Наталья Думова - Кадетская контрреволюция и ее разгром
Милюков особенно подчеркивал необходимость «суровости» и «беспощадности» диктаторской власти, ибо «когда пролагаются широкие исторические просеки, нет времени думать о деталях». Кадеты настаивали на кандидатуре «готового диктатора» генерала Деникина. Милюков уговаривал участников совещания остановить выбор на этой «уже возникшей власти». «Нам остается ее поддержать, — призывал он, — и надлежащим образом обставить»158.
Итак, на Ясском совещании устами экс-лидера кадетской партии и председателя ее руководящего ядра — Национального центра — было четко и недвусмысленно сформулировано политическое кредо кадетов: программа-максимум — конституционная монархия (не исключая романовскую); программа-минимум — «беспощадная» военная диктатура.
Поскольку представители Союза возрождения России отстаивали приоритет коллегиального правительства, участники ясских переговоров не смогли достичь единодушия в вопросе об организации власти в России.
Однако они пришли к полному согласию, признав необходимость просить дальнейшего расширения интервенции против Советской Республики. Для непосредственных сношений с союзниками по поводу присылки войск и участия России в мирных переговорах между Германией и Антантой ясская делегация выделила шесть представителей — по два от каждого из участвовавших в ней политических течений.
От кадетов в делегацию вошли Милюков и Третьяков. Шесть посланцев «объединенного фронта русских политических партий» были уполномочены предъявить в Париже требование, чтобы 150-тысячное союзное войско, уже находившееся на Балканах, заняло «германские посты на Юге России» и тем самым устроило заслон для создания на этой территории «собственной национальной армии»159.
Отношение кадетских лидеров к итогам Уфимского совещания, их бескомпромиссная позиция в Яссах подтверждают неуклонное стремление руководства партии «народной свободы» и Национального центра к жесткой военной диктатуре. Подобный курс проводился кадетами во всех центрах белогвардейского движения.
Реакционный характер поддерживавшихся кадетской партией диктаторских режимов, вызывавших сильнейшую ненависть к ним со стороны народных масс, настолько очевиден, что его не решаются отрицать ни главный кадетский историограф гражданской войны Милюков, ни большинство современных буржуазных исследователей этой проблемы. Они признают, что кадетская партия, вынужденная выступать в единой упряжке с черносотенно-помещичьим офицерством, не имела сил противостоять его реакционным тенденциям, но уверяют, что она жертвовала своими «гуманными», «справедливыми» принципами поневоле и если бы имела возможность провести эти принципы в жизнь, основанный на них режим полностью соответствовал бы тем идеалам свободы и демократии, в верности которым неизменно клялись кадеты. На этих утверждениях основана легенда о «кадетском эксперименте» в Крыму, воплотившем в себе «лучшие либеральные традиции». Наиболее подробно эта легенда изложена в книге У. Г. Розенберга «Либералы в русской революции»160.
•В советской историографии создание и деятельность крымского правительства получили отражение лишь в самых общих чертах. Между тем имеются интересные материалы (как архивные, так и опубликованные), доказывающие полную несостоятельность упомянутой выше легенды.
Известно, что с 1905 г. в Крыму действовали три кадетские организации — в Ялте, Симферополе и Севастополе. В них входили представители местной буржуазии и буржуазной интеллигенции. Сколько-нибудь серьезной опоры в массах крымские кадеты не имели и на выборах в Учредительное собрание получили лишь 7% голосов161. Однако они поддерживали тесные контакты с земскими кругами, пользовались значительным влиянием в сфере местного управления. Член земской управы кадет Н. Н. Богданов был назначен Временным правительством комиссаром Таврической губернии.
Связь кадетских групп с земцами стала еще теснее после установления в Крыму Советской власти. Теперь их объединяла общая ненависть к большевикам, к диктатуре пролетариата, в борьбе против которых они готовы были блокироваться с любыми силами. Поэтому, когда в апреле 1918 г. Крым был захвачен германскими войсками, местные кадеты с готовностью приняли германскую «ориентацию».
Один из кадетских лидеров, В. Д. Набоков, бежавший в декабре 1917 г. из Петрограда и оставшийся в Крыму, изобрел целую «историческую» концепцию, чтобы прикрыть, замаскировать изменническую сущность коллаборационистской политики крымских кадетов. По его словам, партия «народной свободы» должна была сотрудничать с немцами, поскольку русские «стали культурными европейцами только благодаря немцам. Наша наука, наша технология, наша философия — результат немецкого влияния, — утверждал он, — даже экономически мы связаны с Германией, а не с Англией или Францией»162.
Весной 1918 г. в Крыму оказалось несколько членов кадетского ЦК. Помимо Набокова, сюда перебрались М. М. Винавер и В. А. Оболенский (последний до 1917 г. несколько лет жил в Симферополе). Еще с дооктябрьских времен в Гаспре поселился уже упоминавшийся кадетский патриарх И. И. Петрункевич. Вкупе с местными кадетскими руководителями — Н. Н. Богдановым, редактором газеты «Таврический голос» Д. С. Пасмаником, бывшим депутатом I Думы и членом Государственного совета Крымом (псевдоним С. С. Неймана) — они составили влиятельную и авторитетную в крымских буржуазных кругах группу. В апреле 1918 г. председателем губернской земской управы был избран Оболенский.
Неудивительно, что при образовании в Крыму угодного германскому командованию правительства встал вопрос об участии в нем кадетов.
Первоначально немецкий генерал Кош поручил сформировать кабинет лидеру татарских националистов в Крыму Джаферу Сеидамету (Сеидаметову). Кадеты после длительных переговоров отказались от министерских портфелей. Розенберг изображает дело таким образом, будто это решение диктовалось «высокими принципами». «Таким образом, — пишет Розенберг, — они избегли какой-либо идентификации с германской администрацией и вместе с тем продемонстрировали своим партийным коллегам в Киеве (вошедшим в правительство Скоропадского. — Н. Д.) альтернативу открытому коллаборационизму»163.
«В отличие от своих коллег в Киеве, — подчеркивает американский буржуазный историк, — крымские кадеты выдвинули программу собственных требований, направленных на то, чтобы ограничить татарское влияние и помешать крымскому сепаратизму»164.
Содержание этих требований находим в воспоминаниях В. А. Оболенского. Они состояли из трех пунктов: 1) «Крым не является самостоятельным государством, это лишь часть России»; 2) «правительство должно отказаться от дипломатических отношений с иностранными государствами»; 3) во главе правительства может стоять «лицо по взаимному соглашению, но только не Сеидаметов», не внушавший кадетам «никакого доверия»165.
Два первых пункта, как выяснилось впоследствии, не имели важного значения. Оба они были нарушены кадетами, когда те сформировали собственное правительство в Крыму.
В марте 1919 г. на совещании членов ЦК партии «народной свободы» те самые крымские кадеты, которые год назад «принципиально» возражали против государственной самостоятельности Крыма, упорно отстаивали независимость краевых образований166. Те самые крымские кадеты, которые отрицали право крымского правительства на установление дипломатических отношений с другими государствами, придя к власти, первым делом создали министерство внешних сношений. Возглавлявший его Винавер вступил в непосредственный контакт с командованием прибывшей в Крым союзнической эскадры, всячески стремясь делать «большую политику». Решающим являлся третий пункт. Вопрос заключался в том, кто будет играть главенствующую роль в кабинете. В «Записках» крупного крымского помещика и общественного деятеля В. С. Налбандова, участвовавшего в переговорах с Сеидаметом, говорится: «…был момент, когда казалось, что все трения улажены», в кабинет должны были войти «от к.-д. — Крым, Келлер (крымский кадет. — Н. Д.) и Набоков или кн. Оболенский»187.
16 июня 1918 г. в московской кадетской газете «Свобода России» было помещено сообщение из Крыма: «Партия народной свободы выделила из своей среды делегацию для переговоров с Д. Сеидаметом. Делегация указала последнему, что соглашение… может состояться, но, ввиду целого ряда обстоятельств, желателен отказ его, Д. Сеидамета, от звания премьера будущего правительства». Вскоре переговоры с Сеидаметом прекратились, поскольку германское командование подобрало другого главу кабинета — генерала Сулеймана Сулькевича.
