Почему Европа? Возвышение Запада в мировой истории, 1500–1850 - Джек Голдстоун
Легко поверить, учитывая уникальную природу жюри и парламентов, ограничивавших власть правителей, в то, что англичане платили меньше всего налогов и меньше всего притеснялись государственной властью и что именно этим объясняются ранние экономические успехи Англии. В конце концов, даже такой авторитет, как Адам Смит, утверждал, что невысокие налоги, низкие пошлины либо их отсутствие (торговые налоги) и свобода ведения торговли и коммерции – обеспечили благосостояние обществам, которые не вмешивались в работу рынка. Многие экономисты даже предположили, что именно этим объяснялся успех Англии. И можно было бы ожидать, что китайские императоры или турецкие султаны, чья власть не была ограничена законами, дарующими права гражданам, будут угнетать и обирать своих подданных, облагая их тяжелыми налогами и сдерживая развитие производства и торговли. Поэтому тот факт, что жители Англии XVIII в. платили самые высокие налоги в Европе, а возможно, и в мире, и имели самые высокие таможенные пошлины, может вызвать настоящий шок!
В османской Турции, после 1660 г. правительство повысило налоговые сборы для содержания своих разросшихся сухопутных войск (янычар), а в обмен предоставило большую независимость местным губернаторам и земельной элите. В Китае процветавшие торговые ассоциации были защищены правительством и свободно провозили огромные количества серебра и товаров по всей стране практически без внутренних пошлин. И в Китае, и в Турции также бурно развивалась текстильная и керамическая промышленность и поддерживались сообщества богатых торговцев, участвовавших в местной и международной торговле с большим ассортиментом различных товаров.
То же справедливо и в отношении Индии, которая в XVII–XVIII вв. была ведущим мировым производителем и экспортером товаров из шелка. В Индии, Китае и Турции правители считали торговцев неизбежным злом, но поощряли их деловую активность и защищали их собственность, поскольку правители опирались на торговцев в вопросах снабжения городов и войск продуктами питания, лошадьми, броней и прочим. Правители также пытались поддерживать налоги на умеренном уровне, чтобы защитить благосостояние крестьян, выращивавших основные зерновые культуры и такое сельскохозяйственное сырье, как хлопок, шелк, чай и другие продукты, служившие основой этих аграрных экономик.
Благодаря недавним исследованиям мы можем оценить, сколько налогов платило китайское население, и сравнить это с европейскими правительствами. В XIX в. имперское правительство Цин по оценкам собрало в виде налогов около 10 % китайского ВВП. Общая величина арендной платы и местных налогов была, разумеется, выше, поскольку местная элита также собирала свою долю, но общая сумма ренты и налоговых выплат крестьянами составляла примерно 40–50 % производимой ими продукции.
Эта цифра может показаться высокой, но она была довольно типичной для тех регионов Европы (в основном Западной Франции, части Италии и Восточной Европы), в которых практиковалась испольщина; в этом случае арендаторы также отдавали землевладельцу примерно половину своей продукции. В других частях Франции сочетание арендной платы, королевских пошлин и церковных десятин было крайне неравномерным – церковь получала, возможно, десятую часть продукции в виде десятины и ренты, землевладельцы – треть, а королевские пошлины составляли лишь 5–8 %. Но тем, кто занимался сельским хозяйством и производством, все равно приходилось отдавать 40–50 % своего дохода.
В Британии действовала иная система. В Китае и Франции большая часть земли обрабатывалась крестьянскими семьями, которые владели или арендовали небольшие наделы и практически либо вовсе не использовали наемный труд. К XVIII в. в Британии, возможно, половину обрабатываемых земель занимали крупные коммерческие хозяйства, в которых управляющий арендовал или владел десятками или сотнями акров и неизменно опирался на наемный труд в сельскохозяйственной работе. Однако если мы ознакомимся с данными о том, какая часть доходов Британии присваивалась теми, кто не занимался сельским хозяйством или ручным трудом – королевским двором, знатью, дворянством, лицами свободных профессий и военными, то мы обнаружим, что к 1700 г. она составляла примерно 40 % ВВП; таким образом, общая сумма налоговой и рентной нагрузки в Англии в то время оказывается сходной с показателями других аграрных обществ.
Еще более поразительной является доля налогов, взимавшихся центральным правительством. Мы отметили, что налоги центрального правительства в Китае составляли около 10 % ВВП, тогда как во Франции в XVIII в., до Французской революции, они составляли всего от 5 до 8 %. Но в Британии к 1789 г. правительство получало более 18 % национального дохода в виде налогов, примерно вдвое больше, чем Франция или Китай.
Налоговое бремя в Китае и Франции приходилось в основном на сельское хозяйство. Налоги с торговли и промышленности были невысокими. Так, во Франции они составляли около 11 % стоимости товаров и услуг в данном секторе. В Китае большая часть торговли вообще не облагалась налогами центральным правительством. Главным исключением была соль; правительство продавало торговцам монополию на соль в обмен на их помощь в обеспечении продовольствием имперских войск на удаленных северных границах. В Британии налоги на сельское хозяйство были схожи с налогами в других аграрных экономиках; в 1789 г. британские налоги на сельское хозяйство составляли примерно 7 % стоимости сельскохозяйственной продукции. Страной с необычайно высокими налогами Британию делал крайне высокий уровень налогов на торговлю и потребление (в основном пошлины), составлявший 28 % стоимости производства и торговли и обеспечивавший колоссальные 82 % всех королевских пошлин.
Бесспорно, британская налоговая система была предметом зависти остальных монархов. Огромная армия таможенных инспекторов устанавливала размеры пошлин во всех крупнейших портах страны. Наиболее прибыльными были налоги от обложения алкогольных напитков (в основном французских вин). Однако высокий уровень пошлин также распространялся на хлопчатобумажные ткани (что обеспечивало защиту небольшой, но развивавшейся промышленности по производству и крашению тканей в самой Британии) и на импорт зерна. Целый ряд пошлин и налогов на главные статьи импорта и экспорта Британии сохранялись на высоком уровне вплоть до XIX в. Кроме того, строгий контроль над грузоперевозками гарантировал, что только британские торговцы могли участвовать в торговле из британских портов и с британскими колониями.
Таким образом, представление о том, что промышленная революция, произошедшая в британской экономике, основывалась на низких налогах и свободной торговле, совершенно необоснованно. Наоборот, она оказалась успешной, несмотря на препятствия в виде высочайших налоговых ставок, самых высоких пошлин и одного из самых жестких режимов регулирования в области морских перевозок в Европе, если не во всем мире!
На самом деле специфика британской экономики заключалась не в уровне налогов или пошлин, а их использовании. После 1688 г. парламент – и Банк Англии, основанный парламентом для того, чтобы заниматься королевским долгом, – был готов гарантировать, что
