Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков - Расселл Э. Мартин
Мы можем сказать наверняка, что разрешение на третий брак не было получено как само собой разумеющееся. Ивану IV пришлось обратиться за этим разрешением — благословением — к церковным властям, поскольку в православном восприятии таинства венчания три брака канонически возможны для христианина только с благословения духовника, и то лишь благодаря его снисхождению и с предписанием покаяния[407]. И все же Иван IV и его советники задействовали все возможное, чтобы обосновать свою просьбу. Иван IV привел три основных аргумента. Во-первых, он доказывал, что новый брак необходим «ради нужи телесныя», очевидно, основываясь на словах апостола Павла: «…аще ли не удержатся, да посягают: лучше бо есть женитися, нежели разжизатися» (1 Кор. 7:9). Другими словами, Иван IV настаивал, что новый брак предохранит его от греха. Во-вторых, он напомнил церковным иерархам о юном возрасте своих сыновей («чад ради своих, совершена возраста не достигших») и указал на свою обязанность воспитывать их, а также, вероятно, на их потребность в мачехе. (На момент смерти Марии Темрюковны Ивану Ивановичу было 15, а Федору Ивановичу 12 лет.) В-третьих, по этим и, возможно, иным причинам Иван заключал, что уход в монастырь для него неприемлем («того ради во иночество отъити не возможе»). Он решил, что должен остаться в миру, поскольку его плотские желания не утихли и обязанности отца не закончены. Из всех аргументов самым весомым для митрополита Кирилла был, вероятно, первый — незаконный секс (прелюбодеяние) всегда воспринимался как представляющий наиболее разрушительную опасность для души, — и он благословил Ивана IV на новый брак, чтобы не вводить его в соблазн[408].
Не выказывая ни малейших признаков стыда или вины, Иван IV и его советники организовали смотр невест, который стал, возможно, самым масштабным за примерно два столетия существования этого обычая в Московии. Согласно Таубе и Крузе (двум ливонским дворянам, плененным в начале Ливонской войны — в 1559 (Таубе) и 1560 (Крузе) годах — и ставшим позднее советниками царя, каковыми они оставались до своего бегства в Польшу в 1571 году), царь в течение года собрал 2000 девушек в свою опричную резиденцию, Александрову слободу[409]. Смотр невест был столь обширным, потому что выполнял двойную функцию: он должен был выявить не только третью жену для царя, но и первую для его старшего сына. Об этом смотре известно очень мало, за исключением его итога. 26 июня 1571 года Иван IV огласил свой выбор в пользу Марфы Васильевны Собакиной для себя и Евдокии Богдановны Сабуровой для своего сына и наследника, царевича Ивана Ивановича[410]. Это тот же род Сабуровых, из которого происходила первая жена Василия III, выбранная на самом первом смотре невест в 1505 году (Евдокия была четвероюродной сестрой Соломонии, жены Василия III)[411]. Между двумя свадьбами, отца и сына, прошла неделя. Иван IV женился на Собакиной 28 октября 1571 года[412], а царевич Иван Иванович вступил в брак с Сабуровой 4 ноября того же года[413]; судя по всему, обе свадьбы сыграли в Александровой слободе.
Собакины — древний род, его представители находились на великокняжеской службе с 1430‐х годов. Василий Иванович Собакин отмечен как боярин, поставивший подпись под духовной Василия II, но боярская ветвь рода впоследствии угасла[414]. Представители других ветвей продолжали нести государеву службу в провинциальных центрах: в Дворовой тетради 1550‐х годов Собакины записаны как «дворовые дети боярские» в Коломне, Твери и в Новгородской земле (в частности, в Бежецком Верху)[415]. Они принадлежали к тому же роду, что и Нагие, из которых происходила первая невеста князя Владимира Старицкого и будет происходить последняя жена Ивана IV[416]. Собакины также могли приходиться дальними родственниками первой жене Ивана IV, Анастасии Юрьевой. К концу XV века один из представителей этого рода, некий Тимофей Собакин, в ряде источников значится мужем дочери Ивана Ивановича Кошкина, внука боярина Федора Кошки, основателя рода Юрьевых[417]. Во всяком случае, информации о родословии третьей жены царя достаточно, чтобы отмести предположения некоторых биографов Ивана IV и Марфы о ее происхождении из купеческой новгородской семьи[418].
Это был примечательный момент в русской истории: в практических целях было организовано две свадьбы, отца и сына. Мало того что Иван IV и его сын нашли себе невест на одном и том же смотре, мало того что их помолвки состоялись в один и тот же день, а свадьбы — в одной и той же царской резиденции, но и их новые родственники, Собакины и Сабуровы, в большом количестве присутствовали на свадьбе Ивана IV. Во время свадебной церемонии на Собакиных лежало множество почетных обязанностей. Отец невесты и ее дяди сидели «в кривом столе», ее брат был дружкой царя и находился с ним в бане, так же как и два ее двоюродных брата и один троюродный. Другие родственники были «у постели», производили традиционное осыпание молодых хмелем (шли «с осыпалом»), держали «колпак», несли обручальные свечи, шагали в процессии перед государем или за его санями и готовили баню («мыльню топити»). В общей сложности 12 Собакиных исполняли на свадьбе 16 различных обязанностей[419].
Семья будущей снохи Ивана IV, Сабуровы, также присутствовала на его свадьбе. Иван Иванович Меньший Сабуров, двоюродный брат отца невесты, был вторым дружкой царя, а его жена — одной из двух свах. Еще один родственник, Иван Васильевич Сабуров, должен был выполнять часть положенных действий с колпаком, а другой, Григорий Папинович Сабуров, — сидеть в числе прочих за главным столом («за столом»). Евдокия Богдановна Сабурова, невеста царевича Ивана Ивановича, в свадебном разряде не упоминается, но ее сестра, Домна, записана как сидевшая «на месте государеве». Это была символически значимая роль. Такой человек должен был сидеть с невестой в зале до приезда жениха с процессией, что знаменовало официальное начало комплекса ритуалов, проводимых в первый день свадьбы[420]. Если подсчитать, то выходит, что на свадьбе Ивана IV среди занимавших различные почетные должности было пятеро Сабуровых.
Увы, свадьба сына, которая состоялась через неделю, не так хорошо задокументирована, как свадьба его отца. Единственное известное описание содержится в двух поздних неопубликованных списках с черновика свадебного чина, где достаточно хорошо показаны разнообразные элементы обряда (украшение помещений различных кремлевских дворцов, где должна была проводиться свадьба, точные указания для процессий, инструкции по многим другим ритуалам), но, к несчастью,
