Михаил Вострышев - Чарующая Целиковская
Когда для смертного умолкнет шумный день
И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
Часы томительного бденья:
В бездействии ночном живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья,
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
Лев Толстой был поражен прелестью и мудростью этого стихотворения. Но считал, что надо заменить в последней строчке слово "печальных" на "постыдных". Людмила Васильевна, если бы осмелилась спорить с Пушкиным, тоже бы, пожалуй, захотела внести коррективы "под себя". Но ее редакция резко отличалась бы от толстовской. Наверное, она подписалась бы под следующей строфой:
И с удивлением читая жизнь мою,
Я трепещу и изнываю,
Но я не жалуюсь, и слезы я не лью,
Хоть строк печальных не смываю.