Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд
В 1780-х годах правительство Конфедерации стремилось взять на себя контроль над делами индейцев и установить с ними мирные отношения. Хотя Конгресс Конфедерации неоднократно говорил о своём желании быть справедливым и честным с индейцами, он рассматривал их как завоёванные народы. В нескольких договорах между правительством Конфедерации и некоторыми из различных народов или племён в середине 1780-х годов Соединённые Штаты попытались установить более или менее фиксированные пограничные линии между белыми и индейцами в обмен на уступки индейцами прав на землю. На Юго-Западе в серии договоров с чероки, чоктау и чикасау, заключенных в Хоупвелле (Южная Каролина) в 1785–1786 годах, Конфедерация попыталась установить границы, чтобы предотвратить военные действия между индейцами и штатами Северная Каролина и Джорджия. В договорах, касающихся Северо-Западной территории, индейцы отказывались от своих прав на территорию, которая сейчас является восточной и южной частью Огайо. В договоре, заключенном в форте Стэнвикс в 1784 году, представители Шести наций уступили все свои претензии на земли к западу от Ниагары. В форте Макинтош на реке Огайо в 1785 году делегаты от племён делаваров, виандотов, чиппева и оттава согласились на то, чтобы их земли были ограничены к северу от реки Огайо. А в форте Финни в 1786 году представители племени шауни уступили свои права на земли к востоку от реки Великий Майами. Полагая, что Америка владеет этими землями по праву завоевания, Соединённые Штаты не предложили индейцам никакой компенсации за уступленные земли.
Однако правительство Конфедерации было слабым, и штаты могли игнорировать его договоры. Штаты не только заключали собственные соглашения с индейцами, но и продолжали селить белых поселенцев и скваттеров на землях, предположительно предназначенных для коренных народов. К 1787 году многие индейцы отказались от договоров, которые некоторые из них были вынуждены подписать, и попытались создать свободные конфедерации, чтобы противостоять наступлению белых. В то же время они продолжали совершать набеги на поселения белых вдоль и поперёк границы.
С созданием нового федерального правительства в 1789 году президент Вашингтон и военный министр Генри Нокс были полны решимости изменить политику правительства на Западе. Растущее число разрозненных общин скваттеров к северу от Огайо не только подрывало планы правительства по постепенному и регулируемому заселению Запада, но и разжигало войну с индейцами, в которую неизбежно должно было быть втянуто федеральное правительство. А всеобщая война с индейцами была бы и бесчеловечной, и дорогостоящей.
Ещё в 1783 году Вашингтон отмечал, что «в войне с индейцами нельзя получить ничего, кроме земли, на которой они живут, а её можно купить с меньшими затратами». Поскольку мир на Западе был необходим для того, чтобы новая нация встала на ноги, администрация Вашингтона стремилась вернуться к колониальной практике покупки земель индейцев вместо того, чтобы претендовать на них по праву завоевания. В то же время администрация стремилась спасти индейцев на Западе от такого вымирания, которое, похоже, произошло с большинством индейцев на Востоке.
Намерения администрации едва ли могли быть более просвещёнными — по крайней мере, для просвещённого восемнадцатого века. «Индейцы, будучи прежними обитателями, обладают правом на землю», — заявил Нокс, который взял на себя ответственность за дела индейцев, поскольку государственный секретарь Джефферсон ещё не прибыл из Парижа. «Она не может быть отнята у них иначе как с их свободного согласия или по праву завоевания в случае справедливой войны — лишение их собственности по любому другому принципу было бы грубым нарушением основных законов природы и той распределительной справедливости, которая является славой нации». Открытое принуждение и уничтожение туземцев путём войны, по словам Нокса, обошлось бы непомерно дорого, а «кровь и несправедливость», с которыми это связано, «запятнали бы характер нации». Таким образом, заключил он, «и политика, и справедливость объединяются» в том, чтобы диктовать Соединённым Штатам и индейцам переговоры, а не войну. К различным племенам следует относиться как к иностранным нациям, а не как к подданным какого-либо конкретного государства. Штаты, говорил Нокс, имеют права на землю в пределах своих существующих границ, но только федеральное правительство может приобретать земли западных территорий и вести переговоры о «договорах, от исполнения или нарушения которых зависит мир или война». С помощью таких договоров Соединённые Штаты могли как компенсировать индейцам уступленные ими земли, так и защищать их на тех землях, которые они всё ещё сохраняли.
Но администрация стремилась сделать больше. Нокс предложил радикальную политику, которая, как он надеялся, предотвратит исчезновение западных индейцев. «Насколько иными были бы ощущения философского ума, если бы мы подумали, что вместо того, чтобы истребить часть человеческой расы нашими способами заселения, американские колонисты вели себя иначе». Если бы только мы, белые американцы, «передали аборигенам страны наши знания о земледелии и искусствах», то «будущая жизнь и счастье» индейцев могли бы быть «сохранены и продлены». Но в прошлом мы считали «неосуществимым цивилизовать индейцев Северной Америки», и это мнение, добавил Нокс, «вероятно, более удобно, чем справедливо». Однако теперь американцы живут в просвещённую эпоху, и «цивилизация индейцев», хотя и с трудом, но может быть достигнута. Отрицать такую возможность, говорил Нокс, значит полагать, что характер индейцев не способен к исправлению — «предположение, полностью опровергаемое прогрессом общества от варварских веков до его нынешней степени совершенства».
Другими словами, индейцы могли спастись, отказавшись от своей культуры и став фермерами, как белые. Этого требовал ход истории, переход на более высокую ступень цивилизации. «Вас могут научить, — сообщал Нокс индейцам, — возделывать землю и выращивать кукурузу, разводить волов, овец и других домашних животных, строить удобные дома и давать образование своим детям». Таким образом, «дикари» могли бы сразу перейти к третьей стадии социального развития. Если они не откажутся от охоты и собирательства и не станут цивилизованными, объяснял генерал Бенджамин Линкольн из Массачусетса, они «будут уменьшаться и плесневеть, по причинам, возможно, незаметным для нас, пока вся раса не вымрет». Американская цивилизация «по самой своей природе должна работать на уничтожение варварства. Цивилизованные и нецивилизованные люди не могут жить на одной территории или даже в одном районе».
Хотя по сегодняшним меркам это была порочная и этноцентричная политика, по самым либеральным стандартам XVIII века она была единственной реалистичной альтернативой прямому выселению или уничтожению индейцев. К лучшему или к худшему, но именно эта политика определяла лучшие и наиболее филантропические взгляды американцев на индейцев в течение жизни следующего поколения.
Первый договор с индейцами, ратифицированный Сенатом США, был заключен с вождём племени криков по имени Александр Макгилливрей, образованным
