Джеймс Миченер - Гавайи: Миссионеры
Ваша сестра во Христе Иеруша".
* * *Пока Иеруша занималась образованием Маламы, у Эбнера оставалось свободное время, когда он мог исследовать поселение, и как-то раз он обнаружил, что все мужчины и даже некоторые крепкие женщины куда-то исчезли. Он не мог объяснить столь странного события. Все алии оставались на местах, и Эбнер хорошо видел, как они разгуливают под деревьями коу рядом со своими домами, или направляются к морю, чтобы покататься на досках, ловя высокие волны. Хорошо в этих краях быть алии. Для них тут существовало лишь несколько занятий: почаще есть, чтобы вырасти огромным, и побольше времени уделять играм, чтобы быть в форме на случай войны. Год проходил за годом, алии становились все более ловкими, а война так и не начиналась.
И все же один алии также исчез вместе с мужским населением Лахайны. Эбнер заметил, что Келоло вот уже несколько дней не заходил навестить его и Иерушу. Правда, он присылал еду, а вместе с ней передал и три доски, из которых Эбнеру удалось смастерить примитивные полки для грубых шкафов, но самого Келоло видно не было. Это тревожило Эбнера, потому что только вождь мог решить, где и когда будет выстроена новая церковь. И вот, когда терпение миссионера стало иссякать, он обнаружил Келоло на самой окраине поселка. Он занимался тем, что копал огромную яму. Работа шла полным ходом, а Кеоки поблизости не оказалось, так что переводить Эбнеру непонятный пока язык было некому. Все, что мог сказать Келоло, было только: "Фетида", после чего вождь начал отчаянно жестикулировать, показывая, что размеры этой ямы должны соответствовать размерам трюма брига.
Эбнер все ещё пребывал в растерянности, когда увидел на пляже длинную процессию, состоящую из двух тысяч пошатывающихся мужчин и женщин. Пыль от их ног поднималась вверх и застилала небо. Их подгоняли королевские слуги, а туземцы были нагружены бревнами, распиленными на шестифутовые куски и привязанных для надежности к спинам людей. Эта желтоватая древесина, наверное, была очень ценной, потому что даже в том случае, если падал один небольшой кусок дерева, остроглазый надсмотрщик тут же ударял палкой незадачливого носильщика, и приказывал одной из следующих за мужчинами женщин немедленно поднять упавший груз. Это было сандаловое дерево. С его ароматом не могло соперничать никакое другое растение. Оно представляло собой бесценный товар на азиатском рынке, это была основа коммерции Гавайских островов и цель всех американцев. Сандаловое дерево играло роль одновременно и сокровища и проклятия Гавайев.
Деревья прятались в непроходимых лесах. Они редко вырастали до тридцати футов, и их отличали светлые листья. Давным-давно, когда их ценность ещё не была открыта, эти деревья в изобилии росли даже в низинах, но теперь во всех доступных местах их вырубили. Причем уничтожали их алии, для которых сандал не считался деревом запретным. И если Келоло действительно вознамерился заплатить Джандерсу два груза сандалового дерева за бриг, ему необходимо было загнать своих людей высоко в горы или послать их в самые отдаленные уголки острова. И теперь, наблюдая, как усталые, еле держащиеся на ногах мужчины приближаются к яме, Эбнер понял суть происходящего. В тот день, когда миссионер впервые занялся обучением Маламы, капитан Джандерс указал точные размеры трюма "Фетиды", по которым и была вырыта яма. Так вот, когда эта яма дважды заполнится сандаловым деревом, "Фетида" перейдет в собственность Келоло.
Как только первые бревна попадали в яму, несколько мужчин спрыгнули туда же и принялись укладывать их ближе друг к другу, поскольку капитан Джандерс несколько раз предупредил Келоло, чтобы между бревнами не оставалось пустых мест. Эбнер догадался и о том, что эти несчастные пробыли в горах несколько дней. Поэтому он не на шутку встревожился, когда люди снова отправились в горы. Подозвав к себе Кеоки, Эбнер возмущенным тоном выразил свое недовольство:
– Мне кажется, твоему отцу не следовало бы сразу же посылать своих людей обратно. А кто же позаботится о поле таро? И кто будет ловить рыбу?
– Но это же его люди, – объяснил Кеоки.
– Я понимаю, – кивнул Эбнер. – Но ведь это же в интересах самого Келоло, чтобы его люди отдохнули, восстановили силы и трудились с полной отдачей.
– Когда алии чувствует запах сандалового дерева, его разум и здравый смысл куда-то испаряются, – с сожалением констатировал Кеоки.
– Мне нужно немедленно поговорить с твоим отцом! – настойчиво попросил Эбнер.
– Он сейчас не захочет никого выслушивать, – предупредил Кеоки. – В данный момент он способен думать только о сандаловом дереве.
Тем не менее, Эбнер надел свой черный фрак, высокую шляпу и лучший галстук, то есть нарядился в свою официальную форму, как поступал всякий раз, когда ему требовалось донести до кого-либо слово Божье. Под палящим солнцем, в самый зной, он отправился по дороге на юг, мимо резиденции короля, затем прошел под тенью деревьев коу и, наконец, очутился перед большим травяным домом Маламы и её брата-супруга. Он сразу же услышал, как Иеруша обучает Маламу правописанию некоторых американских слов, но он едва обратил на это внимание, поскольку сейчас его интересовал только Келоло. Он отыскал вождя у моря, где тот играл на доске с волнами.
Увидев официальный наряд Эбнера и не желая выслушивать никаких нравоучений в данный момент, вождь отказался выходить из воды. Эбнеру оставалось только запастись терпением и, неспешно прогуливаясь по берегу, перекрывая шум прибоя, кричать:
– Келоло! Вы нарушили все свои обещания! – При этом голос его звучал как у пророка из Ветхого Завета.
Кеоки перевел слова миссионера, причем в точности повторил его интонацию.
– Скажи ему, чтобы проваливал! – зарычал Келоло, обрызгав себе лицо водой и продолжая развлекаться с доской.
– Келоло! Вы до сих пор не определили место, где будет выстроена церковь!
– О, я обязательно выделю место под строительство буквально в ближайшие дни, – прокричал наслаждающийся отдыхом вождь.
– Сегодня же! – потребовал Эбнер.
– Как только покончу с сандаловым деревом, – пообещал Келоло.
– Келоло! С вашей стороны очень неразумно посылать людей в леса, не дав им даже немного времени для отдыха.
Великан почесал спину о коралловый выступ и прогремел:
– Если сандаловое дерево найдено, его надо забирать.
– Но вы не должны требовать так много от своих людей!
– Но они принадлежат мне! – упрямился вождь. – И они пойдут туда, куда я им прикажу.
– Келоло, вы поступаете неправильно. Нельзя заниматься одним только сандаловым деревом, когда и поля таро, и рыбные запруды остаются без присмотра.
– Таро может расти само по себе, – мрачно констатировал Келоло, нырнув глубоко в море, чтобы больше не слышать этот надоедливый раздражающий его голос.
– Где он должен вынырнуть? – забеспокоился Эбнер.
– Вон там! – указал Кеоки, и миссионер бросился бежать по песку, придерживая одной рукой свою высокую шляпу, так, что когда вождь вынырнул из воды, на него уже смотре ли преданные глаза миссионера.
– Келоло, Господь требует, чтобы мы уважали всех тех, кто трудится.
– Эти люди принадлежат мне! – сердился гигант.
– И ещё я хотел поговорить о той каменной площадке, – продолжал Эбнер. Её до сих пор не снесли.
– Не вздумай прикасаться к площадке! – предупредил Келоло, но миссионера так возмутило поведение вождя, что он, прихрамывая, неловко подбежал к святилищу, где должны были отдыхать старые боги, и начал разбрасывать во все стороны находящиеся на нем камни.
– Не надо! – предупредил его Кеоки, но Эбнер его уже не слышал. Он стал поднимать древние камни один за другим и сбрасывать их в море. Один из них прокатился рядом с Келоло, и когда вождь увидел, как разрушается творение его собственных рук, он издал дикий вопль, и, позабыв о своих раз влечениях, рванулся к священнику. Схватив его за лацканы фрака, он сильно встряхнул маленького хромого миссионера и легко отшвырнул его в сторону.
– Не смей трогать камни! – зарычал Келоло.
Эбнер, ошеломленной таким неожиданным нападением, покачиваясь, поднялся на ноги и стал с удивлением изучать нагого великана, защищавшего каменную площадку. Взяв с земли свою шляпу и решительно надев её на голову, он смело двинулся вперед к этой коллекции камней.
– Келоло, – серьезным тоном начал миссионер, – это место таит в себе зло. Вы не позволяете мне построить новую церковь, а упорно продолжаете цепляться за злых старых богов. Вы не правы. – И вытянув указательный палец, он чуть ли не ткнул им в грудь вождя, укоряя его. – Это "хева".
Обнаженного воина, героя многих битв, так и подмывало схватить этого маленького надоедливого человечка и попросту уничтожить, но серьезность тона, с которым говорил Эбнер, остановила Келоло, и двое мужчин застыли под деревьями, пристально глядя в глаза друг другу. Наконец, вождь решился пойти на компромисс:
