Альберт Норден - Некоронованные Властители
В прошлом веке возник союз между представителями немецкого феодального и денежнего дворянства: нередким явлением стало заключение браков, когда дочери бедных дворян выходили замуж за наследников богатых фабрикантов и банкиров, а мужчины из именитых аристократических семей (чаще всего с весьма скудными знаниями и состоянием) получали места в наблюдательных советах очень солидных фирм, — практика, которая и ныне широко распространена в государстве, называющем себя республикой, где считают, что украшенные гербами визитные карточки содействуют процветанию деловых отношений.
Но речь идет не только об экономике. Этот столь типичный для Пруссии и других германских государств союз феодальных слоев с современным классом капиталистов имеет особенно отвратительную отличительную черту — он породил самую зловещую форму империализма, развязавшего две агрессивные мировые войны и не раз устраивавшего кровавые расправы с немецким рабочим классом. Фуггеры также внесли свой вклад — вековой опыт губителей народа. Они участвовали в формировании не только практики, но и идеологии разбойничьего германского капитализма и империализма и стоят — в полном соответствии с историей своего рода — на его крайне правом фланге.
Круг политических авантюр и экономических интересов Фуггеров очерчен на предыдущих страницах книги.
Не вызывает удивления, но все же примечателен альянс этих знатных представителей высшей аристократии с безродными рыцарями грабежа нового времени, с разжиревшими на гитлеровском «аризировании» новоявленными богачами, со спекулянтами, нажившимися на народных бедствиях во время и после второй мировой войны, с преступными элементами, обязанными своим возвышением расистской политике нацистов и сочетающими в себе качества прожженных дельцов с политическим правым экстремизмом.
Печальную картину нравов являет экономическая и политическая история Фуггеров как в прошлом, так и в наши дни. То, что такие люди имеются, не удивительно. Симптоматично и страшно то, что они олицетворяют целый общественный строй, что их превозносят, что в исторической литературе и учебниках их представляют как достойный подражания образец для новых поколений. История вынесла приговор не только Фуггерам, но вместе с ними всей системе эксплуатации, обыкновенному капитализму.
Мы познакомились с пагубными деяниями могущественного в средневековье, но не утратившего влияния и в нынешней ФРГ семейства, которое, как и многие другие, и в XX в. все еще живет богатыми плодами преступлений своих предков. Жаль, что в ФРГ тон задают подобные призраки прошлого, для которых само собой разумеющимся является с помощью тысяч эксплуатируемых выкачивать земельную ренту со своих огромных латифундий, получать промышленные и банковские прибыли и которые принадлежат к верхушке общества, потому что, подобно трутням, заставляют его кормить себя.
То, что в сфере капитализма прославляют Фуггеров, а в лагере социализма возвеличивают революционных крестьян и плебеев, имеет глубокое социальное и национальное значение. Самое крупное дотоле восстание немецкого народа в 1525 г. указало путь вперед, к освобождению от гнета феодализма и раннего капитализма, выход из царившей в немецких землях разрухи, что могло бы повести к формированию более прогрессивных отношений.
Всю историю немецкого народа пронизывают две линии — реакционная и революционная. Линия прогресса, вершиной которого стала Германская Демократическая Республика, — это линия коммунистов XX в. И вполне естественно, что господствующий слой в ФРГ, идеология которого там является доминирующей, берет пример с Фуггера и трухзеса фон Вальдбурга и, как и в то время, угнетает и преследует где только можно рабочих и крестьян.
Поскольку трудящиеся как в прошлом, так и теперь составляют подавляющее большинство народа, объективно их интересы всегда отражают интересы национальные. Коммунисты проникнуты национальными чувствами и действуют, будучи убежденными, что дело нации станет делом народа лишь при социализме, что понятия «народ» и «нация» станут идентичными лишь в условиях социализма.
Только в расколотом на антагонистические классы обществе возможны люди, подобные Фуггерам. В обществе, где нет эксплуататоров, нет места Фуггерам и им подобным, ибо там власть без ограничений принадлежит рабочим и крестьянам.
Классово родственные Фуггерам слои всего лишь несколько десятилетий тому назад держали в своих руках экономическую и политическую власть в землях, входящих теперь в состав социалистической ГДР, — на равнинах Мекленбурга и Померании, Нойбранденбурга, на побережье Балтийского моря и в некоторых других областях. Эти паразиты на теле общества изгнаны у нас навсегда. Рабочие и подневольные крестьяне стали независимыми хозяевами земли, на которой они веками трудились, но не пользовались ранее плодами своего труда.
Туда, где во времена князей и других крупных землевладельцев вплоть до недавних десятилетий нашего века царили нужда и малограмотность, с социализмом пришли благосостояние и образование.
Если бы сотни тысяч забитых до смерти и расстрелянных, четвертованных и колесованных, повешенных и обезглавленных на деньги и по приказу Фуггеров крестьян и плебеев встали из своих безымянных могил, их взоры были бы обращены к нам и они восславили бы смысл «Башмака» и его конечную победу в ГДР, где процветают сельскохозяйственные производственные кооперативы, где народ стал хозяином заводов и фабрик.
На камчатном знамени Великой немецкой крестьянской революции под изображением башмака и солнца была надпись: «Кто хочет быть свободным, вставай под лучи этого солнца!» Это был свет свободы для самого многочисленного класса людей труда, — свет, который тогда заслонили темные тучи реакции. В XX в. была открыта новая страница истории, которую не повернуть уже вспять. Союз рабочих и крестьян принес Германской Демократической Республике и всему ее народу животворный солнечный свет свободной жизни на свободной земле.
ПРИЛОЖЕНИЕ
НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ О ДОХОДАХ «БОЛЬШИХ» И «МАЛЕНЬКИХ» ЛЮДЕЙ
В 1527 г. Фуггеры обладали капиталом на сумму 2,8 млн. гульденов, а в 1546 г. даже 7 млн. Эти данные, взятые из бухгалтерских книг Фуггеров, не полные. Можно предположить, что по ряду позиций оценки их состояния занижены. Прежде всего это относится к недвижимости, замкам, товарам, банковским счетам и т. п. Умолчание о скрытых здесь запасах маскирует подлинные размеры капитала Фуггеров, который был вложен в торговые компании, не говоря уже об их личной собственности. И все же попытаемся сравнить приведенный выше капитал Фуггеров с размерами нынешних крупных состояний, чтобы дать хотя бы приблизительное представление о его величине.
Если исходить из того, что сумма в 2,8 млн. гульденов в 1527 г. была равнозначна примерно 6333 кг золота, а 19 лет спустя, в 1546 г., состояние Фуггеров оценивалось в 7 млн. гульденов, что соответствует примерно 15 800 кг золота, и учитывать при этом, что стоимость всего добытого в 1547 г. в Центральной Европе золота и серебра составила (в пересчете на золото) около 1450 кг, то из этого следует, что состояние Фуггеров соответствовало количеству золота и серебра, добытому за десять лет в этом тогда очень богатом по запасам районе. Это свидетельствует об огромной концентрации богатств в руках одного семейства, и совершенно очевидно, что уже одно это обусловливало господствующие общественные, экономические и политические позиции этого торгового дома.
Кредиты, предоставлявшиеся этим домом, в зависимости от обстоятельств, нередко составляли 100 000 – 150 000 гульденов, или 226–339 кг золота (1527 г.). В сравнении с этим, например, некоторые эрцгерцоги, герцоги, курфюрсты, архиепископы, епископы и т. д. должны были уплачивать имперской казне от 300 до 900 гульденов ежегодно. Лишь один кредит Фуггеров на сумму 10 тысяч гульденов в 15—30 раз превышал сумму налогов, выплачивавшихся империи властителями. Размер этих колоссальных кредитов дает наглядное представление о том господствующем экономическом и политическом положении, которое занимали Фуггеры по отношению к своим должникам.
Значение этих богатств станет еще нагляднее, если мы сравним их с доходами простых людей.
Если, к примеру, бедный крестьянин оказывался в состоянии продать в течение года свинью или корову, то его выручка составляла 1 или соответственно 2,5 гульдена, и это чаще всего был единственный источник его денежных доходов. При этом следует учитывать, что широкие слои крестьян должны были отдавать полученные таким путем деньги в уплату налогов и податей, так что выручка вообще не могла быть использована на приобретение самого необходимого.
Если служанка получала за свой труд в течение года 5–6 гульденов, а слуга — 12–14 гульденов, то это по тогдашним понятиям было уже много. Так же много, как считалось, получала горничная Фуггеров, зарабатывавшая 3 гульдена в год. Плата за выработку ткани на простое платье горожанки, стоившее 9–10 гульденов, составляла примерно 7 крейцеров (60 крейцеров — 1 гульден). Не говоря уже о том, что жена ткача, принадлежавшего, как правило, к четвертому, то есть низшему, сословию, не смела купить себе такое платье, ткач просто был не в состоянии заработать 9–10 гульденов, чтобы купить платье горожанки, ибо для этого он был бы должен выткать материю на 77–80 платьев. На какие же средства он должен был в течение этого времени кормить свою семью?
