Мозохин Борисович - Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953)
25 августа 1941 г. до особого указания следственные дела на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР направлялись только по предварительному согласованию с Секретариатом Особого совещания при НКВД СССР. Поэтому НКВД республик и У НКВД краев и областей обязывались представлять Секретариату Особого совещания сведения о количестве следственных дел и проходящих по ним арестованных.
По получении извещения о направлении дел последние предполагалось адресовать в Секретариат Особого совещания при НКВД СССР в Куйбышев[291].
Государственный комитет обороны своим Постановлением № 903сс от 17 ноября 1941 г. разрешил НКВД СССР в отношении всех заключенных, приговоренных к ВМН, содержащихся в тюрьмах в ожидании утверждения приговоров высшими судебными инстанциями, привести приговор в исполнение военным трибуналам округов и республиканских, краевых и областных судебных органов.
Приказом НКВД СССР № 001613 от 21 ноября 1941 г. было объявлено постановление Государственного комитета обороны, в соответствии с которым Особому совещанию при НКВД СССР предоставлялось право с участием Прокурора Союза ССР по возбужденным в органах НКВД делам о контрреволюционных преступлениях и особо опасных преступлениях против порядка управления СССР выносить соответствующие меры наказания вплоть до расстрела.
Наркомам внутренних дел союзных и автономных республик, начальникам краевых и областных управлений НКВД, начальникам транспортных отделов НКВД и начальникам особых отделов округов предписывалось законченные следствием дела по преступлениям, предусмотренным ст. 58-1а, 58-16,58-1в, 58-1 г, 58-2,583,58-4,58-5, 58-6,58-7,58-8,58-9,58-10,58-11,58-12,58-13,58-14, 59-2, 59-3, 59-За, 59-36, 59-4, 59-7, 59-8, 59-9, 59-10, 59-12,59-13 УК РСФСР и соответствующими им статьями уголовных кодексов союзных республик, направлять на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР.
Все представляемые на рассмотрение Особого Совещания дела предписывалось оформлять в строгом соответствии с требованиями Уголовно-процессуального кодекса.
Обвинительные заключения по делам, представленным на рассмотрение Особого совещания, должны были утверждаться наркомами внутренних дел республик, начальниками УНКВД краев, областей, начальниками транспортных отделов, особых отделов (или их заместителями) — по принадлежности и прокурорами республик, краев, областей, округов (или их заместителями) соответственно.
Следственные дела Особому совещанию могли докладывать лично руководители или соответствующие представители НКВД, УНКВД, ТО и ОО НКВД.
Решение Особого совещания в этот период считалось окончательным и обжалованию в кассационном порядке не подлежало.
11 декабря вышеизложенный приказ распространили на оперативно-чекистские отделы лагерей, которые обязывались свои дела представлять в Особое совещание после окончательного утверждения НКВД— УНКВД и прокурора республики, края, области соответственно.
11 декабря действие Приказа НКВД СССР № 001613 от 21 ноября распространилось и на органы 3-го управления Народного комиссариата Военно-морского флота СССР.
25 декабря 1941 г. председателем ГКО И. В. Сталиным был подписан документ, в соответствии с которым НКВД разрешалось после проведения следствия решением Особого совещания при НКВД СССР выселять в отдаленные северные области семьи лиц, служивших в административно-карательных органах германских властей, а также добровольно отступивших вместе с фашистскими войсками. Порядок их выселения оставался такой же, какой существовал в отношении административных высланных[292].
29 января 1942 г. установливался порядок исполнения решений Особого совещания при НКВД СССР о применении высшей меры наказания.
Решения Особого совещания о применении высшей меры наказания приводилось в исполнение не позже чем через 24 часа с момента получения телеграфного распоряжения НКВД СССР. Решение Особого совещания объявлялось осужденному непосредственно перед его исполнением. Ранее лицам, приговоренным к расстрелу, такие решения не объявлялись.
Несмотря на имеющиеся директивные указания и приказы НКВД СССР о необходимости привлечения к ответственности членов семей изменников родины, органы НКВД на местах этой работе не уделяли должного внимания.
30 мая 1942 г. было предложено немедленно развернуть работу по репрессированию членов семей изменников родины, руководствуясь при этом следующим.
Подлежали аресту и ссылке в отдаленные места СССР на срок от трех до пяти лет совершеннолетние члены семей военнослужащих, осужденных Особым совещанием при НКВД СССР или судебными органами за побег за границу (в соответствии со статьей 58-1 в ч. 2 УК РСФСР и соответствующих статей УК других союзных республик); командиры и политработники, во время боя срывавшие с себя знаки отличия и дезертирующие в тыл или сдающиеся в плен врагу (в соответствии с Приказом Ставки Верховного Главного Командования Красной Армии № 270 от 16 августа 1941 г.); гражданские лица, совершившие побег за границу (в соответствии с постановлением Правительства от 7 декабря 1940 г.).
27 июня 1942 г. в соответствии с Постановлением Государственного комитета обороны за № 1926сс от 24 июня 1942 г. НКВД СССР и Прокурором СССР предлагалось в дополнение к Директиве №215/51 с от 30 мая 1942 г. руководствоваться следующим.
Подлежали аресту и ссылке в отдаленные места СССР на срок пять лет совершеннолетние члены семей лиц (военнослужащих и гражданских), приговоренных судебными органами или Особым совещанием при НКВД СССР к высшей мере наказания по статьям 58-1а и 58-16 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик за шпионаж в пользу Германии и других воюющих с Советским Союзом стран; за переход на сторону врага; за предательство или содействие немецким оккупантам; за службу в карательных или административных органах немецких оккупантов на захваченной ими территории; за попытку измены родине и изменнические намерения; за добровольный уход с оккупационными войсками при освобождении захваченной противником территории.
Применение репрессий в отношении членов семей перечисленных выше лиц производилось органами НКВД на основании приговоров судебных органов или решений Особого совещания при НКВД СССР.
Не подлежали аресту и ссылке семьи тех изменников родины, в составе которых после должной проверки устанавливалось наличие военнослужащих Красной Армии, партизан, лиц, оказавших в период оккупации содействие Красной Армии и партизанам, а также награжденных орденами и медалями Советского Союза. Порядок репрессирования членов семей указанных выше лиц оставался таким же, какой устанавливался директивой НКВД СССР и Прокурора СССР № 215/51с от 30 мая 1942 г.[293]
14 марта 1943 г. на заседании Политбюро ЦК вновь было принято решение об организации «тройки». «Тройка» создавалась для пресечения разбазаривания социалистической собственности в Узбекистане и усиления репрессий против расхитителей по инициативе местного руководства, которое в Центре поддержали В. М. Молотов и А. И. Микоян.
«Тройка» действовала в составе секретаря ЦК КП(б) Узбекистана, наркома внутренних дел Узбекской ССР и прокурора Узбекистана по аналогии с «тройками» 30-х гг. Ей представлялось право рассматривать во внесудебном порядке дела о хищениях и разбазаривании социалистической собственности. «Тройка» имела право приговорить к расстрелу 50 человек с конфискацией личного имущества и с последующим объявлением приговоров «тройки» в печати от имени прокуратуры[294].
25 мая 1943 г. в целях пресечения бандитизма, грабежей, злостного хулиганства и крупных хищений социалистической собственности в Киргизской ССР была создана республиканская «тройка» в составе секретаря ЦК Киргизии, наркома ВД и прокурора республики, которой предоставлялось право рассматривать во внесудебном порядке все дела о нарушении социалистической законности.
Данной «тройке» разрешалось применить в отношении 150 человек высшую меру наказания с конфискацией имущества и последующим объявлением приговоров от имени прокуратуры.
Эти две вышеуказанные «тройки» стали последними, других решений Политбюро ЦК о создании «троек» в последующие годы нет[295].
14 февраля 1944 г. было дано разъяснение, что решения бывших «троек» НКВД—УНКВД в части применения к осужденным дополнительной меры наказания в виде поражения прав не имеют законной юридической силы, поэтому в справках об освобождении, выдаваемых лицам, отбывшим срок заключения по приговорам бывших «троек», эту меру наказания предлагалось не указывать[296].
Великая Отечественная война закончилась, но после ее окончания права Особого совещания оставались такими же, как и в военной обстановке.
11 сентября 1945 г. в совместной директиве НКВД и НКГБ предписывалось тщательно просмотреть все законченные следственные дела. Те из них, которые могли рассматриваться в судебном порядке, предлагалось направить в соответствующие суды.
