Герберт Хьюит - Рожденный с мечом в руке (Военные походы Эдуарда Плантагенета 1355-1357)
Тем временем необходимо было заняться делами, а именно осмотреть поле боя, чтобы выяснить, кто из знатных дворян убит, составить список пленных, решить, как действовать теперь, когда армии принца больше не нужно ни бежать, ни сражаться; и было желательно и притом приятно как можно раньше сообщить о победе в Англию.
Вначале мы поговорим об отправке сообщения. Не сохранилось ни одного письма, отправленного в день битвы. Но в Issues of the Pells («Издание пергаментных свитков»; пергаментными свитками назывались некоторые документы Казначейства. — Пер.) отмечена уплата денег Джефри Хемлину, «конюху при доме принца, приехавшему из Гаскони с плащом и шлемом французского короля». Значит, в какой-то момент после победы Хемлин был отправлен в Англию с этим интересным и убедительным доказательством, но всю историю его отправки, путешествия и приема читателю придется дописать в своем воображении. (Возможно, раньше его был отправлен Томас, гонец принца, который прибыл в Англию с письмами от принца не позднее 12 октября; но нет никаких свидетельств о времени написания и содержании этих писем. Они вполне могли быть написаны, когда сорвались переговоры или даже еще раньше.) 10 октября король Эдуард III распорядился публично объявить о полученных новостях.
О выборе основной линии поведения мы знаем только, что на следующий день английская армия двинулась в южном направлении. Из хронистов только Фруассар пытается понять мысли ее военачальников. Он пишет, что ни город Пуатье, ни какие-либо другие крепости не штурмовались, поскольку англичане «считали великим подвигом» (leur sambloit uns grans esplois), если они смогут благополучно доставить французского короля, пленных и захваченные богатства в Бордо. Однако, учитывая то, что было известно советникам принца ночью 19 сентября, нужно считать, что принятое решение было подсказано не честолюбием, а здравым смыслом. Возможно, если бы англичане только одержали победу, они бы действовали иначе; но победа и король у них в руках — это была совершенно иная ситуация. С дипломатической и финансовой точки зрения король и его товарищи по плену были (или казалось, что были) огромным сокровищем, но с военной точки зрения — огромной ответственностью. Хотя французы и потерпели сокрушительное поражение, у Франции еще оставались и члены королевской семьи, и дворяне, и конники, и лучники. Король был еще на французской земле и совсем близко от них. Для ордена Звезды было естественно попытаться освободить короля, а для английских военачальников таким же естественным решением было увезти его подальше и под большой охраной. Было незачем делить малочисленную армию принца пополам и посылать одну часть вместе с пленными в Бордо, а другую оставить в Пуату. Могли быть и другие причины для ухода: то, что армия ослабла в результате понесенных в битве потерь, у англичан закончились стрелы и даже не было артиллерии и осадных машин, необходимых для ведения осады. Армия принца была предназначена для рейда, она вышла в поход не для того, чтобы вступать в большие сражения и осаждать города и крепости, тем более не для покорения Франции. Она сделала гораздо больше того, что, казалось, могли входившие в нее воины. И, разумеется, теперь возвращалась на свою базу.
Во вторник были составлены списки пленных и убитых французов. Официального перечня пленных нет, но существует несколько списков (не совпадающих один с другим). Бейкер называет короля, его сына Филиппа, архиепископа Санса и перечисляет имена еще тридцати дворян. Остальные источники называют общее число тяжеловооруженных конников — примерно две тысячи[67]. Несомненно, очень многие из них были отпущены под клятвенное обещание, как мы уже упоминали.
О составлении списка убитых французов в хрониках сказано очень мало. Туманным воскресным утром после битвы при Креси Кобхем и Стаффорд вместе с тремя герольдами выехали на поле боя с этой же целью и занимались этим целый день, прежде чем смогли представить отчет. Вечером после битвы при Нахере (Наваретте) (1367) четыре рыцаря и четыре герольда осмотрели местность, чтобы составить отчет об убитых и пленных и выяснить, жив ли король Генрих (Генрих Трастамара, будущий король Кастилии Генрих II. — Ред.). Что-то подобное, должно быть, было сделано и после сражения у дороги Мопертюи, поскольку список погибших французских дворян был вскоре составлен. Возможно, при опознании тел англичанам помогали французские герольды, прибывшие с той же целью из Пуатье, и эта работа продолжалась после ухода английской армии. Найтон коротко упоминает о том, что тела убитых были найдены «ограбленными и раздетыми».
Ни одного официального списка убитых не сохранилось. Бейкер называет имена шестнадцати знатных дворян, в том числе герцога Бурбона, коннетабля Франции, одного из маршалов Франции и знаменосца. Другие источники дают общие цифры потерь — около 2000 тяжеловооруженных конников и 800 прочих убитых[68]. Многие из дворян похоронены во францисканском монастыре в Пуатье, а остальные — в доминиканской церкви этого города. Тело де Шарни — знаменосца, который нес Орифламму, позже было перевезено за счет короля в Париж.
По силе французских атак можно предположить, что потери англичан также были велики. Но ни одного составленного в то время списка знаменитых погибших не сохранилось.
Англо-гасконская армия со своей добычей и пленными двигалась на юг, а впереди нее шел большой отряд тяжеловооруженной конницы. Она по-прежнему была готова отразить атаку противника. Но похоже, что путь до Бордо длиной от 170 до 180 миль прошел без событий. Англичане не встретили никакого сопротивления, сами не атаковали ни одного города или крепости, и нет упоминаний о том хвастливом разорении местности, которым было отмечено начало второго рейда.
Путь, которым шла армия, известен. В полдень вторника (20 сентября) принц покинул место боя, но прошел всего несколько миль по главной дороге Пуатье—Ангулем до Лe-Роша. Там он провел всю среду. Возможно, это медленное начало было подготовкой и имело целью отвести в сторону пленных, пока командиры каким-то образом перегруппировывали армию для долгого похода. Начиная с утра четверга каждый день она проходила значительное расстояние по направлению к Бордо. Армия провела одну ночь в Куэ-Вераке (22 сентября) и затем одну в Рюффеке (23 сентября), а потом, продолжая идти по большой магистральной дороге, переправилась через Шаранту, после этого повернула на юго-восток, прошла через Мортон (24 сентября) и достигла Ла-Рошфуко (25 сентября). Отсюда она сделала небольшой поворот в западном направлении и пришла в Вильбуа-Лавалет (26 сентября). Возможно, где-то поблизости от этих мест часть войск принца подошла к Блай-Сент-Люс на Жиронде и была переправлена через этот эстуарий на лодках. Но основная часть армии 27-го числа продолжала путь по суше и дошла до Сент-Оле в долине реки Дрон, на следующий день переправилась через эту реку и дошла до Сент-Антуана на реке Иль. Эту реку она тоже перешла, и 30-го числа солдаты принца дошли до Сен-Эмильона, где некоторые из них провели зиму. 1 октября армия перешла реку Дордонь, и на следующий день большая часть ее вошла в Бордо. Однако принц и пленный французский король ждали в Либурне, пока все будет подготовлено для официального въезда в Бордо и приготовлено подходящее жилье в городе.
Известие о победе достигло Лондона 10 октября или даже раньше. Его передал королю Джон (Жан) ле Кок из Шербура, который через год получил от Эдуарда III в дар двадцать пять марок «за приятное сообщение, которое названный Джон принес… о взятии в плен Иоанна II, короля Франции, и других знатных французов при Пуатье». Больше я не смог найти ни одного упоминания о Джоне ле Коке из Шербура и не думаю, чтобы такое важное сообщение могло быть послано из Гаскони кем-то, кто не был ни рыцарем, ни слугой принца. Но один из слуг при королевском гардеробе носил имя Джон Кок, и я склонен думать, что Джефри Хемлин (или гонец Томас) доехал с этим сообщением до Вестминстера, но был утомлен и измотан долгой дорогой, а короля в тот момент не было в Лондоне, и Джон ле Кок, вскочив на коня, галопом поскакал сообщить ему эту новость.
Влияние этой новости на короля, совет и английский народ в целом мы, вероятно, можем представить себе, когда соотнесем ее с тем, что им было известно перед этим. Каждый взрослый человек в Англии мог вспомнить некоторые успехи англичан во Франции за предыдущие десять лет. О действиях принца в Гаскони было известно, что его кампания 1355 года не встретила серьезного сопротивления (а если до Англии дошли новости о недавней кампании в августе и начале сентября, то было известно, что и она идет легко). Поэтому благоприятные новости имели не слишком большое значение. Победа была полезна и приятна, но для англичан она не была удивительной. Однако захватить в плен короля Франции и такое большое число французских дворян! Этого еще ни разу не было за всю историю Англии. Примечательно, что даже в документах Казначейства указано, что Джон ле Кок награжден не за сообщение о победе при Пуатье, а за сообщение о пленении Иоанна II; и точно так же, когда были оплачены расходы, связанные с продолжавшимся два дня заседанием совета, их причина была описана так: члены совета «задержались в Вестминстере на два дня после того, когда пришла новость о взятии в плен Иоанна II, короля Франции».
