Ольга Елисеева - Геополитические проекты Г. А. Потемкина
Такой ответ императрицы на просьбу встретиться не мог удовлетворить ни польскую сторону, готовившуюся к обстоятельной деловой беседе, ни Потемкина, поддерживавшего идею Станислава - Августа. Видимо, Григорий Александрович надеялся повлиять на императрицу во время личной встречи и побудить ее к более продолжительной беседе с польским королем, т. к. подготовка именно деловой стороны высочайшего рандеву шла полным ходом. 25 февраля 1787 г. король выехал из Варшавы с многочисленной свитой специально для того, чтоб перед встречей с Екатериной II участвовать в консультациях с Потемкиным и другими русскими министрами.
20 марта 1787 г. в местечке Хвостове Потемкин провел предварительные переговоры с польским королем, продолженные затем А. А. Безбородко {412}. В них участвовали русский посол в Варшаве О. М. Штакельберг и принц Г. Насау-Зиген, сопровождавший императрицу в поездке и негласно представлявший французский двор, помимо официальный миссии посла Л.-Ф. Сегюра. Станислав-Август пожаловался светлейшему князю на враждебное поведение коронного гетмана К. П. Браницкого, родственника Потемкина, и просил изменить его позицию в пользу королевской партии. Король передал через Штакельберга для императрицы записку под названием «Souhaits du roi», т. е. «Пожелания короля» или «Bo-ля короля», написанную на французском языке {413}. В этих документах он предлагал Екатерине оборонительный союз и обещал выставить в случае войны вспомогательный корпус польской армии против турок в обмен на поддержку со стороны России реформ, призванных покончить со шляхетской вольностью {414}.
Императрица холодно встретила подобные идеи, поскольку именно сохранение существующей в Польше государственной системы, по ее мнению, гарантировало безопасность России и позволяло Петербургу беспрепятственно вмешиваться во внутренние дела Варшавы. Любое усиление королевской власти в Польше, неизбежное в случае отмены liberum veto, представлялось императрице крайне невыгодным. В этом было коренное отличие позиции Екатерины от взглядов Потемкина, всячески поддерживавшего предложение польского короля. Забегая чуть вперед, скажем, что Григорий Александрович считал анархию в Польше еще более опасной для России, чем частичные реформы государственной власти, поскольку сохранение старой шляхетской вольницы позволяло беспрепятственно действовать в Варшаве не только политическим представителям Петербурга, но и эмиссарам Берлина, Вены, Парижа, Лондона…
Станислав-Август II и поддерживавшая его партия желали союза с Россией, надеясь на серьезные территориальные приобретения для Польши за счет турецких земель в случае войны. Идея вознаградить Речь Посполитую за понесенные ею в результате первого раздела потери и тем самым смягчить жгучие русско-польские противоречия принадлежала светлейшему князю. Еще в своих пометах на черновике письма Иосифу II 10 сентября 1782 г. Потемкин указывал на необходимость выделить Польше земли между Бугом и Днестром. В противном случае Россия при любом обострении отношений с Турцией получит враждебно настроенного соседа на своей западной границе {415}.
Мысль эта, как видим, заинтересовала короля и поддерживавшие его вельмож в Польше. В тоже время и многие члены враждебной Станиславу-Августу партии искали сближения с Екатериной II, ожидая больших выгод для Польши в результате разрыва России и Порты. Собравшиеся в Киеве к [93]приезду императрицы представители старошляхетскои оппозиции, по словам известного путешественника Ф. де Миранда, открыто заискивали перед Екатериной II и Потемкиным в надежде заручиться их содействием для проведения в Польше умеренных реформ государственного строя в духе идей французских просветителей {416}. «Какими покорными и льстивыми по отношению к князю Потемкину кажутся мне эти высокопоставленные поляки, которые унижаются перед ним», - записал в своем дневнике Миранда после одного из званых обедов у коронного гетмана Ксаверия Браницкого. В сложной дипломатической игре, которую Екатерина II и Потемкин вели в Киеве, они оба старались не оттолкнуть как королевскую партию, так и представителей старошляхетской оппозиции.
Однако среди глав польской оппозиции, приехавших в Киев для встречи с императрицей, был один человек, не только не обласканный Екатериной II, но более того почувствовавший подчеркнутое неблаговоление императрицы. Председатель Постоянного Совета граф Игнатий Потоцкий, первый великий мастер масонских лож Короны и Литвы, противодействовал в Польше распространению русского влияния и был противником любого сближения с Россией. Посредством реформ он стремился вывести Польшу из под контроля соседней страны. Но при всей своей неприязни к России Потоцкому для проведения преобразований необходимо было добиться от Екатерины II согласия. Поэтому он, подобно другим польским вельможам, оказался в Киеве и вместе с Браницким торжественно встречал императрицу при въезде в город. Во время представления Екатерина демонстративно отвернулась от Потоцкого и не сказала ему ни слова. В частных разговорах она называла его «человеком бесчестным и зловредных понятий». Потемкин выражался о нем еще круче. Всякий раз приезжая обедать к Браницкому, князь заранее объявлял, что не хочет встречаться с «мерзавцем» Потоцким, а королю Станиславу-Августу сказал, что считает надворного маршала «самым скверным человеком на свете» {417}.
Причиной подобного отношения к Потоцкому были не только его политические взгляды. Екатерины II и Потемкин довольно ровно общались с людьми разных воззрений. История о том, как Потоцкий описывал римскую статью двух царей Дакии со связанными руками, добавляя при этом: «Мне нравится видеть монархов в таком положении, связанных» - конечно, не прибавила ему во мнении русской императрицы и ее соправителя. Но взаимная неприязнь зародилась гораздо раньше, еще в 1776 г., когда Потоцкий приезжал в Россию просить об ограничении полномочий Постоянного Совета при польском дворе - детища петербургской дипломатии, проводившего в Варшаве выгодную России политическую линию. Его нарочитое сближение с малым двором наследника Павла Петровича, его оскорбительные отзывы о поведении Екатерины и фаворе Потемкина положили начало тому отвращению, которое соправители питали к нему долгие годы.
Приехав в Киев, Потоцкий вел двойную игру, желая получить согласие на реформы и в тоже время противясь русско-польскому союзу. Надворный маршал литовский сообщил Сегюру, что король нарочно желает видеться с императрицей для того, чтобы возбудить ее против Турции. В таком отзыве имелся свой резон: скорый конфликт России и Оттоманской Порты был чрезвычайно выгоден для партии короля, т. к. подтолкнул бы Екатерину II к союзу с Польшей. Следует иметь ввиду, что слова Потоцкого были обращены не к частному лицу, а к послу Версальского двора, активно поддерживавшего Оттоманскую Порту.
Однако, несмотря на «особое мнение» Потоцкого по поводу русско-польского союза, весной 1787 г., во время пребывания Екатерины II в Киеве, сложилась уникальная ситуация, когда различные политические силы в Польше были склонны к сближению с Россией. Потемкин стремился воспользоваться такой благоприятной обстановкой для заключения русско-польского союза. Григорий Александрович лично и через Безбородко постарался убедить Екатерину в выгодности подобного альянса для России {418}. В тоже время, используя свое влияние в кругу польских магнатов и родственные связи с великим коронным гетманом Браницким, светлейший князь приложил большие усилия, чтобы склонить враждебную королю старошляхетскую оппозицию к сотрудничеству со Станиславом-Августом в вопросе о русско-польском союзе {419}.
Если взглянуть на карту Европы до второго раздела Польши, то становится понятным, почему провиант для русской армии удобнее было заготавливать на территории польской Украины, оттуда же его можно было быстро доставлять к предполагаемому театру военных действий в Северном Причерноморье, а затем в Молдавию и Валахию. Недавно присоединенные к России южные территории развивались довольно быстро и к началу войны уже были способны прокормить себя, но им еще не по силам было снабжать большую армию. В Коронной Польше находились огромные [94] имения самого Потемкина, насчитывавшие 70 тыс. крепостных. В этих владениях заготавливался лес для нужд армии, столь необходимый при осаде турецких крепостей. Именно на польские земли, расположенные недалеко от театра военных действий, казалось легче выводить армию на зимние квартиры. В преддверии новой войны Потемкину представлялось важным получить в тылу у русской армии союзное России государство.
