История Финляндии. Время Петра Великого - Михаил Михайлович Бородкин
Первый проект укрепления островов составил артиллерийский подполковник Геннинкг; Петр Великий, после личного осмотра рейда, сделал в проекте исправления, а затем работами руководил первый русский инженер капитан-поручик Василий Кочмин.
По обе стороны «большего корабельного хода» построили по два укрепления на островах Вестер-Свартэ и Варген. Восточный галерный фарватер расчистили от камней. Таким образом, рейд был обращен почти в недоступную гавань. Все это чрезвычайно валено: Гельсингфорсский порт был одним из лучших в Финляндии и теперь шведы на время войны лишились его. — Господство русских в этом пункте значительно затруднило плавание шведов в Финском заливе.
Описанный ход дела показывает, что стратегическое значение этого пункта было оценено нашим великим полководцем значительно ранее шведов.
Гельсингфорс был укреплен высоким валом, палисадами и многими батареями со стороны суши; на островах у большего фарватера были возведены два укрепления.
Две бригантины, под начальством иностранных офицеров, были отправлены для описи и составления карты между Гельсингфорсом и Гогландом.
Из Гельсингфорса главные силы русских, в начале августа, под личным начальством Царя, двинулись к Або. Цель этого движения ясна из следующего указания Царя. «Понеже, — писал он, — сентенция нашего дела состоит в том, чтоб сие княжество (Финляндию) от неприятеля отлучить, и не точию отлучить, но и укоренясь по возможности в оном и из оного далее неприятелю досаждать, для чего удобнее всех мест представляется город Абов». Замечание глубоко верное. — Або был главным городом Финляндии. Он представлял удобный опорный пункт для действий в Балтийском море. Из него можно было грозить Стокгольму, и, наконец, занятие Або отрезывало Финляндию от Швеции. Во время похода к Або в нашем финляндском корпусе находилось всего 8.000 чел. (из них более 1.000 больных и раненых). На пути была сделана слабая попытка помешать нашему движению: полк. Шерншанц с 500 чел. на мосту Карис пересек дорогу, в надежде отстоять позицию до прихода Любекера с главными силами. После короткого боя, он принужден был отступить к северу и, не встречая более препятствий, Царь прибыл к Або 28 авг. 1713 г.
Добыча русских в Абоской губернии была очень велика. Она состояла из многочисленных пленных, множества скота и пр. Грабежа, однако, не производилось, и быть может, — добавляет шведский писатель Уддгрен, — потери не были б столь велики, если б сами крестьяне этой местности не продолжали потом опустошать ее.
Когда русский отряд прибыл в Або, город был покинут жителями, которые большей частью бежали на Аланд. «Не только войска неприятельского, но ниже жителей тамо обрели, но все найдено пусто». Учителя университета также оставили город; гофгерихт, вместе с другими учреждениями, был переведен в Стокгольм. В городе русские нашли богатый запас артиллерийских снарядов, несмотря на то, что Любекер уже давно приказал перевезти их на Аланд. «Опасным последствием приближения русских войск к Або — читаем у Уддгрена — было то, что и в юго-западной части Финляндии население стало признавать Царя своим монархом. Указывали на финского майора (по набору войск) и на фохта, как на игравших при этом важную, но менее честную, роль. Разорением страны и отпадением народа затруднялось положение шведской армии. Кроме того было прервано сообщение со Швецией».
Царь (в 1713 г.) останавливался в Або в доме Витфотса. Шлосс Або был покинут шведами. Русские заняли Нуммиское поле и высоты на левой стороне р. Аура. Впоследствии Царь приказал выбить медаль с надписью из Овидия: «Terra Sistere petita; ad Abum Finlandiae d. 8 sept. 1713».
В письме к датскому королю Царь так характеризовал свой поход:... «Мы по укреплении эльзенфорса и при оном и гавани, путь свой протиф неприятеля продолжали, который от нас удалялся и хотя мы зело искали видет оного в лице, но оной никогда показат себя хотел»... О том же походе Царь сообщил в Петербург. «Господа сенат», — писал он из «Абоу» 30 авг. 1713 г. «Объявляем вам, что, по укреплении Элзинфорса и его гавани, с армиею путь свой восприяли в 17 день августа мес. прямо к Абоу». У реки Карис полк. «Стерншканц» с 500 пеших и 250 конных хотел преградить дорогу и сжег мост. Река порожистая. Но наши «зело храбро поступили, переметав бревна, а горелые клетки ползком через под своим ружьем, перешли и неприятеля сбили... Итако в 28 день сего (авг.) мес. в сей столичный Финского княжества город вошли и с помощию Божиею сие княжество овладели».
После нескольких дней отдыха в Або, русские войска вернулись, в первых числах сентября, в Гельсингфорс. «Будучи в том марше в деревнях ни единого жильца не видали». После сего Царь отбыл в Петербург, оставив адмирала Апраксина главноначальствующим в стране, завоевание которой он считал обеспеченным. Таким образом, по взятии Гельсингфорса нюландский берег, с береговой дорогой вплоть до Або, с поражающей лёгкостью, достался русским. — Шведы были объяты страхом. Все казалось потерянным. Много жителей южной Финляндии, и в числе их и епископ Иоганн Гецелиус, бежали в Швецию, тогда как другие искали убежища в Эстерботнии. «Мужики, — писал Апраксин, — как зайцы бегут в леса, все оставляют хлеб на июлях, а нам собирать времени нет».
Армии и флоту предстояло перезимовать в Гельсингфорсе, так как Або оказался пустым и доставление к нему провианта представлялось не только затруднительным, но даже опасным, потому что морской путь оставался загражденным шведским флотом, сухопутное сообщение было плохое, и перевозочных средств не имелось. — Страна была разорена и оставалось одно: привозить все нужное из Петербурга. Вскоре армия двинулась по направлению к Тавастгусу, а в Гельсингфорсе остался небольшой отряд (15) галер, под начальством капитана Миющика.
Действия Любекера сделались предметом общего недовольства и порицания. Особенно негодовали на него за робкое отношение к русским в период осады Гельсингфорса. Правительство из Стокгольма сделало ему резкое замечание. Но сваливать всю вину на плечи этого генерала едва ли справедливо. Шведская армия была в это время малочисленнее русской, плохо снаряжена и лишена всякого опорного пункта. Уклонение Любекера от боя и стремление его втянуть русских вглубь страны, пишет проф. А. Мышлаевский, явились едва ли не наиболее целесообразным способом действия и с этой стороны распоряжения генерала заслуживали не порицания современников, а одобрения. Упустил он только момент
