это, он не спеша надел шляпу и отправился в прокуратуру, напевая под нос:
А наутро она вновь улыбалась
Перед окошком своим, как всегда,
Ее рука над цветком изливалась,
И из лейки лилася вода.
Блим-блом... Блим-блом...
36. ЛИСТОК ИЗ БЛОКНОТА УТОПЛЕННИКА
Память Кручинина и строгая логичность мышления давали ему возможность продолжать давно прерванную беседу так, словно он только что услышал последнюю реплику или сам закончил предыдущую фразу. Эта манера не раз ставила в тупик его собеседников. Но Грачик нисколько не удивился, когда Кручинин, входя к нему в кабинет, проговорил:
- Почему же Силс не боится? Мне хотелось бы получить ответ на такой вопрос: сидели ли преступники здесь, у нас, давно, на консервации или засланы недавно?
- Разве я не доложил вам, что один из них наверняка пришел оттуда теперь? - спросил Грачик. - Ведь известно решение эмигрантского "Совета" послать сюда человека. Один из двух он и есть. - Порывшись в папке, Грачик протянул Кручинину листок: - Вот анализ графита из карандаша, принадлежавшего "милиционеру".
- Ты еще раз хочешь уверить меня, что именно этим заграничным карандашом написано письмо Круминьша и что карандаш был очинен заграничным ножом, полученным тобою от рыбака. - Кручинин иронически рассмеялся. Скажите, пожалуйста, как милостив случай к товарищу Грачьяну: сам подсовывает ему все, что нужно!
Не скрывая недовольства отповедью, Грачик то нервозно собирал разложенные по столу бумаги и папки, то снова принимался их раскладывать. Кручинин делал вид, будто не замечает волнения друга, щурясь от дыма папиросы, стал просматривать последние листы дела. Остановившись на одном из них, постучал пальцем по бумаге:
- Что это за пустой листок был вложен в блокнот утопленника. Ты его исследовал?
- Он пуст.
- А ты сам проверил работу экспертов?
- Повторяю: листок пуст.
- Именно потому, что он чист, - раздраженно сказал Кручинин, - я и спрашиваю: ты сделал все, что мог, чтобы узнать, что на нем написано?
- Эксперты... - снова начал было Грачик, но Кручинин перебил, протянув руку:
- Дай экспертизу!
Грачик послушно передал ему заключение лаборатории. Кручинин еще раз внимательно просмотрел его: лаборатория действительно очень добросовестно исследовала листок. Его снимали в ультрафиолетовых и в инфракрасных лучах, был применен люминесцентный анализ. Заключение экспертов гласило: ни перо, ни карандаш не касались этой бумаги.
- Верю, - сказал Кручинин, возвращая Грачику заключение лаборатории. Перо и карандаш его не касались. Ну, а как насчет кисточки? Тогда никакое фотографирование не могло обнаружить повреждений поверхностного слоя бумаги. Но микрорентгенограмма могла бы кое-что дать: просвечивание рентгеном показывает хорошие результаты, когда имеешь дело с симпатическими чернилами.
- Да, если для чернил использованы растворы солей тяжелых металлов! Но... - начал было Грачик.
- Э, да ты, оказывается, в курсе дела! - сказал Кручинин тоном, словно осведомленность Грачика была для него неожиданностью. Он всегда радовался, обнаруживая знания Грачика в той или иной области, и не сомневался в его любознательности, но подозревал, что восточная неторопливость подчас мешает молодому человеку. Кручинин любил сравнивать выводы следователя с диагнозом врача: от них зависела судьба живого человека, а подчас и его жизнь. Разве судебная практика знает мало ошибок, произошедших из-за недостаточной квалифицированности следователей и судей. Только стремление к глубокому познанию своей специальности могло обеспечить, по мнению Кручинина, безошибочность в работе. Продолжая свою мысль об исследовании листка, написанного симпатическими чернилами, Кручинин сказал: - Ценным преимуществом рентгеновского способа является то, что он не приводит к повреждению документов...
Грачик с видом послушного ученика прислушивался к тому, как Кручинин подробно излагал способ этого исследования. И только дав Кручинину выговориться, вынул из папки и положил перед учителем протокол рентгенографической экспертизы.
- Что же ты молчал!? - проворчал Кручинин. - Кому была нужна моя лекция?
- Я начал было про соли тяжелых металлов, а вы тут же перебили, отпарировал Грачик. - Ну, я из уважения к вам и замолчал.
- Ох, и лукав же ты, Грач! Откуда это в тебе?.. - И тут же с упреком: - И все-таки я не убежден: эксперты не применили химического анализа.
Грачика начало раздражать упрямство Кручинина, спорившего против очевидности.
- Ведь листок пуст, пуст! - повторил Грачик. - Это же доказано всеми способами, какие дает физика!
- Кроме физики, есть еще химия, - повторил свое Кручинин.
- Эдак рассуждая, - все больше раздражался Грачик, - пришлось бы всеми способами анализа подвергнуть все чистые листки в этом блокноте?
- Ну, что же, я бы за это только похвалил.
- А может быть, и похвалите вот за это? - улыбаясь, спросил Грачик и подал Кручинину мутный, но вполне достаточный для опознания отпечаток двух пальцев.
- Откуда, чьи? - с интересом спросил Кручинин.
- С одного из листков того же блокнота - жировые следы. Сохранились, несмотря на длительное пребывание в воде.
- И они принадлежат утопленному псевдо "милиционеру"? - Это прозвучало в устах Кручинина скорее утверждением, нежели вопросом, и тут Грачик смог, не скрывая своего торжества, сказать:
- Нет!
- Жаль.
- А я не жалею. Может быть, хорошо, что они оставлены не им. Может быть, пригодятся, когда поймаем его сообщника.
- Вот теперь хвалю! - с удовольствием проговорил Кручинин. - Но ты не торжествуй - рано! Возвращаемся к вырванному листку: упомянутый в протоколе пустой листок вырван из блокнота и сложенный вчетверо засунут между листками этого блокнота?
- Собирался человек разорвать его на четыре части, когда ему понадобился маленький кусочек бумаги, да не разорвал, - беззаботно ответил Грачик. - А я, по-вашему, должен ломать себе голову не только над тем, почему листок пустой, но и еще над тем, почему он сложен и почему именно вчетверо?
- И впрямь было бы важно получить ответы на все эти "почему". Ты не допускаешь, что листок был вырван, на нем было что-то написано, потом его сложили вчетверо, чтобы отправить по назначению, и в ожидании отправки засунули в блокнот. А отправка-то и не состоялась. Вот он и остался в блокноте. Возможно?
- Вы полагаете, что от лежания в воде с листка слезло написанное? Грачик удивленно посмотрел на Кручинина: неужели и тут он будет возражать?
- Сдается мне, что написанное могло и остаться. Необходимо узнать, что там написано. - Выведенный из себя упорством Кручинина, Грачик ухватил было укрепленный в папке дела белый листок, но Кручинин удержал его руку. Умерь темперамент! Это - вещественное доказательство - штука для следствия священная.
- Этот пустой листок?
- Писать можно не только чернилами и карандашом... А слюна на что?
- И вы собираетесь прочесть написанное слюной после того, как бумага пролежала столько времени в воде? Эх, учитель-джан! Листок пуст, как эта вот стопка чистой бумаги.
- Если бы ты следовал моим советам и побольше читал относящегося к твоей специальности, то мог бы вспомнить об упоминании Рейсса, имеющем прямое отношение к данному случаю. Конечно, вам, молодежи, может показаться немного смешным, что наш брат вспоминает такое старье, как доклад профессора Рейсса...
- Да кто же он такой, ваш Рейсс?! - нетерпеливо перебил Грачик.
