Эпоха Регентства. Любовные интриги при британском дворе - Фелицити Дэй
Вдобавок к подаркам личного характера жениху по традиции полагалось преподнести в дар невесте хотя бы одну новую карету. Эта покупка стояла в ряду скорее хозяйственных приготовлений к будущей совместной жизни, которые были, по существу, куда важнее подготовки к церемонии бракосочетания, как таковой. У лорда Дунканнона и леди Марии Фейн предсвадебные недели были плотно заняты выбором мебели и посуды, наймом прислуги и организацией быта в их новом доме. Лорд Элторп перед свадьбой съехал с холостяцкой квартиры в Олбани [39] (снятой после него лордом Байроном) и арендовал для себя с Эстер дом на Пэлл-Мэлл; а вот Чарльз Арбатнот ограничился полной сменой обстановки в спальне, предназначавшейся невесте, которая, впрочем, хотя и была польщена, считала это излишним баловством. «Да оставь уже все так, как есть, – умоляла его Гарриет по поводу затеянного им обустройства дома, – просто дай мне с моей горничной въехать».
В день свадьбы запряженная четверкой лошадей новехонькая карета с раннего утра стояла наготове в конюшне, чтобы сразу после венчания умыкнуть молодых к месту, выбранному ими для проведения медового месяца. Ведь в эпоху Регентства свадьба по моде, похоже, подразумевала, что чем короче, скромнее и непринужденнее она пройдет, тем лучше.
Даже столь безмерно состоятельная пара, как леди Фрэнсис Энн Вейн-Темпест и лорд Чарльз Стюарт, чья склонность к пышным роскошествам и помпезным излишествам в последующие годы станет чуть ли не символом предосудительной вульгарности, свадьбу сыграли сравнительно тихо. Хотя полсотни приглашенных на нее «близких друзей» по меркам эпохи Регентства были внушительным сборищем, роль гостей была скромна: собравшись вечером 3 апреля 1819 года, вскоре после долгожданного вердикта Канцлерского суда в пользу пары, в доме леди Антрим на Брутон-стрит, они просто поприсутствовали при назначенном на девять вечера и занявшем меньше часа обряде венчания у нее в гостиной и вскоре разъехались. Ну а уж лорд Каслрей, брат Чарльза, и вовсе предстал во всей красе своей беззаботной непринужденности, опоздав к венчанию по причине того, что тем же вечером принимал гостей на домашний ужин у себя.
Никаких поминутно расписанных программ свадебных торжеств также не имелось, а потому и накладки, которые сегодня выглядели бы катастрофичными, воспринимались с легкостью и гостями, и газетчиками. Гаррио и ее жених лорд Гренвиль, рассказывала читателям Morning Post, битый час протоптались перед домашним алтарем, поскольку декан Виндзорский по каким-то причинам к девяти часам вечера в особняк ее отца так и не прибыл, и герцогу Девонширскому пришлось срочно послать за местным викарием, чтобы тот обвенчал их вместо него. Еще хуже прошло не сулившее ей ничего доброго венчание наследницы Кэтрин Тилни-Лонг в церкви Св. Якова на Пиккадилли в 1812 году: посреди обряда выяснилось, что жених забыл купить невесте обручальное кольцо, и проведение обряда пришлось приостановить, послав гонца к ближайшему ювелиру.
Однако при всей неформальности обряда бракосочетания эпохи Регентства современная британская невеста, окажись она магическим образом перенесенной туда во времени, нашла бы в церемонии его проведения много знакомого. Фрэнсис Энн, как тогда было принято, сопровождали две «подружки невесты» (в ее случае действительно таковыми и являвшиеся, хотя зачастую в те годы эту роль играли сестры). Затем ее «отдали», как любую другую невесту того времени и многих из нынешних, – и на место ее отца заступил герцог Веллингтон, явно пользовавшийся особой популярностью в качестве исполнителя роли посаженого отца наряду с принцем-регентом на свадьбах дочерей своих старых и добрых высокородных друзей. Далее обряд венчания проходил вполне узнаваемо для всех, кому в наше время доводилось через него проходить в англиканской церкви, включая обмен клятвами верности; хотя, конечно, невеста в ту пору клялась не только «любить и лелеять» своего мужа, но и беспрекословно «повиноваться» ему, зато была единственной из их четы, кому причиталось обручальное кольцо. И, конечно же, никаких гимнов во время венчальной службы не исполнялось, и поцелуями в знак того, что они стали мужем и женой, молодые не обменивались. Любые демонстративные проявления на публике такого рода сантиментов в ту пору были немыслимы.
Зато прослезиться на людях по случаю заключения брака испокон веков не возбранялось никому. Леди Антрим чуть ли не с гордостью сообщила леди Фрэнсис Шелли, что ее дочь «пролила обильные слезы» на церемонии своего бракосочетания; но ведь и леди Анна Мария Стэнхоуп в день своей свадьбы в 1808 году по свидетельству миссис Калверт «все время плакала». Да и не одних лишь невест ошеломляла эта вселяющая «ужас» перспектива (кстати, и под «ужасом» в эпоху Регентства понимался скорее «благоговейный трепет» перед неизбежным). По свидетельству сестры Уильяма Литлтона, пока они добирались из Мейфэра в Уимблдон на его свадьбу с леди Сарой, ее брату вполне хватило времени на то, чтобы вконец изнервничаться по поводу приближающегося обряда венчания. «Вот как узнает она сейчас карету, так у нее сердце-то и зайдется!» – воскликнул он при въезде в приусадебный парк по воспоминаниям любящей сестры, полагавшей, что и у него самого сердце «в тот момент едва ли билось ровно, мирно покоясь на своем месте». Его тревога до того ее тронула, что она взяла брата за руку, дабы его приободрить. «Не надо! Не побуждай меня на преждевременные слезы!» – такую странную отповедь получила она от него в ответ на сестринское сочувствие. Когда же пришло время крошечному кортежу из восьми собравшихся «чинно прошествовать» в церковку при поместье, то миссис Поул-Кэрью тут же получила возможность убедиться, что не только ее любимый брат, но и его невеста и ее будущая свояченица была настолько перенапряжена тем, что им предстоит, что она выглядела «так, будто едва держалась на ногах».
Обратный путь из церкви к дому дался всем куда бодрее. Сообразно с обычаями раннее дневное бракосочетание полагалось увенчивать déjeuner [40], как тогда в бомонде называли свадебный ланч, у родителей новобрачной, и Спенсеры выставили гостям по случаю праздника легкое угощение, включая «большущий кремовый торт», пришедшийся весьма по вкусу миссис Поул-Кэрью. Бывало, что по случаю ранних свадеб потчевали и пообильнее. К примеру, после состоявшегося в четыре часа пополудни обряда венчания леди Анны Марии Стэнхоуп с лордом Тавистоком собравшимся предложили отметить свадьбу не только фуршетом, но и аналогом дискотеки эпохи Регентства – танцами в саду под военно-духовой оркестр полка его светлости.
При полностью домашней
