Сергей Балмасов - Белоэмигранты на военной службе в Китае
Поэтому командам бронепоездов пришлось с 14 по 18 сентября сражаться в упорных боях против мукденцев, потеряв 2 человек убитыми и 32 ранеными, «находясь все время своей работы под личным наблюдением Чжан Цзучана»[587]. Мукденцы были разбиты, но положение Чжан Цзучана оставалось тяжелым. Поэтому 19 сентября он начал с Чжан Сюэляном мирные переговоры, «и бой затих, хотя части оставались в окопах». Однако ночью 21 сентября Чжан Цзучан объявил, что «мир с мукденцами – фальшивый». Он убедился в их вероломности и решил перейти к Чан Кайши. «Ночью же его войска начали быстро сниматься с позиций и отходить к реке. Бронепоездам было приказано отходить на разъезд Чико-Чуанг, первый от реки, и сдаваться. Они оставались на разъезде Шимен до утра, когда последние отступающие части войск Чжан Цзучана уже обстреливались наступающими мукденцами. Перед русскими опять стал вопрос: «Кому сдаваться?» У нас были сведения, что сдавшиеся с Макаренко были начисто ограблены мукденцами и арестованы. Сдаваться теперь мукденцам, обозленным огромными потерями и нашим «вероломством», – означало рисковать быть перебитыми. Обсудив положение с командирами бронепоездов и желая спасти жизнь оставшимся русским, мы решили исполнить приказ Чжан Цзучана. Отведя бронепоезда на разъезд Чикоу-чуанг, мы сдались южанам. Сам Тупан с русским конвоем пробился к мосту, но здесь неожиданно отказался идти к южанам, переоделся солдатом и скрылся с несколькими людьми. Русский конвой, бывший с ним до конца, после его ухода перешел реку и был разоружен»[588]. Поступок Чжан Цзучана объясняется тем, что он получил данные о том, что Чан Кайши хочет его убить. Как ни странно, гоминьдановцы приняли русских намного лучше, чем северяне. По словам сдавшихся, «команды были сняты с бронепоездов и разоружены, кроме командиров, которым были оставлены «маузеры» с вещами, и мы были отправлены на станцию Лин-чия-фу»[589]. После этого русских перевели в Таншан и поместили в казармах. Сюда их бронепоезда подогнать не удалось, так как путь от моста через реку Уланхэ был испорчен, и они были оставлены на передовых позициях южан. Вскоре путь отремонтировали, и бронепоезда, которые войска Чжан Сюэляна всеми силами пытались уничтожить, были спасены, и русским предложили снова служить на них. Так меньшая часть Русского отряда – группа Мрачковского оказалась на службе Чан Кайши. В ее составе были команды бронепоездов «Таншань», «Чан-Чжен», «Линчен», «Юньчуй» и Конвойная сотня[590]. Кроме того, во время «лебединой песни» Шаньдунской армии, когда она разбила армию Чжан Сюэляна, были также отбиты бронепоезда Макаренко, попавшие во время перехода к Чан Кайши, и поднятый после крушения бронепоезд «Чендян». Эти бронепоезда удалось отбить потому, что мукденцы увели сдавшихся русских и не смогли угнать броневики в тыл, так как еще раньше разобрали перед ними путь[591], опасаясь, что они уедут обратно.
«Мрачковцы» считали, что их предал сам Чжан Цзучан, ввязавшись в новую авантюру и затем бросив. Когда они оказались на службе Гоминьдана, то ирония судьбы была в том, что выяснилось, как писал 10 октября 1928 г. командир бронепоезда «Таншань» А. Котелов, что «отношение к нам – <…> лучшее, чем было у Тупана. Ничего подобного, конечно, нельзя было ожидать»[592]. Таким образом, Чан Кайши, против которого русские наемники воевали полтора года, оказался вовсе не таким, каким его представляли. По словам Котелова, «скоро мы садимся у кантонцев на бронепоезда. Организация остается старой, без изменений»[593]. Но угнетало белых офицеров то, что у южан – «дух несимпатичный: над головой – красная тряпка, ходят без погон и на митингах, устраиваемых генералом Тан-зун-чи, говорится, что армия и народ – едины, идет ругань всех маршалов. В общем, все, от чего ушли из России, есть здесь»[594]. Утешало их лишь то, что «одновременно здесь никто не отзывается одобрительно о большевиках и даже обижаются, если спрашиваешь, не большевики ли они»[595].
Котелов и другие русские, перешедшие к Чан Кайши, пытались оправдываться в этом поступке тем, что их вынудили обстоятельства и стремление попытаться выручить тех русских, которые сидели в тюрьме в Нанкине[596].
Всего на службе южан оказалось не менее 230 бывших нечаевцев[597]. Но большинству из них не удалось послужить долго у гоминьдановцев. Это было вызвано заключением «мира» между Чан Кайши и Чжан Сюэляном. Поэтому «лишние войска», в том числе и русские, были распущены. В феврале 1929 г. была демобилизована бывшая Конвойная сотня Чжан Цзучана. В итоге на службе Чан Кайши осталось около сотни русских наемников во главе с Мрачковским, ставшим полковником гоминьдановской армии.
Расформирование Русского отряда
Квятковский так описывал В. С. Семенову последние дни существования Русской группы Чжан Цзучана: «Обобрали их, в том числе и Шильникова, до ниточки. Он сейчас в Дайрене, является докладчиком Тупана по русским делам. Без него никого к Тупану не пускают. Тупан намерен людей, попавших к Чан Кайши в Тан-Шане, устроить в Порт-Артуре на жилье, где думает им дать квартиры и чифан. С этой целью он арендовал гостиницу «Ямато» и еще несколько зданий на шесть месяцев. Из русских здесь Малакен, он приехал месяц назад для получения каких-то заданий от атамана Семенова, но от Тупана он успел получить 400 с лишним долларов. Затем, числа 21 или 22-го, приехал Меркулов-отец с сыном Васькой, был у Тупана. Он сына не принял, а принял только отца. Меркулов предлагает Тупану поехать в Германию, навязывая ему в проводники сына. Тупан говорил, что если сейчас дела не пойдут, то сначала он поедет в Японию, а потом в Европу. Приехал сюда и Нечаев и говорил с ним. Он говорил Тупану: «Вот когда я был во главе русских, были и победы, а теперь вот ты сидишь беженцем» и т. п. Нечаев подложил Вам свинью, говоря Тупану, что Вы на его деньги приобрели себе хороший дом в Харбине. Тупан этим сильно возмущался и разразился по Вашему адресу угрозой. Был у Тупана и летчик Бакин, которому он дал 300 долларов, но этого ему показалось мало, и он на другой день снова явился к нему с женой, которую хотел ему представить в надежде, что Тупан для женщины будет щедрее. Когда ему об этом доложили, то он озлился и сказал, что у него «21 жена, а 22-й <…> ему не надо». Тупан принимает посетителей неохотно, а людям, неприятным для него, таким как Бакин, говорит оскорбления прямо в глаза. Жаль, что они, в погоне за сотней-другой долларов, выслушивают эти дерзости, как будто не понимают их. Всех счастливее оказался адмирал Трахтенберг, которому Тупан отослал тысячу долларов. Нечаев и Меркулов, вероятно, сорвали куш уже огромной дистанции»[598].
В октябре – декабре 1928 г. бывших наемников, сдавшихся мукденцам, перевезли в Маньчжурию под предлогом зачисления на полицейскую службу, но к началу 1929 г. из-за замирения с Чан Кайши их отряд расформировали.
Квантунская авантюра Чжан Цзучана
Чжан Цзучан через полгода после своего краха попытался вновь реанимировать себя на политическом небосклоне Китая, предприняв новую авантюру с участием русских. Об этом 29 апреля 1929 г. написал журналист Ильин: «Чанчунь. Приезжали генералы Малакен и Савельев. Малакен прибыл с деньгами – набирает войска для армии Чжан Цзучана. Чжан Цзучан, который жил в Японии, теперь опять выплыл. Японцы его переправили в Квантун и там он начал гражданскую войну. Малакен и Савельев, который именует себя «наштаверхом», четыре дня гомерически пили и набирали «добровольцев». Откуда-то вылезла в полном смысле этого слова рвань Петра Амьенского. Какие-то босяки, пропойцы, алкоголики. Малакен и Савельев, оба пьяные, в номере гостиницы «Россия» делали «набор», который заключался в том, что на три дня давали полторы иены кормовых и билет третьего класса до Мукдена, чтобы оттуда переправить «добровольцев» дальше. Интереснее всего, что японцы-жандармы молчат, как воды в рот набрали, хотя обычно они интересуются каждым прибывшим, а тут как бы нет ни Малакена, ни Савельева. Кончилось дело тем, что два десятка «добровольцев» не успели доехать до Дайрена, как вся авантюра Чжан Цзучана кончилась. Он бежал на японских пароходах в Японию, они его вывезли, а все набранные, голодные и брошенные на произвол судьбы, пешком пробираются обратно! Малакен уже Чжан Цзучана не застал и куда-то исчез, а Савельев, задолжав за номер гостиницы, все пропив, товарным поездом пробрался в Харбин»[599].
Значение и оценки работы отряда Нечаева
По мнению зарубежных экспертов, горсть русских наемников отсрочила победу коммунистов в Китае на двадцать пять лет, что непосредственно отразилось на ходе мировой истории. Часто они воевали устаревшим оружием, но нередко побеждали более многочисленного и лучше вооруженного врага. И хотя отдельные победы достигались подкупом противника, сбрасывать с весов значение русских в китайской гражданской войне нельзя. Создание русского отряда на чужбине, с оружием в руках воевавшего против сильного противника четыре года, показало, что эмиграцию еще рано списывать с боевого счета. Многие бросали русским, воевавшим за китайцев, упрек, что они это делали за деньги. Но как сказал об этом один из белогвардейцев, «героем был Костя Нечаев, не маскировавшийся никакими идеями, а говоривший, что он – наемник, а храбрости у него было больше, чем полагалось, и как-то я писал ему стихи про него по какому-то случаю:
