П. Люкимсон - Царь Соломон
Авторы этой версии, в свою очередь, выстраивают целую теорию о том, что Книга Песни песней Соломона, как и Книга Руфь («Книга Рут»), была создана в знак протеста против начатой Ездрой (Эзрой) и Неемией (Нехемией) борьбы со смешанными браками. Целью написания «Песни песней», утверждают они, было провозглашение любви как высшей жизненной ценности. Ценность эта «сильна как смерть» и потому стоит выше общественно-религиозных норм и традиций.
Проблема заключается в том, что и эта версия звучит совершенно бездоказательно. Мы не находим ей никакого подтверждения в тексте – в нем ни словом, ни намеком не говорится о том, что влюбленные являются детьми разных народов и что это каким-то образом препятствует их любви.
Куда более интересной и правдоподобной выглядит высказанная еще в Средние века рядом еврейских и христианских религиозных авторитетов, а затем поддержанная И. Г. Гердером и И. В. Гёте версия, что «Песнь песней» – это не что иное, как… сборник народных свадебных песен, истоки которых и в самом деле уходят в эпоху Соломона (так что он вполне мог быть автором части из них), но которые затем на протяжении столетий стихийно редактировались при исполнении и переписке. Косвенное подтверждение этой версии мы находим в талмудическом трактате «Сангедрин» (101 а), запрещающем исполнять «Песнь песней» в местах, где пьют вино. Сам этот запрет свидетельствует, что в древности такое исполнение было в порядке вещей, а вино у евреев принято было пить в первую очередь на свадьбах.
Есть версия и о том, что в «Песнь песней» вошли песнопения, которые девушки распевали в хороводах в День любви, приходящийся по еврейскому календарю на 15 ава (приблизительно середину августа), когда у еврейской молодежи было принято в белых одеждах (чтобы богатые не отличались от бедных) выходить в уже освобожденные от ягод виноградники в поисках суженых.
Любопытно, что и еврейские авторы раввин И. 3. Раппопорт и Б. И. Камянов-Авни, и русский историк и переводчик И. М. Дьяконов в своих новых переводах «Песни песней» на русский язык, независимо друг от друга, сделали в тексте собственные ремарки по поводу того, какая часть текста поется, по их мнению, от имени невесты, какая от имени жениха, а какая – от имени хоров подружек и друзей новобрачных.
При этом И. М. Дьяконов подчеркивает, что слова «царь Соломон» и «царь» в «Песни песней» отнюдь не стоит понимать буквально. «Следует также заметить, – пишет он, – что имя “Соломон” в “Песни песней” нередко нарушает ритм и, возможно, вставлено в ряде случаев в ее текст позднее. Подобно тому как у нас в старину жених назывался “князем”, а невеста “княгиней”, как и по сей день в православном свадебном обряде над головами жениха и невесты держат венцы, напоминающие царские, так и в древней “Песни песней” жених называется “царем Соломоном”; это величание не надо принимать буквально…
…Книга открывается свадебной песнью (1, 2-4); начиная с 3-й главы, почти все песни связаны со свадебным обрядом. В некоторых случаях мы позволили себе указать внизу страницы, к какой части свадебного обряда относится предположительно данная песня. Насколько мы можем судить (в подлиннике нет никаких ремарок), сами песни мыслятся как исполняемые четырьмя партиями – сольными партиями девушки и юноши и хоровыми партиями дружек и подруг Иногда вся песня ведется одной партией, иногда сольная партия сменяется репликой другой стороны или хора…»[123]
Немалые споры идут и о том, что же представляет собой «Песнь песней» – целостное произведение или несколько разрозненных стихотворений. Так, ряд исследователей обращают внимание, что на арамейский «Песнь песней» была переведена как «Песни песней». Разница между двумя этими названиями существенная. Исходя из нее, был сделан вывод, что в начальном варианте это произведение, возможно, называлось «Шор а-ширим» – «Цепочка песен», то есть речь идет о своеобразном сборнике избранной любовной лирики царя Соломона.
Страстную отповедь такой версии дал в свое время Абрам Эфрос: «Из “Schir ha Shirim” сделали “Schojr ha Shirim”, из “Песни песней” – “Вязь песней”, антологию древнееврейской лирики за столетия; ветхий пергамент, с полустертыми, пусть и непонятными, но подлинно священными словами пытались подменить старым пакетом, из которого торчит тридцать сотенных кредиток. Такую критику “Песнь песней” выдержала. Несмотря на все попытки разбить ее единство, она явственно оставалась целой и неразрывной…»[124]
Непреложная же истина заключается в том, что всех этих споров не было и в помине, если бы «Песнь песней» и в самом деле не была бы гениальным поэтическим творением, обладающим огромным эмоциональным воздействием на каждого своего читателя, независимо от языка перевода.
* * *Как уже упоминалось выше, ряд исследователей, придерживающихся мнения, что «Песнь песней» и в самом деле написана царем Соломоном, считают, что последний рассказал в ней о той страсти, которая пробудилась в нем к Ависаге Сунамитянке. Эта юная красавица, которая на старости лет согревала царя Давида, но которую, согласно Библии, Давид так и «не познал» (или, по меньшей мере, не познал «обычным путем»), досталась Соломону в наследство от отца. Имя Шуламит, считают эти исследователи, образовалось в результате ошибки переписчика, заменившего «н» в слове «шунамит» («шунамитянка») на «л».
Не исключено даже, что это была не ошибка или описка, а намеренная поправка с целью возникновения созвучия имен героев поэмы: Шломо и Шуламит, «Цельный» и «Цельная». В таком звуковом и смысловом сочетании Он и Она предстают как неразрывное целое, как «истинная пара», предназначенная друг другу Свыше.
В то же время Раши в своем предисловии к комментарию к «Песни песней» представляет ее сюжет следующим образом: возлюбленный по каким-то причинам покинул героиню поэмы, хотя и не разлюбил ее. И вот в своих песнях она выражает тоску по нему, вспоминает счастливые мгновения их любви, а возлюбленный то ли в мечтах, то ли в письмах утешает ее и обещает вернуться.
Другой великий комментатор Писания Ибн Эзра[125] рассматривал «Песнь песней» как поэму о любви между юной девушкой и пастухом. Мальбим[126] в свою очередь, предлагал иную трактовку сюжета «Песни»: царь Соломон полюбил девушку, поместил ее во дворце и поручил своим служанкам, иерусалимским девушкам, опекать ее. Новая же возлюбленная Соломона была влюблена в пастуха, и в то же время обаяние Соломона не оставило ее равнодушной. Пять раз она убегала из дворца на пастбища; четыре раза подруги убеждали ее вернуться, но в пятый раз им это не удалось.
Однако думается, что тот, кто читал «Песнь песней» в оригинале, признает, что все эти объяснения выглядят натянуто. Никакой более-менее связный сюжет в ее стихах не просматривается, зато в них хоть отбавляй живого чувства, облеченных в слова тайных желаний души и тела.
Если следовать теории, что перед нами прежде всего свадебные песнопения, то «Песнь песней» начинается с обжигающего признания невесты в любви к жениху, в желании близости с ним:
Пусть сольются в поцелуе наши уста,ибо любовь твоя слаще вина.Благоуханны притирания твои,само имя твое источает аромат,потому и влюбляются в тебя девушки.Влеки меня за собой – побежим мы;Приведи меня, Владыка мой, в Свои покои.Будем радоваться и восторгаться мы,воспевать любовь нашу,которая слаще вина, любовь чистую.
(1:2-4)[127]
Вслед за этим невеста внезапно смущается; ей начинает казаться, что она недостаточно хороша для милого, и обращается к подругам:
Хоть от загара и черна я, дочери Иерусалима,как шатры кедаров, но сойдет загар –и снова я стану белокожей и прекрасной,как белые ковры во дворце Шломо…
(1:5)
И затем она снова обращается к жениху:
Скажи мне, возлюбленный души моей,где пасешь ты овец своих, где укладываешь на отдых в полдень?Зачем мне искать тебя, пряна лицо под накидкой.Обходя отары, что пасут твои друзья?
(1:7)
Это – первая странность в тексте: лицо под накидкой прятали обычно блудницы или женщины, пребывающие в трауре, и героиня почему-то явно боится, что ее примут либо за ту, либо за другую.
Но дальше уже следует реплика жениха, исполненная не меньшего восторга, чем песня невесты:
Если не знаешь ты, где найти меня, прекраснейшая из женщин,Гони ягнят своих по овечьим тропам меж пастушьих стойбищ.С кобылицей в колеснице фараоновойсравню я тебя, подруга моя.Красота твоих щек оттенена серьгами,прекрасна шея твоя, украшенная ожерельями…
(1:8-10)
