Владимир Гуляев - Древние цивилизации Америки
Таким образом, полученные в ходе раскопок данные свидетельствуют о том, что в IX веке Сейбаль был, по-видимому, захвачен какой-то группой чужеземцев, связанных по своей культуре с побережьем Мексиканского залива (Табаско, Веракрус, Кампече) и с Центральной Мексикой. Однако в отличие от Алтар-де-Сакрифисьос события в Сейбале развивались по другому сценарию: завоеватели обосновались в городе на довольно длительный срок, частично слившись при этом с местным населением (майя), в результате чего возникла своеобразная смешанная культура. Об этом свидетельствуют, например, поздние стелы, изображающие персонажей в центральномексиканских костюмах, но имеющие календарные даты по эре майя. Правда, фатального исхода не удалось избежать и здесь: к середине X века Сейбаль превратился в пустыню.
В Паленке, расположенном далеко на западе территории майя, в начале IX века также произошел быстрый упадок местной культуры. И здесь при раскопках неоднократно встречались оранжевая тонкая керамика, резные каменные предметы, получившие у специалистов условные названия ярма и топора. Аналогичные находки есть и в ряде других городов майя низменной лесной зоны: в Йашчилане, Тикале, Копане. Как известно, эти изделия служат одним из наиболее характерных признаков цивилизации тотона-ков (столица Эль-Тахин) и других племен, живших на территории мексиканских штатов Веракрус и Табаско. Типологический и химический анализ оранжевой керамики из всех майяских городов показал полную ее идентичность с изделиями гончаров, живших на побережье Мексиканского залива, в Табаско и Кампече, где и находился, видимо, основной центр ее производства. Таким образом, мы знаем теперь время чужеземного нашествия на земли майя (начало IX — середина X в.) и тот район, откуда двинулись в поход завоеватели (прибрежные территории мексиканских штатов Веракрус, Табаско и Кампече). Остается решить, какой народ или государство сокрушили одну из наиболее ярких цивилизаций доколумбовой Америки?
Мексиканский ученый В. Х. Морено предложил в связи с этим весьма правдоподобную гипотезу. Он напомнил, что по сообщениям древних летописей, примерно в конце VIII века так называемые «исторические ольмеки»5 захватили большой город Чолулу (штат Пуэбла, Мексика), где после гибели Теотихуакана (в VII в.) обосновалось значительное теотихуаканское население и продолжали развиваться традиции прежней центральномексиканской культуры. Спасаясь от «ольмеков», жители Чолулы вынуждены были бежать на побережье Мексиканского залива, где они и осели на некоторое время в южной части штатов Веракрус и Табаско. Здесь они подверглись, по всей вероятности, сильному влиянию со стороны культуры тотонаков, главный центр которой Эль-Тахин находился в Центральном Веракрусе. В итоге всех этих событий прямые наследники теотихуаканских традиций, усвоив ряд черт других культур и частично слившись с ними, превратились в народ пипиль, упоминаемый в старых индейских преданиях. Теснимые своими врагами-«ольмеками», пипиль двинулись на юго-восток, в области майя. Это и есть та самая волна завоевателей, которая принесла в различные города майя оранжевую керамику, каменные ярма и топоры. Вторжение пипиль на территорию майя происходило с 800 по 950 год по двум основным направлениям: вдоль реки Усумасинты и ее притоков на юго-восток (Паленке, Сейбаль, Алтар-де-Сакрифисьос) и по побережью Мексиканского залива к городам Юкатана. Некоторые исследователи связывают носителей оранжевой керамики с жившими в XVI веке на территории Табаско и Кампече группами «мексиканизированных» (т. е. подвергшихся заметному влиянию со стороны культур Центральной Мексики) майя-чонталь, или майя-путун6.
Однако даже эта весьма вероятная гипотеза о нашествии воинственных племен «северян» на земли майя в 800–950 годах не до конца согласуется с известными фактами. Если на северо-западе территории майя, например в Сейбале, Паленке и Алтар-де-Сакрифисьос, последние дни этих городов действительно совпадают с широким распространением инородной оранжевой керамики, то дальше к югу, в центре Петена, такая керамика появляется лишь после упадка столиц майя и представлена довольно немногочисленными образцами. Это позволило предположить, что оранжевая изящная посуда с побережья Мексиканского залива появилась в период упадка майяских городов в самом конце I тысячелетия.
Итак, все попытки объяснить катастрофу, постигшую классическую цивилизацию майя, лишь ссылками на какую-то одну, хотя и важную, причину потерпели неудачу. И когда в 1970 году в Санта-Фе, штат Нью-Мексико (США), была созвана специальная конференция для рассмотрения проблемы гибели городов майя в IX–X веках, ее участники были единодушны в одном: такое сложное и многоплановое явление, как катастрофа целой цивилизации, можно объяснить только комплексно — на основе серии взаимосвязанных причин. Одну из таких попыток предпринял на конференции археолог П. Т. Калберт: «Я полагаю, что крах майя — это типичный случай отклонения культуры от нормы, когда она развивается слишком быстро и использует свои ресурсы слишком беззаботно по отношению к окружающей природной среде. Майя истощили свои ресурсы не только в отношении возможностей их земледелия, но и в смысле организационных возможностей, способности распределять товары и эффективно использовать рабочую силу. Циклы роста ускорились, а экономическая база оказалась настолько подорванной, что упадок и кризис никто уже не смог остановить».
Не трудно заметить, что перед нами, хотя и в более усложненной форме, вновь предстала старая экологическая гипотеза Морли, связывающая гибель классических городов на юге равнинной лесной зоны с истощением природных ресурсов и крахом местного земледелия.
Ясно, что подобные объяснения могли удовлетворить далеко не всех исследователей. Так, больше внимания стало уделяться в ходе раскопок материалам, относящимся к концу классического и началу постклассического периода. Усилилась тенденция к конкретному рассмотрению событий и фактов не только в главных центрах классической цивилизации майя, но и в сопредельных областях. И тогда выявилась поразительно разнообразная, мозаичная картина: крах великой цивилизации не был ни полным, ни одновременным. В то время как один город в равнинной лесной зоне приходил в запустение, его близлежащий сосед вступал в пору своего расцвета. На севере, на полуострове Юкатан, вообще в IX веке в большинстве городов не было никакого упадка. Скорее наоборот, они переживали свою лучшую и наиболее блестящую пору. Даже в тех юкатанских городах, которые переживали упадок, оставалось зачастую значительное население, продолжавшее жить повседневными делами и заботами. Храмы не строились, стелы не возводились, а жизнь продолжалась.
Но вернемся в южную низменную лесную область, где находились главные города классической эпохи. За последние годы раскопки в районе Петена (в Топоште. Маканче, Йашха и др.) и Белиза (Ламанай, Нохмуль) заставили многих исследователей пересмотреть традиционные взгляды на ход исторических событий в регионе на стыке классического и постклассического периодов. А. Чейс и П. Райе (США) говорят о наличии довольно многочисленного населения майя в районе озера Петен-Ица и вокруг него в IX–XII веках, т. е. в эпоху кризиса и краха прежней цивилизации. Они же доказывают преемственность в керамике между создателями постклассической культуры Петена и их классическими предшественниками. В Белизе большой город Ламанай благополучно прошел через все «темные» века истории майя, сохраняя и непрерывно развивая свою культуру от начала I тысячелетия и до испанского завоевания. До конца X века существовал в Белизе и еще один город майя — Сан-Хосе. Там даже продолжали вести в это время какие-то крупные строительные работы. Если добавить сюда такие города, как Нохмуль и Кольха с памятниками IX, X, XI и последующих веков, то картина развития событий на восточной окраине низменной лесной зоны майя получается совершенно иная, чем в центре. Города Белиза, хотя и не все, сумели более или менее благополучно миновать последствия кризиса и дожили до XII–XIII веков, а некоторые и до европейского завоевания. То же самое происходило на Юкатане. Учитывая эти факты, некоторые исследователи вообще стали отрицать сам факт краха классической цивилизации майя и обезлюдения обширных территорий на юге Мексики и севере Гватемалы (Петен). На мой взгляд, это явное преувеличение. Необходимость тщательного изучения конкретных фактов в разных городах и в разных районах обширной территории майя отнюдь не может заслонить собой совершенно очевидного вывода: в ряде областей низменной лесной зоны (бассейн реки Усумасинты, Пе. тен и др.) в IX–X веках наблюдается прекращение монументального строительства и установки стел с календарными датами: налицо явное уменьшение населения в селах и городах, хотя мы и не знаем точно, сколько его осталось на старых местах. Это и есть внешние проявления кризиса культуры майя.
