Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель
Оппозиционеры, будучи интернационалистами и сторонниками мировой революции, никогда не опускались в антисталинской пропаганде до тезиса, например, о «кавказском засилье» в Политбюро. Хотя повод для подобной спекуляции на чувствах славянского большинства был – в сталинской группировке в Политбюро, кроме Сталина, были еще Орджоникидзе и Микоян, а позднее, в 1939 году, кандидатом в члены Политбюро Берия, которому и довелось организовать убийство Троцкого.
В дальнейшем, в 30-е годы, слово «троцкист» стало синонимом слова «враг». Самыми страшными политическими статьями стали «контрреволюционно-троцкистская» и «троцкистско-террористическая» деятельность. Сторонников Троцкого обвиняли в шпионаже в пользу всех «империалистических держав», в том числе и нацистской Германии, объявляли их «пятой колонной» Германии и Японии в СССР, обвиняли в террористических намерениях против Сталина и других партийных и государственных руководителей. Троцкистами называли не только действительных сторонников Троцкого, но и всех, к кому НКВД намеревался применить особо жестокие политические репрессии. Троцкистами называли и сторонников Бухарина, и деятелей прежней «рабочей оппозиции», и «децистов», и любых других участников партийных оппозиций. Да и вообще всех, кто особо не нравился органам, даже если в оппозициях и даже в партии несчастный никогда не состоял. Считалось, что все троцкисты – изменники и предатели, которые спят и видят, как бы помочь иностранным интервентам поработить Советскую страну.
Действительность Великой Отечественной войны, разумеется, все эти пропагандистские построения начисто опровергла. Из настоящих троцкистов никто не встал и не мог встать в ряды вермахта, не стал пособником Гитлера. Да иного и нельзя было ожидать. И не только потому, что среди сторонников Троцкого было значительное число (но отнюдь не большинство) евреев, которым расовая доктрина Третьего рейха не оставляла места на земле. Главным было то, что троцкисты были искренними приверженцами идеи мировой пролетарской революции и ни с какими империалистами, а тем более фашистами (нацистами) сотрудничать никогда не собирались, даже если бы ценой такого сотрудничества можно было надеяться свергнуть горячо ненавидимого ими Сталина. Видный деятель троцкистского подполья на Украине в начале 30-х годов журналист Эммануил Казакевич, ставший впоследствии известным писателем, войну начал в ополчении, а закончил ее в Германии помощником начальника разведки армии. Видный троцкист поэт Иосиф Уткин в 1944 году погиб на фронте. Многие другие троцкисты вступили в ополчение рядовыми (офицерами их не брали из-за неблагонадежности, несмотря на то, что многие имели опыт командования в гражданскую войну), и уцелевшие порой сделали довольно успешную карьеру. Кадры же коллаборационистов рекрутировались совсем из других людей. Прежде всего, это были сторонники национальных партий, выступавших за независимость соответствующих территорий, особенно на Северном Кавказе, а также донские и кубанские казаки, жители недавно присоединенных Прибалтики и Западной Украины и Западной Белоруссии, а также некоторые ветераны Белого движения, ориентировавшиеся на ту (меньшую) часть белой эмиграции, которая сотрудничала с Гитлером. Наиболее крупное русское коллаборационистское движение – Русскую освободительную армию возглавил кадровый генерал Красной Армии А.А. Власов, всю свою карьеру сделавший при Сталине и ни в каких партийных оппозициях никогда не состоявший. Среди других руководителей РОА были как люди, подвергшиеся репрессиям (Малышкин, Мальцев), или выходцы из дворян (Трухин), но и вполне правоверный сталинский партийный функционер Жиленков. Сложнее обстоит дело с одним из идеологов власовского движения М. Зыковым, чья подлинная биография до сих пор не написана (он бесследно исчез в Берлине в 1944 году). Однако, судя по имеющимся отрывочным сведениям, он был сторонником не Троцкого, а Бухарина, хотя, возможно, и не подвергся за это репрессиям и, во всяком случае, избежал ГУЛАГа.
Руководителей же другого крупного коллаборационистского формирования – Русской освободительной народной армии (РОНА) – инженеров Воскобойника и Каминского, НКВД причислял к сторонникам мифической Трудовой крестьянской партии. Изучение же документов РОНА заставляет думать, что взгляды ее создателей были близки эсеровским, например лозунг «Все для народа, все через народ».
Террористических намерений, которые им приписывал Сталин, троцкисты в действительности не имели, и уж тем более они не были агентами иностранных государств. Деятельность троцкистского подполья ограничивалась агитацией – распространяли печатавшийся за границей «Бюллетень оппозиции» или сами изготовляли листовки. Особой угрозы Сталину от этой деятельности, надо признать, никогда не было. Тиражи троцкистских листовок были мизерными, их авторы чаще всего рано или поздно попадали в руки ОГПУ – НКВД, и большого влияния на общество троцкистская пропаганда иметь никак не могла.
В отличие от троцкистов, которые действительно боролись против Сталина, в том числе и в подполье, те, кого Сталин отнес к «правому уклону», борьбы против него не вели. Бухарин, Рыков, Томский и другие вместе со Сталиным громили Троцкого и Зиновьева. Когда же между ними и Сталиным обнаружились принципиальные разногласия по вопросу о методах и темпах коллективизации сельского хозяйства, то «правые», в отличие от троцкистов, не пытались сместить Сталина с поста генсека, а лишь старались убедить его в правильности своего курса. Лишь когда стало ясно, что это – пустая затея, Бухарин и Рыков в июле 1928 года попытались вступить в союз с опальными Сокольниковым и Каменевым, но не представляя ни способов, каким может быть осуществлен подобный блок, ни методов, какими надо бороться со Сталиным. Этим они лишь приблизили свой трагический конец. Тем более, что троцкисты, когда в начале 1929 года стало ясно, что песенка Бухарина спета, обнародовали факт встречи и содержание переговоров Каменева и Бухарина в специальной листовке. После этого доверие Сталина к Бухарину было подорвано окончательно и бесповоротно.
Сталин, выступая на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года, утверждал: «Рыков говорил здесь в своей речи, что генеральная линия у нас одна, и если у нас имеются некоторые «незначительные» разногласия, то это потому, что существуют оттенки в понимании генеральной линии.
Верно ли это? К сожалению, неверно. И не только неверно, но прямо противоположно истине. В самом деле, если линия у нас одна и существуют между нами лишь оттенки, то почему Бухарин бегал ко вчерашним троцкистам, во главе с Каменевым, пытаясь устроить с ними фракционный блок против ЦК и его Политбюро? Разве это не факт, что Бухарин говорил там о «гибельности» линии ЦК, о принципиальных разногласиях Бухарина, Томского и Рыкова с ЦК партии, о необходимости коренного изменения состава Политбюро? Если линия одна, почему Бухарин конспирировал со вчерашними троцкистами против ЦК и почему его поддерживали в этом деле Рыков и Томский? Если генеральная линия одна, то как можно допустить, чтобы одна часть Политбюро, придерживающаяся одной общей генеральной линии, строила подкопы против другой части Политбюро, придерживающейся той же самой генеральной линии?
Разве можно допускать такую политику перелетов при наличии одной общей генеральной линии?..
Рыков уверял здесь, что Бухарин является одним из самых «безупречных» и «лояльных» членов партии в отношении ЦК нашей партии.
Позвольте в этом усомниться. Мы не можем верить на слово Рыкову. Мы требуем фактов. А фактов-то и нет у Рыкова.
Взять, например, такой факт, как закулисные переговоры Бухарина с группой Каменева, связанной с троцкистами, об организации фракционного блока, об изменении политики ЦК, об изменении состава Политбюро, об использовании хлебозаготовительного кризиса для выступления против ЦК. Спрашивается, где же тут «лояльность», «безупречность» Бухарина в отношении своего ЦК?
Не есть ли это, наоборот, нарушение всякой лояльности со стороны одного из членов Политбюро в отношении своего ЦК, в отношении своей партии? Если это называется лояльностью в отношении ЦК, то что называется тогда предательством своего ЦК?
Бухарин любит говорить о лояльности, о честности, но почему он не попытается взглянуть на себя и спросить себя: не нарушает ли он самым нечестным образом элементарные требования лояльности в отношении своего ЦК, ведя закулисные переговоры с троцкистами против своего ЦК и предавая таким образом свой ЦК?
Бухарин говорил здесь об отсутствии коллективного руководства в ЦК партии, уверяя нас, что требования коллективного руководства нарушаются большинством Политбюро ЦК…
Конечно, наш пленум все терпит. Он может стерпеть и это бесстыдное и лицемерное заявление Бухарина. Но нужно действительно потерять чувство стыда, чтобы взять на себя смелость выступить на пленуме в таком духе против большинства ЦК.
