Елена Яковлева - Польша против СССР 1939-1950 гг.
Особого внимания к себе требует и следующий немаловажный факт: за период своего существования (сентябрь 1943 — август 1944 г.) отряд пресловутого Пильха-«Гуры» не провел ни одного боя с немцами, зато целых 32 с советскими партизанами. Что же до польских объяснений по этому поводу, то они, как всегда, наготове и выдержаны в лучших традициях: ввиду его окружения Советами в Налибокской пуще Пильху пришлось временно прекратить борьбу с немцами, так как в этой ситуации борьба на два фронта была бы безнадежной. По всей вероятности, ровно теми же доводами руководствовался и командир 5-й бригады АК Зыгмунт Шендзеляж (псевдоним «Лупашко»), также получивший оружие и боеприпасы от немцев и постоянно нападавший на партизанские соединения Федора Маркова и бригады Виктора Манохина, дислоцированные в Нарочанском крае, который поляки, конечно же, считали своим.
А вот как на все это смотрела другая сторона, а именно белорусские националисты, подобно их украинским коллегам, мечтавшие создать под эгидой оккупантов свое национальное государство, и заодно с поляками, мягко говоря, не жаловавшие советскую сторону. Из воспоминаний Язепа (Иосифа) Малецкого: «Другими помощниками немцев на наших землях были польские военные части, польская полиция... Хотя польские правительство в Лондоне и польское подполье в Генерал-губернаторстве вели войну с немцами, на землях Западной Беларуси они решили с немцами сотрудничать. Намеревались таким образом завладеть администрацией и под покровительством немцев создавать свои военные части, как это во время Первой мировой войны делал Ю. Пилсудский. Польские вооруженные силы на территории Беларуси приблизительно насчитывали: в районе Гродно 200 человек, в районе Лиды 250-300 человек со "штабом" в Воронове, в Налибоках — 250, в Столбцах — 150, в Рубежевичах — 100, в Городище Барановического округа — 150, в Вилейском районе — 150 и на Виленщине — 350. Всего 1 600 — 2 000 чел. До весны 1944 года немцы давали им продовольствие, вооружение, транспорт и инструкции действий и не трогали, когда они, вопреки договоренности, нападали не на коммунистических партизан, а на белорусских культурных и общественных деятелей, которых отстреливали преимущественно из-за угла.
Только весной 1944 года... генерал Бор-Коморовский... отдал приказ всем своим отрядам в Западной Беларуси подчиниться приказам штаба Армии Крайовой (АК), нарастить свои боевые силы и наносить удары по тылам немецкой армии.
Тогда немцы вместе с белорусами поразбивали опорные пункты польской диверсии. После этого только небольшая часть поляков осталась на службе у немцев. Прочие пошли в партизанщину и старались соединяться с коммунистическими бандами. А советское партизанское руководство имело приказ от штаба Пономаренко уничтожать солдат АК как немецких коллаборантов, что, вопреки договоренности с Миколайчиком, не признают Западной Беларуси за Советами»[123].
В Лидском районе с ведома и при поддержке немцев действовали отряды аковцев под командованием Чеслава Зайончковского (подпольная кличка «Рагнер»). Батальон поляков под его руководством за двое суток разгромил советское партизанское соединение в лесу у деревни Кобыльники. В связи с чем опять же ради объективности приведем выдержки из биографической справки, подготовленной «Мемориалом» на одного из бывших бойцов Рагнера, который сам был уроженцем тех мест и после прихода Советов, естественно, стал «жертвой» сталинизма: «...Осенью 1939 г. Эдвард Мозолевски вернулся домой. Затем он продолжил военную службу в 5-м батальоне 77 пехотного полка АК. Командиром батальона был поручик "Рагнер" (Зайончковски). Его батальону пришлось несколько раз вступать в бой с советскими диверсионными группами, которые закрепились в районе Лиды. После того как Кремль разорвал отношения с правительством Польши, эти группы начали военные действия против частей АК.
Командиром группы, где служил Эдвард Мозолевски, был Пазуркевич. Была ли это его настоящая фамилия, неизвестно. Роте ни разу не пришлось участвовать в боях с гитлеровскими войсками...
Летом 1943 г. батальон атаковал советскую группировку в дер. Ольховка, на левом берегу Немана. Операция оказалась не слишком удачной: первым в атаку пошел кавалерийский взвод и понес большие потери...
5.03.44 г. рота Пазуркевича ночевала в деревне Филёновцы. Утром этого дня она была неожиданно атакована из-за Немана советским десантным отрядом. Рота отбила атаку и перешла в наступление, нанеся противнику значительные потери. Однако советская группировка совершила обходной маневр и захватила деревню, после чего роте Пазуркевича пришлось отходить в сторону Лиды... В конце лета 1944 г., перед приходом советских войск, батальон «Рагнера» был демобилизован[124].
Казалось бы, исключительно объективные сведения собрал «Мемориал», и если чего из них не ясно, так только чем же пан Мозолевски до вступления в соединение «Рагнера» занимался. А не в полиции ли немецкой служил, или на другой какой службе «реквизировал» у белорусского мужика самогонку и сало? А что, такое очень даже возможно, поскольку ребята из АК частенько этим баловались. Да и в самом, на первый взгляд беспристрастном, тексте, составленном «Мемориалом», отдельные неувязочки все же наличествуют. Следующая, к примеру: не демобилизовал «Рагнер» своего батальона ни до ни после прихода Красной армии. Тут уж «жертва сталинских репрессий», выражаясь народным языком, привирает. А кроме того, в отличие от активистов «Мемориала», не будем закрывать глаза и на личность командира отряда, в рядах которого Эдвард Мозолевски прошел свой славный боевой путь, известного как «Пазуркевич». Так вот, «Пазуркевич» — офицер 6-го (а не 5-го) батальона 77-го пехотного полка АК, его настоящее имя Ежи Баклажец, и он вместе с «Рагнером» препятствовал проникновению советских партизан за Неман. В ноябре 1944 г. задержан НКВД и за свои многочисленные «подвиги» казнен в г. Лида.
Не менее показательны и попытки польского подполья и «партызантки» (польский термин, обозначающий «партизанское движение» вообще) полонизировать белорусские села, которые приводили к большому количеству убитых и раненых с обеих сторон. При этом поляки наносили удары не столько по вооруженным отрядам белорусской самообороны, сколько по мирному населению, и особенно по белорусским православным священникам. В Турейском приходе Щучинского повета поляками были зверски убиты священник И. Алехнович с матушкой, близ Новогрудка был сожжен живьем иеромонах Лукаш. В местечке Крева «партызанты» расправились со священником М. Леванчуком и его дочерью и племянницей только за то, что те отпевали белорусов, убитых поляками. Кроме того, ему припомнили старые счеты еще с довоенных времен, так как, будучи православным священником, он выступал за сохранение белорусского языка и образования, а посему автоматически становился врагом полячества. К вышесказанному следует добавить, что враждебные акты против православных священников на белорусских землях, а также их убийства польскими вооруженными формированиями были явлениями отнюдь не случайными, ибо фронт, если так можно выразиться, проходил в том числе и по конфессиональной линии. Анатолий Слоневский в статье «Армия Крайова: выстрел из прошлого?» («Звезда», февраль 1993 г.) приводит отрывок из отчета референта Барановичского гебитскомиссариата: «...Бандиты грабят и убивают только белорусов, но не поляков. Ни с одним ксендзом ничего не случилось, тогда как за это время множество православных священников-белорусов было зверски убито вместе с семьями или же изувечено и ограблено...»
Что же касается истории убийства священника Леванчука, то предшествующие ему события не менее показательны. Как мы знаем, произошло это в белорусском местечке Крево, куда во время оккупации немцы поставили гарнизон литовских полицейских, по воспоминаниям тамошних жителей, занимавшихся грабежом населения и беспробудным пьянством и ни о каких героических деяниях не помышлявших. Особенно когда им предъявили ультиматум окружившие Крево в 1944 г. две партизанские бригады АК — «Тура» и «Нетопежа». Хотя, если верить воспоминаниям «героев» из АК, литовский гарнизон — де оказал сопротивление, разгорелся жаркий бой. В то время как по свидетельствам очевидцев из местных жителей, литовцы, хорошо относившиеся к местной «гарэлке» (самогонке) были настолько пьяны, что «операция» прошла без жертв с обеих сторон. Не считая отнятой поляками у литовцев вместе с оружием самогонки. В общем, можно было бы и посмеяться, не случись вслед за этим страшное злодеяние, о котором мы уже говорили, — расстрел священника Леванчука и его семьи.
Пищу для размышлений дают и собранные в Белоруссии воспоминания о «героях» АК. Вот бесхитростный рассказ Л. Петровой, проживавшей во время войны вблизи г. Лида: «Во время оккупации мы были на хуторе... Многие жили по деревням. Это была зона красных партизан... Аковцы не были такими. Они с оружием в руках могли сделать что угодно. Детей убивали. Аковцы имели две цели — освободиться от всех красных и даже чуть розовых. Из одной семьи убили двух братьев. Убили на крыльце дома, где была свадьба... Ворвались на свадьбу. Свадьба на отшибе. Темная ночь... Разбили стекла и всунули в окна автоматы: "Руки вверх". ...Стали проверять мужчин. Парубок — он был черненький, "Ты, — говорят, — еврей". Приказали ему расстегнуться и показать. Стал и женщин ощупывать... У калитки один труп, в доме другой. От дяди осталось двое детей. Разрывной пулей убили. Три трупа сразу в деревне. Мне плохо сделалось. Была также Галина — ее сыновей убили. За что — не знаю. Может, были связными красных партизан».
