Валентин Курицын - Томские трущобы
Артельщик, в которого стрелял черкес, грузно повалился в снег своим туловищем, как-то нелепо взмахнув руками. При падении фуражка соскочила с его головы и откатилась в сторону к ногам лошади.
Первый из артельщиков, пользуясь тем, что никто не обращает на него внимания отполз в сторону, вскочил на ноги и пустился бежать по направлению к пересыльной тюрьме.
- Убежал, ну черт с ним, догонять не стоит, посмотрел ему вслед Асан, заряжая револьвер.
- Кладите чемодан в телегу. Живее! - крикнул он, обращаясь в сторону своих сообщни-ков.
Кочеров и Егорин торопливо принялись исполнять это приказание.
Лошадь Кочерова, запряженная в телегу, напуганная звуками выстрелов, начала биться. С уст черкеса сорвалось злобное ругательство. Время было дорого, нельзя было терять ни одной минуты. Со стороны города к месту происшествия приближался извозчик, - кто-то, очевидно, ехал на вокзал.
- Ну, скорее, вы шевелитесь! Возьми ее, Сенька, под уздцы!
Лошадь фыркала и пятилась назад, пугаясь чужого человека.
- Караул, грабят! Убивают! - донеслось со стороны остановившегося экипажа.
Неожиданные свидетели разыгравшегося злодеяния не осмеливаясь активно вмешаться, ограничились только криками о помощи.
Иван Семенович, после того, как чемодан был положен на телегу, распутал вожжи и, уже не отдавая отчета в своих поступках, забыв о выработанном плане и об участии своих товарищей, вскочил на телегу, ударил коня, закричал...
Егорин последовал его примеру.
Лошадь, послушная голосу своего хозяина, понеслась с места в карьер.
Лицо Асана исказилось судорогой и бешенством.
- Собаки, - прокричал он, увидев измену своих сообщников. - Беги, парень, уноси ноги!
Последнее восклицание относилось к Махаладзе. Тот не заставил повторять это приказание и, как молодой олень уходящий от своих преследователей, бросился бежать.
- Садись, Семен! - крикнул черкес товарищу, прыгая в пролетку, на которой приехали Кочеров и Егорин. - Портфель захвати, может, деньги там! вспомнил он.
Молчавший возница, беспристрастно наблюдавший все время за происходящим, повернул лошадь к городу, шевельнул вожжами и свистнул.
На месте разыгравшейся драмы остались перевернутая пролетка, извозчик, онемевший от страха, и неподвижный труп убитого артельщика.
Все выше описанное нами произошло за десять минут времени, но, когда пролетка с Асаном и Козырем приблизилась к черте города, из домов уже высыпал народ. Образовалась погоня... Но, к счастью, для наших героев преследователи были пешие и не были в состоянии преградить путь беглецам.
Пролетка нырнула в один из узеньких переулков и скрылась из глаз толпы.
Посмотрим, как удалось скрыться Кочерову и Егорину.
Свернув с дороги на пустырь, отделяющий городские постройки от кладбищенской ограды, они долго колесили по городским окраинам, пока не попали в переулок, в котором им не встре-тилось ни души.
- Куда поедем-то, - спросил Кочеров, начиная оправляться от пережитого волнения. - Домой ехать нельзя, живо сцапают.
- Чемодан-то больно велик, с ним надо разделаться, - добавил Егорин.
И тут же накинулся на Кочерова.
- Ремни из тебя резать надо, сволочь! Пошто коня зря угнал! Весь план перепутал. Место было приготовлено, куда ехать. Теперь туда не попадешь. Одно разве к Орлихе поехать!
- И то правда! - согласился Кочеров. Он шевельнул вожжами.
- Ну, Ванька, не сносить нам своей головы, ежели да засыплемся!
- Одно слово - петля! - беззвучно уронил Кочеров, вновь поддаваясь чувству страха, нахлынувшему на него при словах Егорина.
Тот, очевидно, понял настроение Кочерова и, хлопнув рукой по чемодану, вызывающим тоном произнес:
- Была, не была! По крайности денег-то куча.
Перспектива сделаться обладателем двадцатитысячного состояния и не далее как сегодня приободрила Кочерова.
- Ну, бог не выдаст, свинья не съест! - пробормотал он, погоняя лошадь.
На дворе Орлихи их ожидало новое разочарование: хозяйки квартиры не было дома. На их звонок вышла какая-то девочка в засаленном платье и пропищала, кутаясь в рваный платок:
- Тетеньки нету дома. Оне в гости ушедши.
Сообщники обменялись взглядами.
- Вот всегда так, - с отчаянием в голосе произнес Кочеров, заворачивая лошадь. - Куда мы теперь поедем.
Егорин пропустил мимо ушей негодующее замечание Кочерова. Сознавая всю опасность создавшегося положения, он старался найти какой-нибудь выход.
- К тебе попрем, - наконец решил он.
- Куда ко мне, - недоуменно отозвался Кочеров.
- Да в женины дома, в трактир. Ну, шевели руками! Чего замерз, что ли!
Девчонка все еще вертелась на крыльце. Ее детское воображение было заинтересовано этими двумя прилично одетыми людьми с такими испуганными лицами и растерянными движениями.
- Ай-ай, поклажу-то выронили, - крикнула она тоненьким голоском, увидев, как от неловкого положения Кочерова телега зацепилась за крыльцо и опрокинулась.
- О, чтоб тебя, черт! - выругался Егорин, поднимая чемодан.
- Да куда мы его там спрячем? - растерянно шептал Кочеров, выезжая за ворота.
- А вот к Андросихе заедем. У нее ведь каретники пустые, биржи она теперь не держит, у ней и спрячемся в каретнике. Ты уж молчи только, да мне поддакивай, а я уж знаю, что говорить.
- Чего говорить ты будешь! И деньгам не рад. Влопались мы с тобой, брат, - тоскливо покачал головой Иван Семенович.
- Молчи! Скажем, что тебя завтра описывать будут, что вот де некоторые вещи от описи уберечь хочем. Только делов. Что она, дура-баба, понимает!
Последний план был выполнен нашими героями без затруднения.
Андросиха, увидав Кочерова и Егорина, всех забрызганных грязью, и не доверяясь их сбивчивым объяснениям, наотрез отказалась дать им свой каретник.
- Ну, чего тут обращать на бабу внимание. Кто хозяин дома. Ты или кто. Ты, старая кочерга, молчи у меня. Будешь ежели что болтать - на свою голову.
Они спрятали злополучный чемодан в углу каретника, прикрыв его рогожей.
- Вечером вернемся, тогда возьмем.
Разделавшись таким образом с вещественными следами рокового утра, сообщники поспе-шили домой. Проезжая по улицам города, Кочеров испуганно озирался направо и налево, точно ожидая, что вот-вот кто-нибудь из встречных закричит: "Держи их! Убийцы!.."
Это болезненное состояние не прошло даже и тогда, когда Кочеров, простившись с Егориным, въехал к себе во двор.
На лице работника, который вышел принять лошадь, он усмотрел выражение скрытого злорадства. Точно вялый, сонный парень будто хотел сказать своему хозяину: "Доплясался, голубчик, въехал в петлю."
34. ПОСЛЕДНИЙ ДУВАН
- Ну, ребята, кажись, на этот раз счастливо отделались. - Облегченно вздохнул Козырь, когда пролетка остановилась. Сообщники оставили далеко позади себя своих преследователей.
Они ехали в это время по пустынной, малозаселенной улице. Редкие прохожие не обращали внимания на них.
Весть о совершившемся нападении еще не успела распространиться по городу.
- Куда ехать-то, - спросил вполоборота через плечо угрюмый возница.
Он теперь, когда опасность осталась далеко позади был также хладнокровен и молчалив, как и в то то время, когда на его глазах разыгрывалась кровавая драма.
- Что еще спрашивает, чудак! Поезжай, куда было говорено.
Асан нетерпеливо толкнул его в спину и полушутливо, полусерьезно добавил:
- Гони живей! На чай получишь!
- Одно только у меня на уме неспокойно: засыплют нас те собаки, попадутся.
- Не посмеют, не бойся! - отрывисто проворчал черкес, хмуря брови при воспоминании о трусливом бегстве сообщников.
- А Кондратий-то меня не узнал, - заметил Козырь. - А, положим, давно и не виделись мы с ним.
- Когда ему было узнавать: душа в пятки ушла. Ты не о том толкуй, что засыплют они нас, когда попадутся, а вот беда: деньги зря пропадут.
Разговаривая таким образом, наши герои подъехали к старому двухэтажному дому, в кото-ром помещалась пивная Голубка, уже знакомая читателям.
Около запертых ворот Асан и Козырь слезли с пролетки и, захватив, портфель, прошли во двор.
Обедня еще не кончилась, поэтому наружные двери пивной и окна были еще заперты.
На крыльце их встретил Голубок в калошах на босую ногу и в азяме, накинутом на плечи. Лицо его было опухшим, как от многодневного пьянства.
Под глазом красовался синяк, очевидно, недавнего происхождения.
- Приехали, значит, - медленно заговорил он, прибегая к своему любимому жесту - почесывая поясницу, - ну, ступайте, сам-то наверху сидит. Должно серчает шибко, вас поджидаючи.
Козырь, давно не видевший Голубка, заметил новое архитектурное украшение на лице этого почтенного мужа, дружески похлопал его по плечу.
- Кто это тебя так разукрасил, дядя!
- Свои ребята. Маленько не в аккурате расчет вывел, - флегматичным тоном отозвался Голубок, сторонясь чтобы пропустить своих посетителей в сени.
