Руслан Скрынников - Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века
7(17) марта 1605 г. Чижовский и Лавицкий сообщили своим корреспондентам свежую новость о том, что власть Дмитрия признали крепости Елец и Ливны. От себя иезуиты добавили, что Ливны не уступают по размерам Путивлю и что значение этого города в военное время исключительно велико.[31]
Южные города составляли несколько укрепленных линий. Курск был связан системой укреплений с Осколом и Воронежом. Переход Курска в руки повстанцев поставил под угрозу связанные с ним крепости. Восстание в Путивле, Рыльске, Курске, Осколе, Воронеже полностью отрезало располагавшиеся к югу Белгород и Царев-Борисов от центра, что и решило судьбу этих городов.
Крепость Кромы располагалась на одной линии с Ливнами и Ельцом. Поражение Шереметева под Кромами ускорило восстание в названных городах.
Очевидно, восстание гарнизонов в южных крепостях произошло до наступления весны, т. е. до прибытия «годовалыциков» и стрельцов из других городов. Исключением был, по-видимому, Царев-Борисов. Эта крепость служила форпостом московской обороны на юге, и командование сохранило там значительные силы. В состав местного гарнизона входило 500 столичных «дворовых» стрельцов. Стрельцы участвовали в восстании вместе со всем прочим гарнизоном, а, может быть, они принадлежали к числу зачинщиков восстания. Когда местные воеводы оказались под стражей, дворовые стрельцы поспешили в Путивль и присягнули там на верность Лжедмитрию.[32]
Источники весьма скупо повествуют о мятеже войск в южных гарнизонах. В Разрядных книгах можно найти, краткую запись о том, что «польские» города «смутились» и целовали крест вору и «воевод к нему в Путивль отвели: из Белогорода князя Бориса Михайловича Лыкова да голов, из Царева Нового города князя Бориса Петровича Татева да князя Дмитрия Васильевича Туренина, с Ливен — князя Дмитрия Михайловича Барятинского».[33] Приведенная запись заключает в себе некоторую неточность. У Разрядного приказа, возможно, и были проекты посылки Д. М. Барятинского на Ливны. Но с началом военных действий он попал в сторожевой полк армии Мстиславского и, согласно помете в росписи 1604 г., попал в плен, видимо, в битве под Новгородом-Северским.[34]
Восстание в южных крепостях изменило всю военную ситуацию, смешав планы московского командования. Именно в виду распространения Смуты на южную «Украину» воеводы так и не смогли окружить столицу Лжедмитрия Путивль и подвергнуть ее осаде.
Шереметев недаром слал в Москву отчаянные призывы о помощи. Русское командование вовремя оценило опасность. В случае окончательного поражения Шереметева и снятия осады с Кром возникла бы угроза слияния двух очагов восстания — в Северщине и в южных крепостях «на поле».
4 марта 1605 г. армия Мстиславского разбила лагерь в районе Кром. Воевода князь И. М. Барятинский, находившийся в Карачеве, получил приказ везти всю осадную артиллерию к Кромам, чтобы соединиться с главными воеводами, «не доходя Кром версты за три или четыре, где пригоже».[35] Позиция под Кромами имела большие преимущества. Путь через Орел и Тулу надежно связывал главную армию с Москвой, откуда можно было беспрепятственно получать подкрепления и провиант. Армия Мстиславского имела возможность прикрыть подступы к Москве в том случае, если бы восстание перебросилось из района Ливен и Ельца еще дальше на север.
Кромы были небольшой крепостью. Ее стены были выстроены из дуба за 10 лет до осады. Главное преимущество городка состояло в его исключительно выгодном положении на местности. Крепость стояла на вершине холма подле реки, и ее со всех сторон окружали болота и камыши. Наверх вела единственная узкая тропа. С наступлением весны топи вокруг Кром становились непроходимыми.
Следуя приказу из Москвы, воеводы Мстиславский и Шуйские предприняли попытку штурма Кром еще до того, как была введена в дело вся тяжелая артиллерия. По свидетельству летописи, деревянные стены Кром были подожжены не огнем артиллерии, а пехотой. Посреди ночи боярские холопы, казаки и стрельцы подобрались к стенам города и «зажгоши град». Атаман Корела с донскими казаками принуждены были покинуть горящий город и отступили в острог. Ратные люди заняли вал с обрушившейся стеной. Но закрепиться на пожарище им не удалось. Вал и посад простреливались с цитадели. Штурмующие несли огромные потери.
Боярин М. Г. Салтыков, руководивший штурмом, не стал дожидаться приказа главных воевод и свел людей с вала, чтобы спасти отряд от полного истребления. Летописец подозревал, что Салтыков «норовил» окаянному-вору Гришке Отрепьеву.[36] Однако подлинные причины неудачи были другими.
Кромы занимали столь выгодное положение, что Мстиславский и Шуйские лишены были возможности использовать все находившиеся в их распоряжении громадные силы. В армии Мстиславского М. Г. Салтыков был вторым воеводой передового полка.[37] А это значит, что в штурме участвовали лишь отряды из состава передового полка.
Неудача повлияла на весь ход осады. Воеводы устроили батареи, придвинули пушки к городу и стали бомбардировать Кромы изо дня в день, не жалея пороха. Никто не спешил повторить опыт Салтыкова и предпринять новый кровопролитный штурм.
В Кромах сгорело все, что могло гореть. Цитадель была разрушена до самого основания. На месте, где проходил пояс укреплений, осталась одна земляная осыпь. Но казаки решили не даваться живыми в руки воевод и сражались с яростью обреченных. Они углубили рвы и вырыли лабиринт глубоких окопов. С помощью глубоких лазов они могли теперь незаметно покидать крепость и возвращаться внутрь. Свои жилища — «норы земные» казаки устроили под внутренним обводом вала. Во время обстрела они отсиживались в лазах, а затем проворно бежали в окопы и встречали атакующих градом пуль.[38]
В ходе боев не только осаждавшие, но и осажденные понесли большие потери. Атаман Корела предупредил Лжедмитрия, что ему придется сдать крепость, если он не получит подкреплений. Руководители повстанческих сил в Путивле уяснили значение Кром и не побоялись пойти на риск. Собрав сколько можно ратных людей, они отправили их на помощь Кромам. Главный центр восстания — Путивль остался почти без воинских сил, необходимых для его собственной обороны. Лжедмитрий назначил командовать отрядом путивльского сотника Юрия Беззубцева.[39]
В лагерь Мстиславского, занимавший огромное пространство, постоянно прибывали подкрепления. Караулы приняли казаков Беззубцева за своих, и отряд беспрепятственно проскользнул в крепость, проведя обозы с продовольствием.
Бои под Кромами продолжались несколько недель, но затем атаман Корела был ранен, и осажденные прекратили вылазки. Со своей стороны, воеводы отказались от попыток возобновить штурм. В военных действиях наступило затишье.[40]
Власти использовали всевозможные средства, чтобы удержать дворян в лагере под Кромами. Сохранились сведения, что воевода кн. М. Кашин по приказу из Москвы в 1605 г. под Кромами «верстал» дворян деньгами и землями. Некоторые служилые люди получили значительные прибавки в поместьях. Так, «во ИЗ году за кромскую службу» Д. В. Хвостов получил к поместью в 350 четв. дополнительно 100 четв. И. Н. Ушакову «за кромскую службу» было придано 150 четв. и пр.[41]
Приказ царя Бориса, воспретивший Мстиславскому распустить дворян на отдых, вызвал в полках такое возмущение, что никакие милости и пожалования не могли исправить положение. Дворяне роптали. Вместо долгожданного отдыха им предстояли бои посреди болотистой местности, в пору весенних дождей и половодья.
Весною в лагере вспыхнула эпидемия дизентерии («мыта»). Борис послал в армию лекарей со многим зельем и питием.[42] Невзирая на грозные приказы, приходившие из Москвы, дворяне покидали полки и разъезжались по домам. Чтобы пополнить убыль в людях, Разрядный приказ провел новые наборы ратных людей по всей стране и прислал подкрепления Мстиславскому.[43]
Охваченные восстанием южные города давно уже превратились в главный театр военных действий. Однако война шла не только в пределах России, но и на Северном Кавказе. Повсюду царские полки терпели неудачу. Поход воеводы И. М. Бутурлина на Кавказ завершился гибелью воеводы и всей его армии. Весть о поражении произвела тягостное впечатление в Москве и в армии под Кромами. Прямые столкновения с турецкими войсками на Кавказе грозили привести к войне между Россией и Османской империей.
Внешнеполитические затруднения осложнили течение внутреннего кризиса. Трудности усугублялись отсутствием твердого и энергичного руководства.
Некогда Борис снискал поддержку земщины, положив конец опрично-дворовой политике. В конце жизни он пошел на частичное возрождение репрессивного режима. Страшась множившейся измены, Борис наделил большими полномочиями Сыскное ведомство и его главу Семена Годунова. Власти стремились держать втайне все, что связано было с арестом и пытками сторонников Лжедмитрия. Но их старания приводили лишь к одному результату. По стране распространялись самые преувеличенные слухи обо всем, что происходило на Пыточном дворе. Столь различные авторы, как И. Масса, Я. Маржарет, И. Тимофеев и А. Палицын с одинаковым осуждением писали о начавшемся мучительстве, пытках и казнях неповинных людей.[44] Подобного рода свидетельства красноречивы, но они почти ничего не дают для того, чтобы составить точное представление о масштабах начавшегося террора и его направленности.
