Россия крепостная. История народного рабства - Борис Керженцев
Театр в Кусково представлял собой отдельный замкнутый мир со своим обширным населением и строгим управлением, вместе составлявшими сложную иерархию, но верховным господином в котором являлся, конечно, сам граф. Для персонала в имении были выстроены отдельные корпуса. Штат музыкантов и певчих, танцовщиц, актрис и актеров, рабочих, декораторов, художников насчитывал сотни людей. А по описи, составленной в 1811 году, при кусковском театре только костюмов и платья было 17 сундуков, а всевозможных аксессуаров — перьев, головных уборов, обуви и т. п. — 76 сундуков.
Большинство участников графских спектаклей были крепостными Шереметева, в том числе и главный режиссер и автор многих пьес — В. Вороблевский. Хотя в спектаклях принимали участие и приглашенные исполнители — звезды столичной сцены и приезжие иностранцы. Артистов обучали известные педагоги Дмитревский, Козелли, Сандунов. В результате постановки были не только высокого художественного уровня, но и шли рука об руку с техническим прогрессом. Специальный поверенный Шереметева закупал заграницей и присылал в Кусково или Останкино новинки театральной техники.
И все же наибольшую известность рощам Кускова и Останкина принесли не превосходно выполненные театральные представления на сцене, а умение графа повседневную жизнь превратить в театр. Шереметевские праздничные гуляния привлекали к себе все население Москвы. Число гостей на таких праздниках, только официально приглашеных от имени хозяина, доходило до нескольких тысяч, а всего в аллеях парка собиралось до пятидесяти тысяч человек, которые могли свободно прогуливаться, развлекаться и угощаться на графский счет. В гости к Шереметеву часто приезжали русские самодержцы в сопровождении правителей иностранных государств. В таких случаях стол сервировался золотой посудой, украшенной крупными бриллиантами, сад и парк ярко освещались, на пруду плавали гондолы с музыкантами, а во время фейерверка запускали разом по нескольку тысяч ракет. Рассказывали, что австрийский император Иосиф, посетив Кусково, не хотел поверить, что столь роскошное празднество может позволить себе обыкновенный подданный, и долго был убежден, что оказался в гостях у неизвестной ему могущественной венценосной особы.
Люди, менее достаточные в средствах, чем граф Шереметев, были вынуждены и представления своих домашних артистов обставлять скромнее и с меньшим изяществом. Андрей Болотов так описывал театральный вечер, проведенный в гостях у знакомого помещика: «Вздумалось другу нашему нас повеселить и позабавить. Но если бы дозволяла благопристойность, то двадцать раз поклонился бы я ему, если бы он сию забаву оставил, ибо она состояла в свисте, крике и пляске баб, девок и мужиков и всякого вздора…»
Увлечение театральным искусством было недешевым удовольствием и часто сильно подрывало благосостояние вполне богатых помещиков, а для средних душевладельцев нередко становилось причиной настоящего разорения. Отец мемуаристки Водовозовой во время своего пребывания в Варшаве «заболел» театром. Вернувшись домой, в свое маленькое поместье, он с энтузиазмом принялся за создание собственной труппы из тщательно отобранных крепостных крестьян. Постановки вскоре заслужили популярность и стали собирать посетителей-помещиков с семействами со всей округи. Водовозова пишет, что этот маленький театр, не имевший даже специального помещения и устроенный в одной из больших комнат городского дома, на сцене которого играли вместе и крепостные актеры и дети помещика, имел просветительскую функцию. Многие соседи-дворяне, посетившие спектакли, впервые узнали о существовании Шекспира и Мольера и получили возможность своими глазами увидеть «Горе от ума» — пьесу, о которой так много говорили в свое время, но толком ничего не знали.
Театральный реквизит был до крайности скромным: бумажные короны, оклеенные фольгой и цветными бусами, деревянные шпаги и сабли, незамысловатые наряды «артистов», сработанные домашними крепостными мастерицами, — все было столь самодеятельно, что, по словам мемураистки: «таким театром могли забавляться лишь дети в небогатой семье, никто бы не поверил, что образованный, серьезный человек мог отдавать ему все свои силы, душевные и материальные». И все-таки Водовозова утверждает, что даже такой домашний театр стал одной из главных причин окончательного разорения ее отца.
Сложившиеся к тому времени крепостные театральные традиции, тон которым задавали во многом богатейшие вельможи, подобно Шереметеву, обязывали хозяина сцены не только показать посетителям представление, причем, разумеется, бесплатно, но и накормить их обедом и ужином, и оставить ночевать, и заботиться об их досуге и развлечении на следующий день и далее до тех пор, пока гости не соизволят собраться в обратный путь. Но подобное гостеприимство, ощутимое даже для бездонных кошельков аристократов, затягивало петлю на шее честолюбивых дворян средней руки, желавших не отставать от знати.
Водовозова пишет об этом: «Особенно обременительны были приемы гостей, съезжавшихся иногда издалека, и не только с членами своей семьи, но и с своими гувернантками, горничными и лакеями, — всех их приходилось угощать ужинами, а некоторых содержать с лошадьми и челядью в продолжение нескольких дней. И то еще хорошо, что не все оставались гостить: театральные представления были устроены в уездном городе (где тогда жили мои родители), и на них являлись не только городские знакомые, но и знакомые семьи, живущие в своих деревенских поместьях. Гости, приехавшие издалека, за верст тридцать — сорок, не могли пуститься ночью в обратный путь при тогдашних ужасающих дорогах. Да и чего им было торопиться? Спешной, обязательной работы у помещиков не бывало. Раз приехали из своего захолустья, нужно воспользоваться случаем! На другой день после спектакля одни из гостей садились за карты, другие предпринимали увеселительное катанье куда-нибудь за город или отправлялись на охоту за несколько верст, а вечером молодежь устраивала танцы, игры, пение».
Домашний театр заводили для того, чтобы он служил развлечению в первую очередь самого хозяина. Кто-то искал почета, другой хотел поразить гостей щедрым угощением и богатыми декорациями, многочисленностью труппы, а некоторые владельцы удовлетворяли нереализованное стремление к литературной славе. Иные попросту дурили на забаву себе и всем остальным. Фельдмаршал граф Каменский собственноручно продавал билеты на представления своего театра, никому не передоверяя этого ответственного дела и ведя строгую отчетность доходов в кассу, а также имен тех, кому билеты были подарены. Шутники расплачивались с графом, сидевшим на месте биллетера в парадном мундире и с Георгиевским крестом, медной мелочью. Но скупой вельможа не ленился тщательно пересчитывать гроши, на что у него уходило до получаса времени. При этом только на костюмы для одной постановки «Калиф Багдадский» им было истрачено около 30 000 рублей. Богач помещик Ганин, «почти полуидиот», по нелицеприятному определению М. Пыляева, ставил в
