Леонид Беляев - Христианские древности: Введение в сравнительное изучение
Но где же само погребение? Часть кладбища с Красной стеной была более древней и бедной, чем район мавзолеев. Могилы здесь выкладывали из каменных плиток или черепицы, с двускатной «крышей». Вокруг Эдикулы было найдено 5 таких погребений — но, увы, все они оказались моложе, чем необходимо (единственное надежно датированное не могло быть старше правления Веспасиана (69–79), но могло быть более поздним). Поэтому могилой Петра ее было невозможно признать, оставался примерно десятилетний зазор. Правда, под фундаментом Красной стены, между ее краями, заложенными гораздо глубже, оставался островок непотревоженного грунта. В этом месте были найдены несколько костей, но, к сожалению, и по сей день не установлено, лицу какого пола они принадлежали и даже человеческие ли они; невозможно определить и время их попадания в слой (ни официальная публикация, ни папа не утверждали, что это кости апостола).
Вполне вероятно, что около 160 г., примерно через сто лет после предполагаемой смерти апостола, христиане Рима уже ассоциировали этот участок с погребением мученика. Но окончательно вопрос о погребении здесь Петра решать на основе таких данных было невозможно. Его правильнее всего было бы оставить именно «во взвешенном состоянии». Но в 1950 г. появился новый, вненаучный фактор. 24 декабря, на общий вопрос журналиста, была ли найдена гробница Петра, Пий XII произнес: «Ответ не вызывает никаких сомнений. Да, гробница Князя Апостолов обнаружена».15 Заявление папы об обретении мощей сразу сделало невозможным критическую работу над источниками — по крайней мере для итальянских ученых и всех католиков. Поэтому, когда в 1952 г. начались исследования (под руководством А. Пранди и уже знакомой нам М. Гвардуччи) с целью во что бы то ни стало доказать аутентичность могилы св. Петра и «трофея Гая» (Эдикулы) — вопрос был предрешен. Сама Гвардуччи, впрочем, и раньше не сомневалась, что «великая весть отвечает действительности», а новые открытия лишь заполняют разные «мелкие» провалы в картине: например, такой, как отсутствие имен апостолов в граффити, что контрастировало с множеством обращений к ним в культовом центре на Виа Аппиа (см. ниже).
Абсолютная уверенность в погребении здесь апостолов пришла к Гвардуччи, по ее словам, в 1964 г. Папа Павел VI согласился с нею и в 1968 г. официально объявил мощи обретенными. Однако, принять «открытия» Гвардуччи просто на веру невозможно. Она действительно приложила массу усилий и очень тщательно обследовала открытые сооружения. Но результат — две с натяжками читаемые надписи — никак не соответствует затраченным усилиям (полная библиография дискуссии: Marco, 1964). В одной из ниш «мавзолея Валериев» (довольно далеко— 26 м от Красной стены и «трофея») Гвардуччи «расшифровала» два граффити, где верующие упоминают Петра. По ее утверждению, одно гласило: «Петр, моли Иисуса Христа за святых христиан, погребенных близ твоего тела». Поверх были неясные рисунки, трактованные при публикации как голова Христа и Феникс (символ Воскресения). Конечно, интерпретация Гвардуччи была немедленно оспорена. Даже если текст прочтен верно (а это далеко не очевидно, даже «ультракатолик» Тестини отнесся к расшифровке скептически), он мог принадлежать эпохе Константина.
Вторая надпись — на штукатурке стены «G». Эта стена была пристроена около 250 г. перпендикулярно Красной стене, видимо, в качестве контрфорса, а повреждения закрыты мраморной облицовкой. Одновременно дворик перед Эдикулой замостили. После этого стена «G» стала особенно привлекательной для желающих оставлять пометки-граффити и посетители начертили на ней множество текстов, в основном в память
об усопших родственниках. Некоторые, видимо, датируются концом Шв. (ок. 290), но большинство — между 313 и 322 гг., от церковного мира до начала строительства базилики. Но и здесь из всех текстов только один как будто упоминает Петра, хотя его возможное чтение: «Петр здесь» — не очень надежно.17 Впрочем, даже если принять оба предложенных упоминания имени Петра за верные, это вряд ли способно подтвердить поклонение Эдикуле как месту упокоения останков Петра с I в. — достаточно сопоставить их с более чем двумя сотнями ясных и прямых обращений к Петру и Павлу в комплексе на Виа Аппиа. Пора сказать о нем несколько слов.
Важнейшие раскопки на Виа Аппиа, под церковью св. Себастьяна, были произведены задолго до начала работ на соборе св. Петра, в 1915–1933 гг. (А. де Вааль, П. Штайгер). Здесь были обнаружены остатки «базилики апостолов» IV в., а ниже нее — языческий и христианский некрополь. Выяснилось, что до середины III в. землей здесь владели язычники, затем она перешла к христианам. В разгар гонений императора Валериана (22 февраля 258 г.) сюда перенесли останки апостолов Петра и Павла, а 29 июня отметили их «наталии» (по обычаю датировав надпись консульством: «Туска и Басса»). Вслед за этим кладбище стало центром притяжения для паломников, искавших покровительства апостолов; ими оставлено не менее 640(!) граффити. Но, хотя упоминаний Петра и Павла много, мощей не найдено и тут. Можно думать, что на рубеже III–IV вв. существовали две традиции почитания мест погребения, на Виа Аппиа и на Ватиканском холме. В первой половине IV в. на Виа Аппиа построили базилику, посвященную затем св. Себастьяну, а культ апостолов здесь быстро угас, так что святилище функционировало в течение совершенно определенного промежутка времени: с 258 и не позже чем до 322 г. (до постройки Константином базилики св. Петра). (Toynbee, Ward-Perkins, 1956, 170 ff.; Snyder, 1985/91, 141–146).
Гвардуччи реконструировала общую картину следующим образом: Петр был погребен на Ватиканском холме; позже над ним поставили «трофей»; после 250 г. мощи перенесли в стену «G», где укрыли в маленькой мраморной цисте-реликварии, отметив это место с помощью граффити. Однако все это происходит именно в то время, когда начал активно развиваться культовый центр над могилой апостолов Петра и Павла на Виа Аппиа! Позже официальная версия событий (которую из-латают и сегодня посещающим музеефицированный участок раскопок под базиликой св. Петра) усложнилась, включив и святилище на Виа Аппиа — конечно, с помощью методов римской школы, стремящейся во что бы то ни стало сгладить все имеющиеся противоречия и отыскать для любого нового факта место в общей концепции, лишь бы не поставить под сомнение основу традиции.18
При объективной оценке материалов ясно, что связь открытых сооружений с памятью апостола Петра по-прежнему держится на двух сравнительно поздних фактах: упоминании Гаем «трофея» где-то на Ватикане и постройке здесь базилики Константином. Несомненно, что базилика стоит на месте кладбища, на одном из участков которого есть слабые следы почитания св. Петра (это подтверждает и выбор места, ведь крутой склон холма требовал огромных дополнительных вложений). Возможно, почитание восходит к концу II в., но не исключена и более поздняя (III в.?). 19
При строительстве базилики Эдикулу не скрыли под алтарем церкви, но облицевали мрамором, оставив вокруг свободное пространство и использовав как архитектурный центр сооружения, аналогично часовне Гроба Господня, стоявшей во дворе иерусалимского храма Вознесения. Возможно, Константин выбирал «реликвию» для строительства базилики, ориентируясь на святыни Палестины. Так или иначе, но к 333 г. Евсевий будет уже иметь право написать о Петре: «Он известен во всем мире, даже в странах Запада, и память о нем у римлян еще более свежа, чем память о всех тех, кто жил до него — настолько, что его почтили прекрасной гробницей, вознесшейся над городом. К этой гробнице притекают бесчисленные толпы из всех концов Римской империи как к великой святыне и храму Господню». (Евсевий, «Богоявление», IV.7)
2. Век великих дискуссий[76]
Международные конгрессы христианской археологии: великий дискуссионный клуб
Перефразируя мрачную шутку, можно сказать: нет материалов — нет проблем, есть материалы — есть проблемы. Обилие конкретных исследований и вал открытий привели к спорам, которые в области церковных древностей никогда не звучали так громко, как во второй-третьей четверти XX в. О дискуссиях вокруг конфессионального подхода и споре между «классиками» и «церковниками» уже сказано. Но, разумеется, главные противоречия находили отражение и при обсуждении конкретно-исторических вопросов, прежде всего проблем происхождения церковной архитектуры, сложения христианской иконографии и др.
Самой постоянной, удобной и заметной ареной «баталий» и, в конечном счете, решения важнейших споров с середины нашего столетия стали Международные конгрессы христианской археологии (МКХА), начатые когда-то де Росси. На их истории остановимся специально, выделив наиболее известную дискуссию о происхождении церковного здания в отдельную тему. Второй конгресс (Рим, 1900), под председательством Дюшена, как и первый, еще не был общеевропейским, но в нем участвовали такие ученые, как Гзелль, Делаттр и Булич. Два следующих, в Равенне (1932) и Риме (1938), были в основном заняты обзорами накопленных материалов. Однако перед конгрессом в Риме была поставлена и специальная задача «рассмотреть действительное происхождение христианской базилики». Может быть, тема не была самой актуальной. Было что обсуждать и без этого: остро чувствовалась необходимость в обобщающих работах и в разработке новой методики. Но выбор тем для конгрессов целиком диктовали историки архитектуры и проблемы исторические (такие, как формы перехода от язычества к христианству; распространение христианства и следы миссионерской деятельности; взаимоотношения правоверия и «диссидентства») — оставались вне пределов обсуждения.
