Энтони Эверит - Возвышение Рима. Создание Великой Империи

Угрозу для Тарента представляли не только сабельские племена. В течение долгого времени жители города с опасением следили за ростом римского могущества и очень тревожились за свою безопасность. Во время Второй Самнитской войны они не примкнули ни к одной из сторон и как-то предложили свои услуги в качестве нейтральных посредников между противоборствующими сторонами, однако на самом деле тарентинцы сочувствовали самнитам. Они понимали, что Римская республика, быстро увеличивающая свою территорию, в какой-то момент предъявит претензии и на Южную Италию. Это особенно угрожало демократической системе правления Тарента, поскольку римляне у своих побежденных «союзников» обычно поддерживали местную аристократию, которая всегда стремилась обратиться за иноземной помощью для установления своей власти.

Нельзя сказать, что римляне сами искали повод для нападения. Как мы уже отмечали, они верили в принцип справедливой войны, по крайней мере теоретически, и не хотели расстраивать богов своими агрессивными действиями, затеянными без видимых причин. Однако причина не заставила себя долго ждать. В 285 году город Фурии - еще один порт в Тарентинском заливе - обратился к Риму за помощью для отражения нападений сабельских племен. Римляне, очевидно, оказали ему какую-то помощь. Возникает вопрос, почему Фурии не обратились за помощью к своему более сильному соседу - Таренту. Власть в Фуриях принадлежала олигархии, а она не питала особой любви к демократии Тарента. Проклятие политической культуры греческого мира состояло в том, что небольшие города-государства, такие как Афины, Спарта и Фивы, не могли найти общий язык друг с другом. Греческие колонисты, переселившиеся в Италию, принесли с собой эту дурную привычку.

Через три года Фурии прислали еще один запрос. Для Римской республики это было нелегкое время, чтобы кому-то помогать. Римляне недавно потерпели поражение от пришедших с севера кельтов, а также самниты снова восстали против своих победителей. И все же Рим удовлетворил просьбу Фуриев и отправил на юг консульскую армию, чтобы отогнать сабельские племена и разместить римский гарнизон в Фуриях. После этого еще несколько греко-итальянских городов или греческих колоний вступили в союз с Римом. В городе специально собрался сенат и постановил, что Рим, как наиболее могущественная держава Италии, обязательно должен разработать разумную политику в отношении Великой Греции.

Тарентинцы были в ярости, и вскоре им представилась случайная возможность проявить свои чувства. В нарушение старого соглашения о запрете римлянам входить в Тарентинский залив, флотилия из десяти римских военных кораблей неожиданно появилась в гавани Тарента, собираясь встать на якорь. По некоторым сведениям, это была просто разведывательная экспедиция, однако тарентинцы предположили, что флотилия пришла с более серьезными намерениями. И это не вызывает удивления, поскольку они опасались заговора, направленного на свержение их демократии, или, по крайней мере, враждебной им военно-морской разведки.

По стечению обстоятельств в этот день проходил праздник в честь бога Диониса, и многочисленная, нетрезвая публика сидела в городском театре и смотрела представление. Сразу после того, как распространилась новость о прибытии флотилии, толпа в ярости бросилась к пристани. Люди начали нападать на прибывших римлян. Они потопили четыре римских судна и убили военачальника, а пятое судно захватили вместе с командой. Остальным судам с трудом удалось уйти.

Поскольку дело касалось города Фурии, тарентийцы действовали быстро и решительно. Армия Тарента вошла в город и изгнала оттуда не только правящую элиту, но и римский гарнизон. Фурии для тарентинцев стали ненавистными вдвойне, так как они предпочли обратиться за помощью не к грекам, а к римлянам, а также установили не демократическую, а олигархическую форму правления.

Действия тарентинцев являлись серьезной провокацией, однако римский сенат трезво оценил положение и просто отправил для расследования посольство, во главе которого встал бывший консул, Луций Постумий Мегелл. Скорее всего, такое решение сената основывалось на том, что Риму не нужен был еще один заклятый враг, и сенат был готов закрыть глаза на этот случай, если Тарент согласится восстановить свой прежний нейтралитет. Однако если делегация ожидала получить от тарентинцев что-то похожее на извинение, то она жестоко просчиталась.

Система управления Тарента представляла собой прямую демократию греческого типа. Все важные решения жители города принимали на всеобщем собрании. Постумия пригласили посетить их собрание в театре. Однако оказалось, что тарентинцы отмечают какой-то очередной праздник. Многие из них находились под воздействием алкоголя и отпускали разные шутки. Они считали посланников объектом насмешек и потешались над их тяжелыми и неудобными тогами. Кроме того, они передразнивали Постумия, когда он не очень хорошо говорил по-гречески. Римляне старались быть серьезными, и это еще больше забавляло тарентинцев.

Постумий потребовал освобождения моряков и судна, и еще потребовал, чтобы тарентинцы вернули Фурии, заплатили компенсацию и передали для наказания тех, кто организовал нападение на римский флот. Закончив изложение своих требований, бывший консул и его спутники, освистываемые народом, стали выбираться из театра. На выходе один нетрезвый шутник решил поглумиться над Постумием. Он повернулся к нему спиной, поднял свою одежду и опорожнил на тогу римлянина содержимое своего кишечника. Все присутствующие встретили эту выходку смехом и аплодисментами.

«Смейтесь, смейтесь, пока можете, - воскликнул Постумий, - скоро очень долго придется плакать». Заметив, что его угроза привела в ярость некоторых из толпы, он продолжал: «Чтобы разжечь в вас злобу, я скажу еще и то, что вы смоете это с тоги большим количеством крови».

Римляне считали послов священными и не ожидали такого приема. Захваченный врасплох Постумий не сумел достойно ответить на насмешки, однако он понял, как можно использовать такое оскорбление и разжечь ненависть к тарентинцам в Риме. Он сохранил запачканную тогу и привез ее домой, чтобы предъявить римлянам доказательство того, какие он вынес оскорбления. Хотя римские войска вели военные действия в других местах, сенат сразу же проголосовал за войну, а народное собрание одобрило это решение.

Это событие, возможно несколько преувеличенное в рассказах историков, служит подтверждением одного очень важного обстоятельства. Цивилизованные представители греческого мира в данный исторический период считали Рим провинциальным полуварварским захолустьем, а римские послы годились только для насмешек, так как к ним вряд ли можно было относиться серьезно.

Улыбки исчезли с их лиц, когда тарентинцы узнали о быстром прибытии к стенам их города римской армии, которая начала методично разорять благодатную окружающую местность. Зимой 281-280 годов римские войска отошли в колонию Венузия, где могли следить за самнитами и за южными сабельскими племенами. Тарентинцы предусмотрительно назначили проримского военачальника, который мог бы договориться о мире.

Командующий римлянами консул предложил тарентинцам те же самые условия, о которых говорил Постумий, а в случае отказа принять их обещал развязать крупномасштабную войну. Как выразился историк Аппиан, «на сей раз им было уже не до смеха». На шумном народном собрании возникли споры о том, что делать, и мнения разделились почти поровну. В конце концов, тарентинцы решили позвать за царем молоссов и просить его, чтобы он с войсками прибыл из Эпира и вступил в войну с римлянами. Идея призвать иноземного военачальника была не нова. В прошлом, считая свою армию слишком слабой для самостоятельной борьбы, тарентинцы приглашали наемных полководцев, чтобы они помогли отразить вторжения сабельских племен. Однако никаких существенных успехов эти полководцы не достигли. Одним из таких наемников был дядя Пирра и брат Олимпиады, Александр Молосский, который занимал эпирский трон до Пирра. Александр погиб во время военных действий на стороне Тарента. Создавшееся положение, как это ни странно, привело к дружескому соглашению между Тарентом и его агрессивными соседями, которые решили, что Рим они ненавидят гораздо больше, чем живших в Италии греков.

Когда посольство прибыло ко двору Пирра, оно преподнесло царю подарки и заверило его в том, что ему окажут помощь сабельские племена, тарентинцы и, что самое удивительное, - самниты. Посланники явно преувеличили численность войска, которое будет ожидать его прибытия, но они были хорошими судьями своего человека. Пирр получал возможность возвратить себе македонский трон, поэтому он без промедления клюнул на приманку, несмотря на то, что его старший советник, фессалийский мудрец по имени Киней, пытался отговорить его.