Заговор 20 июля 1944 года. Дело полковника Штауффенберга - Курт Финкер
Однако Штауффенберг участвовал и в политических дискуссиях с Гёрделером и его группой. Его связывало с Гёрделером то, что и тот желал устранения Гитлера и ради этого тоже рисковал жизнью.
Реакционные политические планы Гёрделера поначалу ещё не являлись для Штауффенберга предметом критического анализа. Штауффенберг — и, учитывая его происхождение, это неудивительно — ещё в 1943 г. и в первые месяцы 1944 г. считал наилучшим решением немедленное заключение мира с Англией и США, чтобы удерживать фронт на Востоке. Военные успехи Красной Армии, а также собственный политический опыт привели его в конечном счёте к пониманию того, что мир и добрососедские отношения следует установить со всеми государствами, в том числе и с Советским Союзом. Для вызревания этой и подобных точек зрения важное значение имели встречи Штауффенберга с людьми, стоявшими на прогрессивных позициях.
Чем более ухудшалось положение в Германии, чем грознее становился надвигавшийся военный, политический и экономический крах, тем настоятельнее вставала перед оппозиционными силами необходимость действовать, а вместе с нею — и вопрос: что же будет после свержения Гитлера? В ходе этого процесса внутри буржуазной оппозиции к концу 1943 — началу 1944 г. образовалась вокруг Клауса фон Штауффенберга группа патриотов, которые начали преодолевать свою буржуазную классовую ограниченность и создавать концепцию, во многих пунктах отвечавшую движению «Свободная Германия» или же, по меньшей мере, близко подходившую к ней. Эта группа отличалась от группы Гёрделера, которая по сути своей выражала классовые интересы определённой части крупной буржуазии, а также военной касты.
Группа Штауффенберга отличалась также и от группы уволенных в отставку военных старой школы — таких, как Бек, фон Вицлебен и Гёпнер. Правда, к Беку Штауффенберг питал личную симпатию.
Кто же были люди, сгруппировавшиеся вокруг Штауффенберга? Это прежде всего группа молодых офицеров генерального штаба. Подобно самому Штауффенбергу, они до войны видели в военной службе лишь «выполнение своего долга», некоторые из них первоначально даже приветствовали нацизм. Пережитое во время войны, результаты хода военных действий, осведомлённость ю фашистских преступлениях — всё это заставило их осознать необходимость устранения Гитлера и уничтожения всего нацистского террористического аппарата. Однако представления об облике Германии после свержения Гитлера были у них весьма различны. К этой группе принадлежали в первую очередь Мерц фон Квирнгейм, Штифф и Тресков.
Полковник генерального штаба Альбрехт Риттер Мерц фон Квирнгейм (род. в 1905 г.), дворянский род которого происходил из Южной Германии, дружил со Штауффенбергом ещё со времён совместной учёбы в Военной академии. В 1920 г. Мерц переехал в Потсдам, так как его отец, генерал-лейтенант доктор honoris causa Герман Риттер Мерц фон Квирнгейм, стал президентом Имперского архива. Здесь он посещал гимназию им. Виктории. В январе 1923 г. поступил в 19-й пехотный полк в Ландсхуте. Во время войны идейно порвал с нацизмом.
Сестра Мерца фон Квирнгейма вышла замуж за генерал-майора Корфеса, который, попав под Сталинградом в плен, вскоре стал одним из самых активных деятелей Союза немецких офицеров и НКСГ. Мерц одобрял поведение своего родственника и солидаризировался с целями НКСГ24. Генерал Корфес писал после 20 июля 1944 г. о Мерце: «Духовно высокоодарённый и обладавший прекрасными чертами характера, он не посрамил имя родителей своей короткой жизнью и своей смертью. Воинские склонности сочетались в нём с серьёзной любовью к науке, особенно, как и у его отца, к истории... Во время войны Альбрехт фон Мерц занимал различные должности в генеральном штабе, затем до середины 1943 г. работал в Организационном управлении генерального штаба, а под конец был начальником штаба XXIX армейского корпуса.
В 1933 г. Альбрехт фон Мерц был откомандирован в отряды СА. Его первоначальное увлечение национал-социализмом быстро уступило место разочарованию, лишь только он распознал пустоту и неискренность, глубокое противоречие между словом и делом. Решение напасть на Россию глубоко потрясло его, а ход войны лишил последней веры; зверства, чинимые там, породили в сердце его ненависть к тем, кто позорил имя немца»25.
Особенное впечатление произвело на Мерца фон Квирнгейма окружение немецких войск Советской Армией в марте — апреле 1944 г. в районе Тарнополя, где во время боёв уполномоченные НКСГ вели через линию фронта интенсивную политико-разъяснительную работу среди немецких солдат26.
Когда 1 июля 1944 г. Штауффенберг был назначен начальником штаба при командующем армией резерва, он позаботился о том, чтобы Мерц стал его преемником в качестве начальника штаба при Ольбрихте. Мерц был одним из самых активных участников подготовки и проведения попытки государственного переворота 20 июля 1944 г.
К числу самых близких боевых соратников Штауффенберга принадлежал также генерал-майор Гельмут Штифф. Он родился в 1901 г. в Дойч-Эйлау, в 1922 г. был произведён в лейтенанты 3-го артиллерийского полка и в 1938 г. переведён на службу в генеральный штаб сухопутных войск. Штиффа характеризовали как офицера, который уже в 30-е годы проявлял интерес к политике и критиковал террористические методы нацистов27. Он был профессионально одарён, жизнерадостен, обходителен, обладал чувством ответственности, хотя и не был лишён тщеславия; активно участвовал в политических событиях. Сохранившиеся письма Штиффа позволяют проследить формирование его аитинацистской позиции. Так, в ноябре 1939 г. он писал после поездки по Польше: «Я стыжусь быть немцем! Это меньшинство (имелись в виду нацисты. — К. Ф.), обуянное жаждой убийства, грабежа и желанием предать всё огню и мечу, оскверняет немецкую честь и явится бедствием для всего немецкого народа, если мы не выбьем из его рук орудие убийства. Ведь такие вещи, которые были обрисованы и подтверждены на месте компетентными органами, способны лишь пробудить мстящую Немезиду. Или же этот сброд однажды поступит с нами, порядочными людьми, точно так же и будет с присущим ему патологическим фанатизмом терроризировать собственный народ»28.
С такой резкостью, как Штифф, в то время едва ли высказывался о нацистах и их преступлениях какой-либо другой офицер. Вместе с тем высказывание это показывает и классовую ограниченность Штиффа: он боялся, что в будущем нацисты станут расправляться с «порядочными людьми», но не желал признать, что они уже давно подвергли кровавому террору значительную часть немецкого народа — коммунистов и других честных демократов.
В письме от 23 августа 1941 г. Штифф характеризовал атмосферу в ставке
