Евгений Марков - Славянская спарта
Св. Василій, когда-то могущественный епископъ галумскій и скадрскій, жилъ лѣтъ 250 тому назадъ и былъ въ свое время неутомимымъ борцомъ за порабощенное православіе; много пострадавъ и отъ туровъ, противъ которыхъ онъ неустрашимо защищалъ свою паству, я отъ другихъ враговъ своихъ, — Василій въ концѣ своихъ дней утомился вѣчною борьбою и опасностями, и скрылся въ неприступныхъ горахъ Берды; здѣсь отыскалъ онъ дикую пещеру Острога и, работая какъ послѣдній поденщикъ, собственными руками основалъ въ ней теперешній «Горній» монастырь во имя св. Троицы, гдѣ и покончилъ свои многотрудные дни, въ смиреніи и подвигахъ простого инока.
Калучеръ Христофоръ, монахъ и священникъ въ одно и то же время, отомкнулъ ключомъ дубовый гробъ и даже открылъ намъ ноги, ликъ и руки святого, что онъ дѣлаетъ далеко не для всякаго, и за что, конечно, мы поспѣшили положить по здѣшнему обычаю въ раку святителя нѣсколько серебряныхъ гульденовъ.
Почтенный калучеръ, быть можетъ, и грамотный человѣкъ, ибо, вѣроятно, читаетъ во время службъ волею-неволей требники и Евангеліе, но на душеспасительную бесѣду съ его стороны или на какія-нибудь интересныя сообщенія объ исторіи обители, очевидно, разсчитывать было бы безполезно; по всѣмъ признакамъ онъ гораздо болѣе пригоденъ къ защитѣ своего монастыря добромъ ханджаромъ, снимающимъ съ одного взмаха турецкую голову, чѣмъ въ какимъ бы то ни было религіознымъ воздѣйствіямъ на посѣтителей святой обители; въ этомъ отношеніи это типическій черногорскій попъ, черногорскій калучеръ, изъ которыхъ чаще всего вырабатывались лихіе главари четъ въ родѣ Лазаря Сочицы, Богдана Симонича, архимандрита Мелентія и пр.
Покончивъ съ святынями, отецъ Христофоръ свелъ насъ внизъ, къ крылечку нижней башни, и съ таинственнымъ видомъ, бормоча что-то намъ непонятное, пригласилъ насъ войти въ башню, гнѣвно отстранивъ отъ ея дверей и нашего байрактара, и нашихъ молодыхъ спутниковъ, которые съ простодушіемъ истинныхъ сыновъ Черной-Горы хотѣли войти отдохнуть вмѣстѣ съ нами въ келью суроваго валучера. Онъ даже съ озабоченнымъ видомъ замкнулъ за собою дверь и не безъ торжественности ввелъ насъ въ свѣтлую комнату, всю установленную по полкамъ иконами русскаго письма и портретами русской царской семьи и черногорскихъ князей. По срединѣ комнаты на кругломъ столѣ разложенъ былъ цѣлый восточный «дастарханъ», — лимоны, пряники мѣстнаго печенья, свѣжія фиги, орѣхи, и на первомъ планѣ, конечно, ракія, которую почтенный калучеръ, очевидно, считалъ «гвоздемъ» своего угощенія. На другомъ столѣ была разставлена разная посуда. Пока мы должны были услаждать свой вкусъ черногорскими лакомствами, заботливый хозяинъ монастыря хлопоталъ приготовить намъ турецкаго крфе, и съ этою цѣлью усадилъ. какого-то наивнаго черногорца, отправлявшаго при немъ, повидимому, обязанности служки, не то молоть, не то толочь кофейныя зерна, въ чему храбрый юнакъ оказался рѣшительно неспособнымъ и неподготовленнымъ; ворчунъ-старикъ выходилъ изъ себя и ругался какъ капризный ребенокъ, поминутно выбѣгая на крылечко, гдѣ усѣлся громоздкій и неуклюжій слуга его, и я все время боялся, чтобы своими озлобленными тычками онъ не спихнулъ его съ лѣстницы. Но терпѣливый юнакъ только краснѣлъ и пыхтѣлъ, не возражая ни слова своему сердитому патрону и не двигаясь ни однимъ мускуломъ.
Насилу мы съ женою ублажили расходившагося старичка, увѣривъ его, что въ такой жаръ намъ не до кофею, и что мы съ гораздо большимъ удовольствіемъ напьемся лимонаду, которымъ онъ насъ обильно угощалъ. Впрочемъ самъ отецъ Христофоръ, какъ онъ объявилъ намъ, «испосникъ», не пьетъ ракіи, не ѣстъ ни мяса, ни яицъ, ни молока, а только хлѣбъ, фасоль и другую овощъ.
Байрактаръ потомъ разсказывалъ намъ дорогою, что отецъ Христофоръ считается большимъ подвижникомъ, ведетъ строгую жизнь и очень уважается всѣми; онъ уже сильно старъ, и если умретъ, владыка не будетъ знать, кого послать въ Горній. Черногорцы не охотники до иноческой жизни, а въ такой пустынѣ, какъ Горній, даже рѣдкій монахъ согласится жить. Оригинальные черногорскіе нравы, очевидно, безъ труда совмѣщаютъ благочестивую жизнь и монашескіе подвиги съ бранчливостью и раздражительностью, доходящею до кулачной расправы съ своею меньшею братьею. На высказанное мною удивленіе по этому поводу и байрактаръ, и молодой черногорецъ, горой стали за Христофора и весьма разсудительно увѣряли меня, что всякій старый человѣкъ обязанъ учить и наказывать молодого человѣка, отданнаго ему для наставленія и послушничества, а ужъ тѣмъ паче монахъ такой благочестивой жизни, какъ отецъ Христофоръ.
Мы искренно поблагодарили его за гостепріимство и любезность, и когда я вручилъ ему на прощанье золотой двадцатифранковикъ на его обитель, обрадованный старикъ чуть не расцѣловалъ моихъ рукъ. Должно быть, не часто балуютъ его своимъ посѣщеніемъ иноземные путешественники, и не много перепадаетъ изъ скудныхъ кармановъ черногорца на его бѣдный монастыремъ.
* * *Острогъ, какъ я уже говорилъ, былъ не разъ мѣстомъ кровопролитныхъ битвъ. Но въ монастырѣ больше всего помнятъ почему-то и охотнѣе всего разсказываютъ о славныхъ бояхъ временъ князя Даніила почти совпавшихъ съ началомъ нашей севастопольской войны. Знаменитый сераскиръ турецкаго воинства, Омеръ-паша, по-просту, австрійскій сербъ Михаилъ Латосъ, унтеръ-офицеръ австрійской службы, бѣжавшій изъ своего отечества послѣ растраты казенныхъ денегъ и обратившійся въ Турціи въ мусульманина и побѣдоноснаго пашу, далъ слово султану, что въ теченіе нѣсколькихъ недѣль покоритъ Черногорію владычеству Турціи. Онъ собралъ огромныя силы, 15.000 человѣкъ регулярной пѣхоты, три эскадрона конницы, 18.000 албанцевъ, 28 орудій, приспособленныхъ въ горной войнѣ, и въ 1853 г. вторгнулся въ Черногорію разомъ съ четырехъ сторонъ. Сподручникъ его Измаилъ-паша ворвался съ 6.000 войска въ долину Зеты отъ Нившича и бросился прямо на Острогъ, въ то время, какъ самъ Омеръ-паша, успѣвшій своими ловкими интригами возмутить противъ князя Даніила храброе племя дилеровъ, недовольное обложеніемъ ихъ податью, шелъ вмѣстѣ съ Османъ-пашою и 17.400 человѣкъ войска съ юга отъ Подгорицы, чтобы, съ помощью измѣнившихъ пиперовъ, внезапно овладѣть Мартыничами и соединиться затѣмъ съ Измаиломъ-пашою.
Нападеніе туровъ застало совсѣмъ врасплохъ черногорцевъ. Мирно Петровичъ, братъ князя Даніила и отецъ князя Николая, недаромъ прозванный «мечомъ Черногоріи», успѣлъ съ сотнею храбрецовъ пробиться въ Острогъ, и засѣвъ за стѣнами его, два раза опрокидывалъ отчаянныя нападенія Измаила-паши. Турки не разъ врывались во дворъ монастыря и рѣзались въ-рукопашную; даже помосты церкви были залиты кровью. Въ острожскомъ монастырѣ кончалъ въ это время свои геройскіе дни восьмидесятилѣтній старикъ, славный во всей странѣ сенаторъ Черногоріи и воевода Мартыничей, этихъ храбрѣйшихъ изъ черногорцевъ — попъ Иванъ Княжевичъ, еще сподвижникъ свято-почившаго Петра І-го, глубоко почитаемый и княземъ и всѣмъ народомъ; онъ лежалъ на смертномъ одрѣ, когда начался первый приступъ Измаила.
«За Бога! бейте турокъ!» — кричалъ онъ въ предсмертномъ бреду, и усиливаясь снять со стѣны холодѣвшею рукою. ружье, котораго тамъ не было, въ волненіи метался по постели.
Онъ не хотѣлъ умереть, пока не услышитъ радостной вѣсти о побѣдѣ своихъ юнаковъ. Приступъ былъ отбитъ, турки были прогнаны, и трупы ихъ устлали всѣ сваты Острожсвой горы… Старику объявили желанную вѣсть. Тогда онъ произнесъ утѣшеннымъ голосомъ: «Хвала Богу!», повернулся на другой бокъ и спокойно испустилъ духъ.
Черногорцы похоронили его въ монастырѣ, но, отбивъ послѣдними отчаянными усиліями второй приступъ и узнавъ, что на помощь Измаилу двигается цѣлая армія Омера-паши, увидѣли, что держаться больше нельзя; взявъ съ собою мощи св. Василія и наиболѣе цѣнныя церковныя вещи, они ночью покинули окровавленный монастырь и прошли, не замѣченные, мимо турецкихъ отрядовъ, съ трехъ сторонъ обложившихъ Острогъ.
На другой день турки, овладѣвшіе монастыремъ, откопали только-что похороненное тѣло геройскаго старца, оставившаго по себѣ среди нихъ такую грозную память, и, отрубивъ его мертвую голову, послали ее, какъ трофей побѣды, въ Подгорицу. Впрочемъ черногорцы отбили-таки потомъ голову своего славнаго воеводы и съ честью погребли ее въ родной землѣ.
Мартыничи, родина попа Ивана, не посрамили его старой славы и подъ предводительствомъ его молодого племянника, имѣя во всей дружинѣ своей только 500 воиновъ, покинутые измѣнившими сосѣдями своими пиперами, нѣсколько разъ отбивали аттаки Омера-паши и обратили въ полное бѣгство восьмитысячный отрядъ албанцевъ Османа-паши. Только послѣ трехъ отчаянныхъ приступовъ 12.000 отборнаго регулярнаго войска Омера, поддержанныхъ 18 орудіями, и послѣ рѣзни не на животъ, а на смерть, въ каждомъ переулкѣ, въ каждомъ домѣ своего родного селенья, храбрая горсть юнаковъ вынуждена была покинуть Мартыничи, спаливъ на прощанье свой хлѣбъ и жилища, даже не преслѣдуемая ошеломленными и напуганными турками.
