Альфред Бёрн - Битва при Азенкуре. История Столетней войны с 1369 по 1453 год
Немногие новейшие авторы решаются произвести оценку численности противоборствовавших сторон. Рамсей делает краткое замечание о том, что англичан, «возможно, было две-три тысячи», и на этом успокаивается. Хотелось бы знать мотивы, приведшие его к этому заключению. Оумэн вообще не приводит никаких цифр, а Ло после цитирования всех средневековых цифр, которые поголовно свидетельствуют об очевидном преобладании в численности французов, вопреки всякой логике сопровождает эти цитаты замечанием «как утверждают» (с. 24). Но подобные сомнения – или нерешительность в выводах – конечно, не могут удивлять.
ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ БИТВЫ
До выхода в свет хроники «Брут. Приложение Н» тяжелые потери французов по сравнению с шотландцами приводили в некоторое недоумение. Но этот бесценный документ дает представление о битве в целом. Хроника также открывает необычное явление в средневековой войне – концентрацию в критический момент на важнейшем участке сил, рассредоточенных на большом пространстве.
Документ, кроме того, позволяет определить позицию войсковой группы французов на левом участке передовой линии. На этот счет хронисты давали самые разноречивые оценки. Французские источники выдвигали французов на передовую линию, а шотландцев задвигали в третий эшелон, меж тем как шотландский источник «Самая важная книга» размещает их в обратном порядке. Суть в том, что каждая из двух наций стремилась доказать, что главное бремя сражения выпало на нее. В действительности обе версии можно совместить, если, как я уже показал, поместить шотландцев на правом участке передовой линии, а французов – на левом. Битва приобретает смысл при условии именно такого допущения, хотя я не уверен, что прежде кто-либо предлагал такое боевое построение.
Я также проигнорировал заявление Уорена (которому доверяли все исследователи), что тыловым построением было боевое охранение обоза. Несомненно, охрана обоза входила в задачу этого подразделения, но она не ограничивалась этим. Иначе как объяснить реальную диспозицию боевого охранения, которое находилось не рядом с лагерем из повозок и не впереди него, а на другом фланге? Нельзя поверить, что главной задачей командующего резервом была охрана обоза. Более того, вряд ли Бедфорд выделил бы только на эту цель 20 процентов своих войск.
Наконец, вопрос о построении лучников. Почти все исследователи приняли версию Уорена, что лучники располагались «по краям», означавшую сведение их в группы на обоих флангах армии. Но такое построение представляло собой явное отступление от боевых порядков при Азенкуре и Креси, а мы знаем, что, помимо создания резерва (которому не дано достаточно ясного толкования), во всех других отношениях Бедфорд строго придерживался принципов боевого построения в сражении при Азенкуре. Представляется очевидным, что Уорен старательно избегал слов «войсковые группы» после выражения «на флангах» и что, по его мнению, лучники заняли свое обычное место, то есть на обоих флангах каждой войсковой группы (хотя в дополнение, возможно, имелись, как при Азенкуре, подразделения «боевых лучников», если можно так выразиться, на самых краях обоих флангов). Частичное подтверждение этой точки зрения дается в «Хронике» Холла, который утверждает, что лучники занимали места как перед «войсковыми группами», так и на флангах.
Глава 13
ОТ ВЕРНЕЯ ДО ОРЛЕАНА
Наутро после битвы при Вернее перспективы англичан казались радужными. Французской полевой армии больше не существовало, и дофин вряд ли смог бы набрать новую армию за короткий период времени, поскольку потратил все наличные средства на формирование прежней. Говоря откровенно, ничто не мешало Бедфорду двигаться к Буржу и его захвату. Подобная операция, возможно, означала бы окончание войны, поскольку дофинисты, чувствуя полное бессилие французской власти, впали бы в уныние и отказались от борьбы – как поступили в 1360 году парижане. Конечно, дофин мог отступить и основать новую столицу где-нибудь еще южнее, например в Тулузе[69], а война продолжилась бы. Но даже в этом случае наступление на Бурж явилось бы наилучшим решением и означало бы конец конфликта.
Однако герцог Бедфорд уклонился от этого решения. Взамен он последовал своему первоначальному плану, состоявшему в покорении провинций Майен и Анжу, распространив его, впрочем, на овладение территориями, лежащими к северу от Луары, и захват почти неприступной крепости Мон-Сен-Мишель.
С этой целью герцог разделил свою армию на несколько частей, поручив ведение кампании в Майене и Анжу сэру Джону Фастольфу и лорду Скейлзу, покорение территорий к северу от Луары – графам Солсбери и Суффолку. К Мон-Сен-Мишель был послан сэр Николя Бурде. Сам Бедфорд отправился в Руан, явно с целью наказать нормандцев, дезертировавших из-под Вернея.
Возможно, такое поведение герцога покажется сегодня довольно безынициативным, но, прежде чем порицать Бедфорда, следует иметь в виду две вещи. Во-первых, в те дни такие осады, какие возобновились теперь, были обычным методом ведения войны. Во-вторых, и Эдуард III после Креси, и Генрих V после Азенкура не воспользовались практически такими же возможностями. Стало быть, действовали факторы, направленные против продолжения наступления на дофина, которые невозможно определить по истечении столь продолжительного периода времени. Но при всем этом Джон Бедфорд не заслуживает места среди величайших полководцев.
Но какие бы упреки ни адресовались регенту, военная обстановка оставалась благоприятной и имела тенденцию к улучшению. Прогресс наблюдался на всех направлениях боевых действий, кроме одного. Вероятно, он был не столь быстрым, зато неуклонным. За несколько месяцев, последовавших за победой при Вернее, англичане овладели большей частью Майена и Анжу, началась кампания по покорению территорий к северу от Луары, пали несколько крепостей, еще державшихся в Пикардии и Шампани, а с ними капитулировал и грозный капитан Ла Ир. Успешнее всего, однако, развивалось сотрудничество с герцогом Бургундским. Он вел боевые действия далеко на юге и почти достиг города Макон. Только в направлении Мон-Сен-Мишель генеральное наступление застопорилось.
* * *Казалось, что «все трудности остались позади», когда внезапно произошел один из совершенно неожиданных зигзагов судьбы, которые так озадачивают и интригуют военных историков. Чтобы объяснить то, что должно было произойти, необходимо вернуться в минувший год и погрузиться в чистую политику.
Все началось простым и явно безобидным образом. Молодая Жаклин, графиня Эны и Голландии, вышла замуж за грубоватого герцога Брабантского. В 1421 году она рассорилась с мужем и бежала ко двору в Англии, где влюбилась в очень привлекательного герцога Глостера. Не без трудностей графиня сомнительным образом развелась и вышла замуж за герцога Хамфри. Теперь Эна и Голландия стали владением герцога Брабантского, а Жаклин стремилась, естественно, вернуть их себе. Также естественно, как мне представляется, новый муж графини стремился помочь ей вернуть законные права. С этой целью он занялся в Англии сбором войск для выдворения сторонников герцога Брабантского из владений бывшей супруги. За затею, чреватую серьезными осложнениями, Хамфри решительно осудили почти все историки. Проблема состояла в том, что герцог Брабантский происходил из младшей ветви бургундской династии, а герцог Филипп горячо симпатизировал делу своего кузена.
Толчок к дальнейшим событиям был дан в октябре 1424 года, когда герцог Хамфри и графиня Жаклин высадились во главе наемного войска на побережье Фландрии. Очень скоро графиня вернула свои владения, а Хамфри направил в Брабант отряд наемников, который занимался грабежами вплоть до ворот Брюсселя. Это подлило масла в огонь. Герцог Филипп даже угрожал войной Англии и вступил с герцогом Глостером в ожесточенную переписку. Хамфри доказывал, что Филиппу следовало бы скорее принять сторону Жаклин, а не герцога Жана Брабантского, и формально он был прав. Но фраза, которая возмутила бургундца, заключалась в том, что он говорит «против правды». Филипп заявил, что эта фраза является покушением на его честь, и вызвал англичанина на дуэль, император должен был выступить посредником. Хамфри принял вызов, но, поскольку император не показывался, герцог Бургундии согласился на посредничество Бедфорда – что является признанием авторитета герцога Джона. От Бедфорда потребовалось максимум такта, способностей дипломата и терпения, чтобы успокоить в течение нескольких месяцев разгневанного бургундца[70].
Угроза разрыва между двумя союзниками была постепенно устранена неожиданным путем. Наемное войско встретило в Эне сильное сопротивление, каким-то образом Хамфри удалось вернуться в Англию. Больше он на континенте не появлялся.
