Ласло Белади - Сталин
Сольц все еще не сдавался: он объявил голодовку. Тогда его запрятали, в психиатрическую лечебницу. Два дюжих санитара приехали в дом на улице Серафимовича, схватили маленького человека с большой седой головой, связали его и снесли вниз, в карету».
Разумеется, в то время никакие протесты не могли остановить террор. Новые открытые процессы, новые жертвы следовали одна за другой. Еще во время первого московского процесса обвинение коснулось имени Бухарина. Вышинский, государственный обвинитель, объявил, что началось расследование по делу Бухарина. В сентябре 1936 года «Правда» сообщила, что в связи с отсутствием юридических данных для привлечения к судебной ответственности следствие прекращено. Видимо, это было отражением все еще проявлявшегося сопротивления внутри высшего партийного руководства. В сентябре 1936 года, сменив Ягоду, Ежов возглавил наркомат внутренних дел. В то время, в период обсуждения проекта новой Конституции и ее принятия, террор был несколько умерен. Однако дело против Бухарина вскоре возобновили. Вместе с тем в конце 1936 года произошел характерный случай. Бухарина, который тогда уже не исполнял обязанности главного редактора «Известий», попросили прийти в редакцию, чтобы принять находившегося в Москве Лиона Фейхтвангера с целью показать, что Бухарин на свободе и что правосудие беспристрастно разбирает выдвинутые против него и известные и за рубежом обвинения. Фейхтвангер в таком духе и написал о своих московских впечатлениях. Но уже в середине января Бухарина и Рыкова сняли с занимаемых должностей, хотя они еще оставались на свободе. В феврале 1937 года был назначен Пленум ЦК ВКП(б), в проекте повестки дня первым пунктом было рассмотрение дела Бухарина и Рыкова. Однако из-за самоубийства Орджоникидзе Пленум смог начаться только 25 февраля.
Орджоникидзе был избран кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б) в 1926 году, затем в ноябре того же года он занял один из ключевых постов в борьбе с оппозицией, став председателем Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и наркомом Рабоче-крестьянской инспекции. Он отнюдь не был послушным исполнителем. До конца своей жизни Орджоникздзе сохранил самостоятельность и оставался в составе руководства. Наряду с Кировым именно он, легендарный Серго, человек, обладавший качествами настоящего революционера, сохранил свою огромную популярность. Он был принципиальным и неподкупным человеком. В начале 30-х годов он пытался приостановить трагический ход событий, иногда склонялся к компромиссам, однако в своих публичных заявлениях все время показывал свою лояльность Генсеку. В 1930 году Орджоникидзе стал членом Политбюро, затем в 1932 году был назначен на пост наркома тяжелой промышленности, имевший в то время ключевое значение. Значительную часть практической работы ему помогал выполнять его заместитель Пятаков, человек выдающихся способностей. Символическим является конфликт, участником которого стал Серго, один из легендарных представителей старой большевистской гвардии, — конфликт с типичным представителем нового поколения выдвинутых Сталиным руководителей. Речь идет о Берии, против возвышения которого в партии выступил секретарь Закавказского крайкома Л. И. Картвелишвили, один из близких сторонников Орджоникидзе. Они говорили о негативных чертах политического прошлого и характера Берии. Но это дело закончилось поражением Картвелишвили и его друга. События 30-х годов полностью подтвердили опасения Орджоникидзе, к чему мы еще вернемся.
В ноябре 1936 года был арестован Пятаков. И нарком напрасно пытался защитить своего заместителя. Жертвой НКВД стал старший брат Серго Папулия, которого вскоре расстреляли. Это были уже удары, предвещавшие близкий конец.
17 февраля 1937 года Орджоникидзе ночью позвонил Сталину. Суть этого разговора попытался реконструировать в своей пьесе «Дальше… дальше… дальше!» драматург Михаил Шатров:
«Орджоникидзе. Зачем тебе Бухарин и Рыков? Не напился?
Сталин. С кем разговариваешь?
Орджоникидзе. С тобой разговариваю… Ильич про тебя писал — «законный любимец партии», Ильич про меня писал — «законный любимец партии», или он про него писал — «законный любимец партии»?.. И за это ты ему пулю в затылок хочешь? Какие у тебя доказательства?
Сталин. Ты что, не читал показаний?
Орджоникидзе. Поручи Ежову, он принесет показания и на тебя.
Сталин. Мне не нужны доказательства. Пускай он нам докажет, что у него нет враждебных мыслей. Он вот все болтает, что в органах творится что-то непонятное, что там чуть ли не заговор против партии. Вот мы его и направим в НКВД, чтобы он там лично все проверил.
Орджоникидзе. Он сидит дома, нянчит только что родившегося ребенка, а приговор уже известен. Зачем же тогда через четыре дня собирать Пленум? Хочешь нашими руками затянуть петлю?..
Сталин. Да что с тобой, Серго? Откуда такое малодушие? Идет жестокая схватка, о которой мы с тобой предупреждали партию не раз. Идет выкорчевывание врагов, которое мы с тобой готовили тоже очень давно. В чем усомнился, дорогой?
Орджоникидзе. В тебе.
Сталин. Ты что — смерти ищешь?
Орджоникидзе. Ищу».
После этого разговора Орджоникидзе в своей квартире в Кремле покончил жизнь самоубийством. В официальном медицинском заключении в качестве причины смерти указан паралич сердца.
Пленум ЦК, хоть и с запозданием, но состоялся, и на нем была создана особая комиссия. Члены комиссии открыто проголосовали за физическое уничтожение Бухарина и Рыкова. При выходе из зала заседания Бухарин и Рыков были арестованы. Это произошло 27 февраля. Затем они целый год провели в тюрьме, находясь под следствием.
2 марта 1938 года начался третий большой политический процесс. На скамье подсудимых рядом с Н. И. Бухариным находились А. И. Рыков, который был преемником Ленина на посту Председателя Совета Народных Комиссаров; Г. Г. Ягода, бывший нарком внутренних дел, организатор процесса над Зиновьевым и Каменевым; Н. Н. Крестинский, входивший в состав первого Политбюро и в состав Секретариата ЦК партии, первый заместитель наркома иностранных дел; легендарный большевик X. Г. Раковский, бывший член ЦК и бывший председатель Совнаркома Украины; А. П. Розенгольц, кандидат в члены ЦК, начальник управления Наркомата внешней торговли; В. И. Иванов, член ЦК, нарком лесного хозяйства; Г. Ф. Гринько, кандидат в члены ЦК, нарком финансов; М. А. Чернов, член ЦК, нарком земледелия; И. А. Зеленский, член ЦК, бывший первый секретарь МК РКП(б), председатель Центросоюза; В. Ф. Шарангович, первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии; А. Икрамов, член ЦК, первый секретарь ЦК КП(б) Узбекистана; Ф. Ходжаев, председатель Совнаркома Узбекской ССР; С. А. Бессонов, советник полпредства СССР в Германии; П. Т. Зубарев, заместитель наркома земледелия; доктор Л. Г. Левин, бывший личный врач Горького; профессор, медик Д. Д. Плетнев; П. П. Крючков, бывший секретарь Горького; П. П. Буланов, секретарь НКВД; врач И. Н. Казаков; В. А. Максимов-Диковский, бывший секретарь Куйбышева.
Открытое заседание Военной коллегии Верховного суда проходило в Октябрьском зале Дома союзов. Председателем суда был В. В. Ульрих, прокурором А. Я. Вышинский.
Согласно обвинению, подсудимые организовали контрреволюционную заговорщическую группу под названием «правотроцкистский блок», целью которой было свержение существующего в СССР социалистического общественного строя, реставрация капитализма, расчленение Советского Союза, отрыв от него Украины, Средней Азии, Белоруссии, Грузии, Азербайджана, Армении и Приморского края. По прямым указаниям Троцкого они пытались претворить в жизнь свои планы, осуществляя террористические акции, опираясь на поддержку иностранных — германской, японской, английской и польской — разведок. Обвинительное заключение указывает, что некоторые обвиняемые до 1917 года были агентами царской охранки, они «осуществляли вредительские и диверсионные акты в целях обеспечения поражения СССР в предстоящем нападении на СССР фашистских агрессоров», в случае войны готовились к открытию фронтов. В 1918 году Бухарин вместе с Троцким и с помощью левых эсеров планировал арест и убийство Ленина, Свердлова и Сталина. По решению правых был убит Киров, они же дали указание об убийстве Куйбышева, Менжинского и Горького.
В ходе процесса обвиняемые хотя бы частично признали свою виновность. Не так поступил Николай Крестинский. В первый день суда неожиданно для всех, впервые в истории процессов он отказался от своих показаний, данных в ходе допросов, и отклонил все пункты обвинения. Он сказал, что ранее утверждал противоположное, потому что не был убежден в том, что до начала суда, если вообще таковой состоится, у него будет возможность опровергнуть клевету против него. «Зачем вам нужно было вводить меня в заблуждение?» — спросил Вышинский. «Я просто считал, — ответил Крестинский, — что если я расскажу то, что я сегодня говорю, что это не соответствует действительности, то это мое заявление не дойдет до руководителей партии и правительства». Однако на другой день отрицавший все накануне Крестинский признал все инкриминируемые ему обвинения. Некоторые исследователи считают, что Крестинского заменили загримированным артистом.
