Геннадий Коваленко - Русские и шведы от Рюрика до Ленина. Контакты и конфликты

Однако их услугами воспользовались не столько простые шведы, для того чтобы заготовить дрова, сколько «тайные друзья» пильщиков — шведские ястребы — чтобы заставить налогоплательщиков раскошелиться на модернизацию армии. Благодаря им по всей Швеции распространился слух, что пильщики — это русские шпионы, которых заслали в Швецию для подготовки русского вторжения. В октябре 1900 г. корреспондент газеты «Стокхольмс тиднинген» сообщал из Сёдертёрна, что появившихся там двух русских пильщиков можно с полным основанием принять за русских офицеров, бродящих по окрестностям и изучающих обстановку. Они одеты в пиджаки и красные рубахи, за спиной у них кожаные мешки. Один из них немного говорит по-шведски. Несколько дней назад их видели в Стокгольме на вокзале, где они изучали карты генштаба.

Полковник Кнут Бильдт писал кронпринцу Густаву: «Надо, чтобы этот страх, пусть пока сам по себе и беспочвенный, стал первым шагом к осознанию того, что реальная угроза уже на пороге нашего дома». Шпиономания охватила всю страну, миф об угрозе со стороны «русского медведя» обрел новую жизнь. Несмотря на то, что никаких доказательств их шпионской деятельности не было, многие шведы поверили пропаганде, убеждавшей их в том, что русские пильщики, наводнившие страну, обследуют все ее уголки, зарисовывают и наносят на карты стратегические объекты, а дрова пилят только для отвода глаз.

По поручению министерства внутренних дел известный шведский ученый, знаток славянских языков, эксперт Нобелевского комитета по славянской литературе Альфред Йенсен побеседовал с некоторыми пильщиками, чтобы установить их социальное происхождение, и обнаружил, что они простые крестьяне из Новгородской губернии, которые прибыли в Швецию в поисках заработка. Но, очевидно, его выводы не убедили шведов. Антирусская пропаганда в Швеции, казалось, обрела второе дыхание, и слухи о русских шпионах еще долго будоражили шведское общественное мнение.

В 1912 г. в Швеции, население которой составляло пять с половиной миллионов человек, миллионным тиражом было напечатано сочинение Свена Хедина о русской угрозе «Слово предостережения», в котором автор описал грядущую оккупацию Швеции русскими войсками. Оно появилось именно тогда, когда в стране широко обсуждались планы строительства крейсеров. Обращаясь к истории Северной войны и русско-шведской войны 1808 — 1809 гг., Хедин писал, что Швеция всегда должна быть готова к отражению агрессии с Востока, где стоят вооруженные до зубов русская армия и флот.

Тема русской агрессии и оккупации Швеции получила также воплощение в романах «Когда говорят боги войны» и «Завоеванная страна» («Вторжение») шведского офицера Ивана Аминова, писавшего под псевдонимом Ратша[36].

Ведущим консервативным участником прений по вопросам шведской внешней политики в годы Первой мировой войны был историк Харальд Йерне. Для него Россия была историческим противником, против которого Швеция должна иметь сильную оборону. Но при этом он утверждал, что царизм, в отличие от революционеров, является гарантом мира в Европе. Поэтому Швеция должна поддерживать хорошие и по возможности дружественные отношения с Россией.

Шведские консервативные круги все настойчивее требовали увеличения сроков обучения призывников и военных ассигнований, в частности на строительство флота. Их поддержал новый король Густав V (1907-1950). Несмотря на то, что в планы России не входило нападать на Швецию, благодаря пильщикам Швеция укрепила свою оборону. Кроме того, страх перед русскими в известной мере способствовал сплочению шведской нации перед реальной угрозой войн и революций, которыми было ознаменовано начало XX столетия.

Карл Берхардсон, автор книги о борьбе с иностранным шпионажем в Швеции, вышедшей в 1952 г. в годы холодной войны, очевидно, не был согласен с выводами А. Йенсена и писал о том, что наиболее энергично шпионской деятельностью в Швеции накануне Первой мировой войны занималась Россия. «Шведы могли убедиться в этом на примере деятельности так называемых пильщиков. Там, где у Швеции были укрепления или важные стратегические пункты, под видом честных шведских рабочих можно было встретить переодетых русских шпионов[37], которые просачивались всюду, преимущественно в Норланде, и делали подробные заметки обо всем, что видели. Многие из них были говорящими по-шведски профессиональными военными, подготовленными в Финляндии. Они покупали карты Генштаба и дополняли их собственными наблюдениями. Подъемная сила мостов, состояние дорог, крестьянские дворы, которые можно было использовать в военных целях, — все было в их записных книжках. Цель была одна — подготовить русское вторжение. Разоблачение этих пильщиков и других шпионов в эти годы породило страх перед русскими, что сделало государство и общество союзниками в борьбе со шпионской опасностью».

В начале 1980-х годов «пильщики» вновь вернулись в Швецию, на этот раз в виде русских подводных лодок, в безрезультатной охоте за которыми в 1992 г. принял участие даже премьер-министр Карл Бильт. Они перестанут посещать Швецию тогда, когда образ России-врага, извечно противостоящего шведским интересам на Балтике, окончательно уйдет в прошлое.

Nerman T. Svensk och ryss. Ett umgänge i krig och handel Stockholm, 1946; Berhardsson C. O. Spionpolisen går på jakt. Stockholm 1952; Nilsson S. Rysskacken i Sverige. Orebro, 1990; Похлебкин В.В. СССР — Финляндия. 260 лет отношений. 1713-1973. М., 1975; Аселиус Г. Зеркало «русской угрозы» // Родина. 1997/10; Табаровская К.Л. «Слово Предостережения» в контексте российско-шведских отношений в 1912 г. // Северная Европа. 6. М., 2009.

Русская принцесса в Швеции

Как известно, первый династический брак в истории русско-шведских отношений был заключен между Ярославом Мудрым и шведской принцессой Ингигерд. Следующий династический брачный проект был реализован через девять столетий. Брачный союз между племянницей Николая II великой княжной Марией Павловной и вторым сыном Густава V герцогом Вильгельмом Сёдерманландским должен был послужить нормализации русско-шведских отношений, заметно ухудшившихся после того, как в 1905 г. Россия поддержала Норвегию в ее конфликте со Швецией, а шведы неизменно сочувствовали противникам России, в том числе и во время русско-японской войны.

Мария Павловна была дочерью младшего сына Александра II — Павла Александровича. Ее мать греческая принцесса Александра Георгиевна умерла при рождении сына Дмитрия. Отец вступил в новый брак, и Мария воспитывалась в семье дяди — московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича и тети Эллы — Елизаветы Федоровны. Она росла жизнерадостным и веселым, но капризным и своенравным ребенком.

Сергей Александрович погиб от бомбы террориста Каляева в 1905 г., а через два года в Россию приехал герцог Сёдерманландский, чтобы просить ее руки. Он сделал это в довольно своеобразной форме, сказав: «Не угодно ли Вам поехать со мной в Швецию?» Высокий, худой, застенчивый, молчаливый Вильгельм не произвел на 16-летнюю Марию должного впечатления. Тем не менее, следуя настояниям родственников и желая вырваться из-под их опеки, она приняла его предложение. Свадьбу отложили до совершеннолетия невесты.

Готовясь к замужеству, Мария начала учить шведский язык и довольно быстро заговорила на нем. Вместе с тем ее стали одолевать сомнения, в конце концов, она поняла, что между ними стена, и даже хотела расторгнуть помолвку, которую не одобрили ее отец и дед — король Греции. Однако все это не было принято в расчет. Для императора было важно породниться с королевским домом Швеции, страны хоть и небольшой, но стратегически важной для России. В центре Стокгольма в парке Юргорден на берегу Русского залива для молодоженов уже начали строить виллу Оук Хилл (Дубовый холм), и тетя Элла заставила Марию написать Вильгельму письмо с уверениями в своей любви.

Свадьбу, ставшую мероприятием государственного значения, сыграли в Царском Селе весной 1908 г. Приехавшим на нее шведским сановникам и королю Густаву V был оказан самый сердечный прием, в свою очередь шведы сделали все возможное, чтобы примениться к русскому церковному церемониалу.

После свадьбы молодожены через Германию и Италию отправились в Париж, чтобы повидаться с отцом Марии, и уже оттуда на военном корабле прибыли в Стокгольм, где поселились в довольно скромном доме в Стенхаммаре, а в 1910 г. перебрались на виллу Оук Хилл. В мае 1909 г. у них родился сын Леннарт. Принц Вильгельм подолгу отсутствовал, поскольку был морским офицером, и предоставленная сама себе герцогиня Сёдерманландская (такой титул носила Мария Павловна в Швеции) страдала от тоски по родине и безделья, пыталась завести друзей, найти хоть какие-то развлечения в довольно унылой и размеренной жизни шведского двора. Она хотела заняться благотворительностью, но оказалось, что все шведы живут так хорошо, что заниматься этим нет никакой возможности.